Поиск по материалам сайта
Cлово "NICOLAI"
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 11кб.
Часть текста: царству благодати будет разум. Великий разум человечества, который вот-вот уже проснется от вековых предрассудков. "Разум должен спасти мир и человека, а чувства должно обуздать и покорить ему..." - вот основной тезис того времени. Это было время, когда знаменитый ученик Лейбница Христиан Вольф деятельность чувства считал лишь низшей способностью познания и с сухим педантизмом ученого хотел весь мир уложить в несколько ясных и стройных логических формул, а многие великие философы и ученые всерьез ставили изобретателя прялки выше Гомера и Вергилия. Несмотря на грандиозные заявки о величии, культурной мыслью правила довольно мелкая рассудочность, ярким примером которой может служить Лессинг с его высказыванием о гетевском Вернере, что якобы тот был лишь "чувствительным глупцом". В рамках такого мировосприятия, естественно, не было места ни для полета фантазии, ни для мистических поисков, ни даже для поэтического творчества. Но XVIII в. не был бы самим собой, если бы его не переполняли парадоксы и противоречия, привносящие особый аромат эпохи. Согласно закону о том, что любое действие рождает противодействие, в философско-литературной мысли продолжает развиваться и даже "процветать" тяга к потустороннему, к мистическому началу, к диалогу с Богом. Стремление приоткрыть одним творческим наитием занавес дозволенного человеку рождало порой невиданное суеверие и невежество в "просвещенную" эпоху, одновременно отрицая даже самое христианство, а порой используя его в своих корыстных целях. Так, граф Фридрих - Леопольд фон Штольберг в своем письме к Якоби от 28 апреля 1788 г. писал: "Решительный скептицизм и практический атеизм на одной стороне, слепое суеверие - на другой могут жить в таком тесном соседстве друг с другом, что для религии не остается больше места и она снова загнана в пустыню". Мистические настроения Германии постоянно получали подпитку откуда-то извне, будь то Англия или Франция....
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Людвиг. Гольберг Людвиг. Литературная энциклопедия. http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le2/le2-5872.htm ГОЛЬБЕРГ Людвиг [Ludvig Holberg, 1684—1754] — выдающийся норвежско-датский писатель. Р. в г. Бергене. Всю свою молодость скитался по Европе: побывал в Нидерландах, Англии (где посещал Оксфордский университет), Германии, Франции, Италии. В 1708 он прибывает в Данию. Отныне эта страна становится родиной Г. Он поселяется в Копенгагене, пишет несколько трудов по истории, получает звание профессора и командируется на четыре года за границу. Во всех своих произведениях — исторических, поэтических и философских — Г. является блестящим представителем эпохи Просвещения (см.) с ее рационализмом и отрицанием метафизики. В своих главных исторических трудах («Введение в историю европейских государств», 1711, написанное в подражание Пуфендорфу, трехтомная история Дании, 1732—1735 и «Всеобщая история церкви от возникновения христианства до Лютера», 1738) Г. — не столько исследователь, сколько эссеист; он обнаруживает духовное сродство с такими писателями, как Монтень и Аддисон; под его пером датский яз. впервые становится способным передавать все оттенки мысли. Поэтическое творчество Г. открывается комическим эпосом «Peder Paars» (Педер Парс, 1719), представляющим собой пародию на бесчисленные подражания Гомеру; по содержанию — это сатира на провинциальное филистерство Дании эпохи Фридриха IV, отгородившееся от свежих течений мысли....
Входимость: 1. Размер: 115кб.
Часть текста: размышления насчет нас самих и нашей литературы. Несмотря на почти совершенное отсутствие действительных дарований, на множество слабых и пустых произведений, которыми наводнены наши книжные лавки, — общественное сознание, чувство истины и красоты растет и развивается быстро. Мы не намерены — теперь именно — входить в исследование причин подобного явления... вообще русский человек развивается так особенно, что в немногих словах невозможно представить читателю смысл и законы его внутреннего преобразования; но, например, несколько лет назад при появлении перевода «Фауста» г. Вронченко мы готовы были бы отделаться похвалами, назвать труд переводчика «событием» и т. д.; одно имя «Фауста» производило в нас впечатление довольно смутное и странное; мы чувствовали, что в этом произведении отразилась целая жизнь мыслящего, уже не юного, несколько чуждого нам народа, и — либо с простодушным благоговением склонялись перед созданием Гёте, в котором видели альфу и омегу всей человеческой мудрости, либо с торопливой поспешностью проходили мимо, отделываясь словами:...