Поиск по материалам сайта
Cлово "GUT"
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 42кб.
Часть текста: также прообразом Оттилии в «Избирательном сродстве». [2] Стр. 65. (15. IX. 1823). ... загородное жилье не слишком удобно... Тяжело переживая невозможность брака с юной Ульрикой фон Левецов, Гете по возвращении из Мариенбада остановился на некоторое время в Иене, прежде чем вернуться в Веймар. Эккерман об этом ничего не знал. [3] Стр. 71. (14. X. 1823). Альдобрандинская свадьба — античная фреска, изображающая приготовление к венчанию, найденная в 1606 г. Ее копию сделал друг Гете, живописец Мейер (1797), и она до сих пор висит в одной из комнат дома Гете в Веймаре. [4] Стр. 72. (14. X. 1823). Остроумная дама — Кунигунда Савиньи (1780—1863), жена историка права, сестра Беттины Брентано, в замужестве Арним. Она много рассказывала о странностях в характере Бетховена, в частности о его презрении к деньгам. [5] Стр. 72. (19. X. 1823). Фрейлейн Ульрика — Ульрика фон Погвиш (1804— 1875), сестра Оттилии, невестки Гете. [6] Стр. 74. (21. X. 1823). Шубарт Карл Эрнст (1796—1861) — филолог, испортил отношения с частью коллег из-за своего сочинения «Идеи о Гомере и его веке». Он написал книгу «К оценке Гете в связи с родственными литературой и искусством», ко второму тому которого в 1820 г. было приложено письмо Гете к автору. [7] Стр. 77. (27. X. 1823). «Мариенбадская элегия» — стихотворение, посвященное последнему увлечению Гете, Ульрике фон Левецов (1804— 1899); Эккерман называет историю любви Гете к этой девушке легендой, но это не так. В 1822—1823 ...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: эккермановскую хронику последнего периода жизни Гёте, идущую день за днем, начиная с десятого июня 1823 года, нам само собой приходит на ум соотносить даты с одновременными моментами жизненного пути Пушкина, - и эта непроизвольная игра отнюдь не бессмысленна. А уж с пересчетом на темп движения русской культуры той поры "веймарская классика" и наш "золотой век" ("поэзия пушкинского круга") и вовсе предстают как явления симультанные. Рискнем задать "детский" вопрос. Гёте в немецком контексте еще при жизни и тем более после своей кончины - чтимый или иконоборчески ниспровергаемый, но всегда "олимпиец", из классиков классик. Мы, русские, воспринимаем Пушкина как "классика" нашей литературы, ее, по известной формуле, "солнце". Что означает такой гелиоцентризм? Почему время для "классиков" как немецкой, так и русской словесной культуры пришло именно тогда - ни раньше, ни позже? Слово "классик" в каждом европейском языке имеет многообразные коннотации, которые не всегда легко привести к одному знаменателю. С одной стороны, термины "классика" и "романтика" со времен Гёте и Клейста функционируют как антонимы; с другой стороны, "классика" может обозначать просто почтенное литературное наследие, ценность которого проверена временем, так что и от романтического движения остается своя "классика". В первом случае имеется в виду...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: справедливо в общем и для пожилого Гёте. Он почти не дает характеристик российским монархам, во всяком случае его суждения о них, предназначенные для печати, дипломатичны и в меру комплиментарны Примером может служить перечисление властителей России в начале жизнеописания художника Ф. Гаккерта, создавшего серию картин для Большого Петергофского дворца. Эта книжка Гёте, изданная в 1811 г , была посвящена Марии Павловне, и стиль сочинения вполне понятен. Так же нейтрально упоминает Гёте в «Путешествии в Италию» (1817) Екатерину II — как могущественную властительницу, заказавшую копии лоджий Рафаэля Но все эти упоминания обладают, как кажется, неким трудноуловимым подтекстом, который становился явственнее тогда, когда Гёте высказывался перед друзьями и не думал о публикации своих мыслей, по крайней мере в ближайшее время. В апреле 1829 г. в беседе с И. П. Эккерманом поэт посетовал есте, как болотистая дельта Невы, тогда как неподалеку имеются удобные возвышенности, и что причиной такого положения города был каприз или даже блажь (Grille) самодержца Петра. 1 Нечто подобное дало себя знать и в суждениях Гёте о современнице — Екатерине II; впрочем, так же судил он и о другой знаменитой политической фигуре его времени — о Фридрихе Прусском. В самом начале литературного пути, только что создав «Вертера», молодой «бурный гений» пишет сатирическую шутку в духе кукольных представлений и балаганных комедий — «Ярмарка в Старьевке» («Das Jahrmarkts-fest zu...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: В рамках данного исследования учитываются, прежде всего, те особенности эпохального произведения И. В. Гете, которые характеризуют его как роман сентиментально-психологический. Вертер – главный герой произведения – регулярно обращается с письмами к фиктивному адресату Вильгельму; эти безответные обращения составляют некое подобие дневника, где Вертер фиксирует события, так или иначе задевшие его чувствительную душу. Герой, не скованный собственной аналитической установкой и рассуждениями адресатов, использует возможности полного лирического самовыражения. Очевидная оппозиция словарных значений интимного (как глубоко личного, сокровенного, задушевного) и публичного (как совершающегося в присутствии публики, открытого, гласного) наполняется новым смыслом при рассмотрении сквозь призму сентиментальной рефлексии главного героя романа. Самоотчет Вертера позволяет выделить интимный, задушевный круг общения главного героя романа и круг людей, вступив в диалог с которыми, он погружается в стихию публичной жизни. Пространство задушевного общения Вертера замыкается на персонажах, эмоционально воспринимающих окружающий мир, тонко чувствующих природу, отзывчивых к искренним проявлениям радости, горя, любви, страданий – на тех немногих, чей душевный строй созвучен душевному строю Вертера, то есть на персонажах чувствительных. Чувствительность сентиментального героя проявляется, по словам С. В. Тураева, широко, означая «целый нравственный комплекс: верность природе (своей человеческой природе), добро и максимализм в человеческих отношениях тесно переплетаются и образуют своего рода модель мироустройства, полемически противостоящую неустроенности современной жизни»[2]. В истории Вертера такого рода «модель мироустройства», образованная чувствительными душами, имеет одну важную особенность: сюжет романа строится так, что в зоне интимного общения главного героя...