Литература эпохи просвещения. Поиск по текстам материалов сайта. Cлово "CORPS".

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 66кб.

Часть текста: политическим мыслителем был, несомненно, Монтескье. Буржуазная конституционная мысль Франции считает его своим родоначальником; и действительно, его «Дух законов» сыграл большую роль в распространении и популяризации во Франции умеренных конституционных идей. Де Секонда де Монтескье барон де ла Бред (1689—1755) принадлежал к богатой и влиятельной семье юга Франции, к старой парламентской аристократии. Двадцати семи лет от роду он получил уже пост президента парламента в Бордо. Через десять лет он сложил с себя эти обязанности и три года провел в путешествиях по Италии, Австрии, Венгрии, Швейцарии, Голландии и Англии. Еще будучи президентом парламента, Монтескье отдавал свой досуг научным занятиям. Его интересы были очень широки: он занимался и физикой, и нравственной философией, и историей. В путешествиях он ревностно собирал материал, характеризующий общественную и политическую жизнь современных ему государств. По возвращении на родину он жил то в замке Бред, возле Бордо, то в Париже. Не пренебрегая ни хозяйством, ни удовольствиями светской жизни, Монтескье не прерывал и своей научной и литературной работы. Литературное наследство Монтескье весьма разнообразно. В 1721 г. он издал «Персидские письма» — произведение, в котором смелые и острые сатирические выпады против общественных нравов, церкви и государства его времени чередуются с картинами жизни испаганского гарема и с фантастическими рассказами то нравоучительного,...

Входимость: 1. Размер: 12кб.

Часть текста: «Ямбы» А. Шенье написаны в момент беспощадной расправы народа с врагами революции, с дворянами и священниками-монархистами, с диверсантами и шпионами, со спекулянтами и скупщиками. Эту расправу, опираясь на ненависть народа к его врагам, проводил в своих мероприятиях 1793—1794 гг. якобинский Конвент. Они не дали ему возможность отстоять дело революции, подавить контрреволюционные мятежи, сломить саботаж контрреволюционеров и добиться победы на фронтах. А. Шенье совершенно не понял политику революционного террора, ее историческую необходимость. Он решительно осудил ее в своих «Ямбах». Он увидел только бессмысленные и беспричинные, с его точки зрения, преследования и казни, увидел только злодеев и несправедливо, по его мнению, осужденных людей. «Ямбы» знаменовали собой и серьезную деградацию А. Шенье как поэта. Они совершенно не удовлетворяют и своей антиреалистичностью, своим несоответствием истине и правде вещей. Объективный мир предстает в них предельно обедненным и суженным, становится в них бессодержательным, временами как бы совершенно испаряется из стихов поэта. Образ действительности не только осложняется в «Ямбах» эмоциями лирического героя, как это было в элегиях, а деформируется этими эмоциями. Оценки людей и событий не только сопровождают образы этих событий и людей, не только как бы наслаиваются на них, они искажают их...

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: адепты тайного знания, которые должны отказаться от земной любви, дабы вступить в мистический союз с духами стихий [2]. В “Серьезных и комических увеселениях” Шарля Дюфрени (1699) ученая дама и поэт наперебой жалеют своих друзей, которые, вступив в брак, полностью утратили вдохновение: Женатый гений — выхолощенный гений. Творения наши не безграничны: надо выбиратъ, оставить после себя детей или книги [3]. Напротив, страдания и физическая немощь, импотенция или даже кастрация могут рассматриваться как источник и необходимое условие для творчества; исследователи французской культуры ХVІІІІ в. пишут даже о своеобразном “комплексе Абеляра” [4]. Разумеется, французское Просвещение создает и совершено иной образ философа — человека одновременно дельного и светского. Новый философ пользуется всеми благами цивилизации и преуспевает в жизни, он богатеет и занимается благотворительностью, он может и хочет быть столпом общества. Но все же эти идеи, наиболее четко сформулированные в статье Сезара Шено Дюмарсе “Философ” (1730-е гг., опубл. 1743 г., включена в переработанном виде в “Энциклопедию” Дидро) [5], не могут полностью изгнать восходящий к античности, в частности к диалогам Платона, образ одинокого философа. Даже те, кто вполне разделяет вгляды Дюмарсе, как, например, Вольтер и Дидро, используют различные маски и модели поведения, варьируют литературную и эпистолярную тактику. Одеяние мученика, изгнанного и преследуемого, каждому к лицу; оно отнюдь не выходит из моды вместе с веком Просвещения, писатели ХІХ и ХХ столетий носят его как знак профессиональной принадлежности. “Несть пророчества без мученичества”, — пишет Поль Бенишу [6]. Фридрих Мельхиор Гримм утверждал в своей “Литературной корреспонденции”, адресованной европейским монархам: “Кто нынче из нас, мало-мальски достойных литераторов, не подвергался злобным и...

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: одно из ранних произведений Марата, впоследствии выдающегося деятеля буржуазной революции. Марат (1743—1793) родился в Невшателе, в Швейцарии, в бедной многодетной семье чертежника и преподавателя иностранных языков. Получив первоначальное образование на родине, Марат уже с 16 лет был вынужден самостоятельно добывать себе средства к существованию. В течение двух лет он жил в Бордо, состоя воспитателем детей в доме крупного бордоского судовладельца и работорговца. В 1762 г. он переехал в Париж. И в Бордо и в Париже Марат ревностно занимался пополнением своих знаний. Он изучал, с одной стороны, произведения французских просветителей, своих старших современников — Монтескье, Вольтера, Руссо, Гельвеция, с другой стороны — естественные науки и, в частности, медицину. В 1765 г. мы видим Марата уже в Англии. Здесь он быстро приобрел себе значительную популярность в качестве врача. Здесь же, в Эдинбургском университете, Марат получил ученую степень доктора медицины. «Цепи рабства» были изданы Маратом анонимно в Лондоне на английском языке в 1774 г. 115 Книга, по словам самого Марата, была выпущена им в свет как отклик на разгоревшуюся в эти годы в Англии политическую борьбу против правящей олигархии. Она предназначалась для английских читателей и потому Марат очень широко использовал в ней английский материал. Тем не менее «Цепи рабства» — документ большого значения для истории французской политической мысли. Дело не только в том, что Марат был француз по рождению и по воспитанию: его первая политическая работа дает нам представление об очень существенном оттенке в политических настроениях французского общества в середине XVIII века, притом об оттенке, лишь слабо отраженном в литературе. Содержание «Цепей рабства» далеко выходит за рамки злободневного...

Входимость: 1. Размер: 29кб.

Часть текста: гуманностью, житейской мудростью и щедрой любовью к людям. Том открывается превосходным жизнеописанием Фильдинга, принадлежащим перу Томаса Роско, который воздает должное заслугам великого сатирика и защищает его от нападок его соперников, виршеплетов и знатных господ. Нельзя отрицать, что Фильдинг был большим грешником и имел пристрастие к плохому обществу. Мы имеем серьезные основания полагать, что он повинен даже в более тяжких преступлениях, чем те, которые ему вменяет Уолпол, обвинивший его в том, что он сидел за одним столом с тремя ирландцами и слепым нищим, вместе с которыми он угощался холодной бараниной и копченой грудинкой из одной тарелки. Именно то, что писатель якшался с такой низменной компанией, и привело в негодование критика. Если бы Фильдинг ел ту же баранину на чистой скатерти и в аристократическом обществе, то нам не твердили бы так часто о его пороках. Не холодная баранина, а эта злосчастная грязная скатерть и эта ужасная компания - вот что так шокировало высший свет. Нынешнего читателя едва ли надобно предостерегать, что, решившись провести часок-другой в обществе Фильдинга, он рискует оказаться на все это время в не слишком аристократической компании. Поэтому те, кто страдает чрезмерной брезгливостью и утонченным вкусом, пусть лучше...

Входимость: 1. Размер: 14кб.

Часть текста: явную неспособность справиться с переживаемым страной экономическим и политическим кризисом. Королевское правительство утратило последние остатки своего авторитета; недовольство и возмущение народных масс достигло крайнего напряжения. Идеологические основы предстоящего переворота были полностью разработаны. Страна явным образом вступила в период революционной ситуации. В небывало широком потоке политических брошюр и памфлетов, появившихся во Франции в годы революционной ситуации, нашли свое отражение различные политические настроения, различные оттенки политической мысли. Среди этих брошюо есть и такие, авторы которых ставят себе целью защиту «исконной» французской конституции — иными словами, неограниченной монархии. Таких брошюр немного. Характерно, что в своей аргументации и они ищут точек опоры не столько в традиции, сколько в общественной философии XVIII века (чаще всего у Монтескье). Но, приравнивая права монарха к правам собственника, они не допускают никаких ограничений его «суверенитета» и возражают против признания за Генеральными...

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: рококо. В своей работе 1936―37 гг. М. М. Бахтин писал: В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечение рядов и слиянием примет и характеризуется художественный хронотоп[1]. Таким образом, М. М. Бахтин определял литературно-художественный хронотоп как слияние пространственных и временных характеристик. В хронотопе не только время «сгущается, уплотняется, становится художественно зримым», но и пространство «интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории»; особым видом является «топографический хронотоп», функционирующий как хронотоп сюжета: «он делит роман на ряд пространственно-временных единиц, соответствующих сюжетным ходам»[2]. Можно уточнить: романный хронотоп, как его понимал М. М. Бахтин, ― понятие, относящееся к романному сюжету, романное пространство ― во всяком случае, в данной статье ― это понятие, относимое к фабуле, к конкретной топографии событий. Приведу сначала пример, который взят не из французской литературы, однако, как кажется, может наиболее выразительно представить то различие между хронотопом и пространством, которое важно для понимания дальнейших рассуждений: Джозеф Эндрюс и Том Джонс Г. Филдинга традиционно и в общем справедливо относятся к...

Входимость: 1. Размер: 33кб.

Часть текста: точки зрения, психические заболевания и отклонения. Так, например, многие параллели в творчестве Флобера и Достоевского, в частности появление дьявола — искусителя и собеседника, можно объяснить как с помощью понятий влияния, рецепции, интертекстуальности (не только Достоевский, но и его персонажи читают и цитируют Флобера) [1], но и тем, что оба писателя страдали эпилепсией — болезнью, которая традиционно считается сакральной, позволяющей вступать в контакт с иным миром (ср. тесную связь тем мучительной болезни, разговоров с чертом, откровений, высокого предназначения в романах Томаса Манна и Бернаноса) [2]. В последние пятнадцать лет сторонники этого подхода к изучению литературных произведений все больше обращают внимание не только на смятенный дух, но и на немощную плоть: они пытаются понять, каким образом недуги помогают писателям понять их собственное тело, а через него — страдания и беды всего человечества. Отчасти этот поворот в изучении “литературных болезней” связан с общим интересом к изображению тела в истории и политике, литературе и народной культуре, к физиологии и питанию. История еды и гастрономии стала отдельной научной дисциплиной, так же как этномедицина. Думается, что не менее важен и иной аспект — историческое изменение отношения к болезни, связанное с профессионализацией литературного труда, с тем, что интеллектуальная деятельность, обособленная от сферы сакрального, воспринимается как пагубная для тела и души. Данный подход, разумеется, так или иначе следует в русле работ, посвященных литературному быту и повседневности. Французская культура эпохи Просвещения предоставляет, пожалуй, едва ли не самое богатое и интересное поле для исследования “профессиональных...

Входимость: 1. Размер: 39кб.

Часть текста: которые должны отказаться от земной любви, дабы вступить в мистический союз с духами стихий [2]. В “Серьезных и комических увеселениях” Шарля Дюфрени (1699) ученая дама и поэт наперебой жалеют своих друзей, которые, вступив в брак, полностью утратили вдохновение: Женатый гений — выхолощенный гений. Творения наши не безграничны: надо выбиратъ, оставить после себя детей или книги [3]. Напротив, страдания и физическая немощь, импотенция или даже кастрация могут рассматриваться как источник и необходимое условие для творчества; исследователи французской культуры ХVІІІІ в. пишут даже о своеобразном “комплексе Абеляра” [4]. Разумеется, французское Просвещение создает и совершено иной образ философа — человека одновременно дельного и светского. Новый философ пользуется всеми благами цивилизации и преуспевает в жизни, он богатеет и занимается благотворительностью, он может и хочет быть столпом общества. Но все же эти идеи, наиболее четко сформулированные в статье Сезара Шено Дюмарсе “Философ” (1730-е гг., опубл. 1743 г., включена в переработанном виде в “Энциклопедию” Дидро) [5], не могут полностью изгнать восходящий к античности, в частности к диалогам Платона, образ одинокого философа. Даже те, кто вполне разделяет вгляды Дюмарсе, как, например, Вольтер и Дидро, используют различные маски и модели поведения, варьируют литературную и эпистолярную тактику. Одеяние мученика, изгнанного и преследуемого, каждому к лицу; оно отнюдь не выходит из моды вместе с веком Просвещения, писатели ХІХ и ХХ столетий носят его как знак профессиональной принадлежности. “Несть пророчества без мученичества”, — пишет Поль Бенишу [6]. Фридрих Мельхиор Гримм утверждал в своей “Литературной корреспонденции”, адресованной европейским монархам: “Кто нынче из нас, мало-мальски достойных литераторов, не подвергался злобным и клеветническим нападкам, на кого не доносили правительству как на опасного...

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: гимны Верховному существу. Они писались и Лебреном (он превратил в 1794 г. в «Гимн Бессмертному» свою «Первую республиканскую оду», созданную им в 1793 г.), и М. -Ж. Шенье, и Дезоргом, и Т. Руссо, и Валькуром, и Дюзозуа, и Дешаном, и др. Образ Верховного существа является в гимнах особой формой идеалистических тенденций. Олицетворенные абстракции Свободы, Разума, Равенства, приподнятые над реальными людьми как источник их действий, были следствием буржуазных влияний, исходивших от правых якобинцев и жирондистов. Образ Верховного существа связан с культом Верховного существа, установленным в 1794 г. якобинским центром (робеспьеристами). Культ этот, так же как олицетворение идей Разума и Свободы, лимитировал активность человека, ограничивал возможности человеческой воли. Он стремился положить пределы действиям народа и тем самым замедлить дальнейшее развитие революции. Противополагая требованиям народа твердый порядок и нерушимые ценности, относя источник перемен, происшедших во время революции, к Верховному существу, культ последнего изымал этот источник из рук простых людей. Консервативные мотивы, содержащиеся в культе Верховного существа и направленные против активности масс, вполне укладывались в русло идеологии буржуазной революции, имевшей своей целью установление общества, основанного на частной собственности. Идеологи буржуазии не могли не прибегнуть к религии для разрешения внутренних противоречий между богачами и беднотой. Идея Верховного существа должна была, по мнению робеспьеристов, которые выдвинули ее, стать сдерживающим началом и...

Поиск по материалам сайтаCлово "CORPS"

Поиск по материалам сайта
Cлово "CORPS"