Поиск по материалам сайта
Cлово "NORTON"
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Часть текста: Уолстонкрафт, Мэри Материал из Википедии — свободной энциклопедии http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%B4%D0%B2%D0%B8%D0%BD,_%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F Мэри Уолстонкрафт (англ. Mary Wollstonecraft, [ˈmɛəri ˈwʊlstənkrɑːft], 27 апреля 1759 — 10 сентября 1797) — британская писательница, философ и феминистка XVIII века. Автор романов, трактатов, сборника писем, книги об истории Французской революции, книги о воспитании и детской книги. Уолстонкрафт известна своим эссе «Защита прав женщины» (1792), в котором она утверждает, что женщины не являются существами, стоящими на более низкой ступени развития по отношению к мужчинам, но кажутся такими из-за недостаточного образования. Она предлагает рассматривать и мужчин и женщин как разумных существ и представляет общественный строй, основанный на разуме. Среди широкой публики и особенно у феминисток события личной жизни Уолстонкрафт получили более широкую известность, чем её произведения, из-за своей необычности, а подчас и скандальности. После двух неудачных романов с Генри Фюсли и Гильбертом Имлеем Уолстонкрафт вышла замуж за Уильяма Годвина, философа, предтечу анархистского движения. Их дочь Мэри Шелли известна как автор романа «Франкенштейн». Уолстонкрафт умерла в тридцать восемь лет от родильной горячки, оставив после себя несколько незаконченных рукописей. После смерти писательницы Годвин в 1798 году издал мемуары о своей жене, женщине без предрассудков, чем невольно повредил её репутации. Однако с усилением...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: о Радклиф. Биография Радклиф. А. Тургенев В. Скотт. Статья о Радклиф. Биография Радклиф. А. Тургенев Э. Симмонс в своем исследовании об английской культуре в России замечал, что популярность Анны Радклиф у русских литераторов и читателей достигла апогея в 1826 г., когда в «Сыне отечества» был опубликован очерк о ее творчестве, написанный Вальтером Скоттом 1. Утверждение это, далеко не бесспорное, справедливо, однако, в одном отношении: очерк, о котором идет речь, был началом нового этапа осмысления творчества писательницы и едва ли не основным источником биографических сведений о ней, как известно, очень скудных и по сей день. Статья В. Скотта («Prefatory Мemoir to the Novels of Mrs Arm Radcliffe») была написана для предпринятой издателем Дж. Баллантайном «Баллан-тайновской библиотеки романистов», десятый том которой включал сочинения Радклиф — от раннего «Атлина и Данбейна» до «Итальянца». Том этот вышел в свет в 1824 г., сразу же после смерти романистки; очерк В. Скотта оказывался, таким образом, одним из первых серьезных осмыслений ее творчества в целом. Тремя годами позднее Скотт включил биографию Радклиф в собрание своих критических и биографических очерков (The Miscellaneous Prose Works of Sir W. Scott. Vol. 1— 6. Edinburg, 1827), наряду с биографиями Уолпола, К. Рив, Ш. Смит и др. Но еще до выхода полного издания биография Радклиф была переведена на французский язык и почти сразу появилась — уже в переводе с французского — в «Сыне отечества» 2. Собственно биографические сведения В. Скотт заимствовал из анонимного очерка, помещенного в «Ежегодных биографиях и некрологи-ях» на 1824 г. и принадлежавшего, как полагают, мужу писательницы Вильяму Радклифу; этот именно очерк составил основу всех последующих биографий Радклиф. Скотт приводил из него обширные цитаты или пересказывал; в русском переводе цитаты не были обозначены и осталась лишь...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: известности имени Альгаротти в России, с его произведением, может, и не был знаком. Полагают, что ему была известна одна лишь крылатая фраза – та самая, которую он переписал в первом примечании к поэме «Медный всадник». Поэт, кажется, позаимствовал цитату из французской книги 1802 г., находившейся в его библиотеке: «Общая панорама современной России...», где слова Альгаротти поставлены эпиграфом (фраза во французской книге несколько отличается от сообщенной Пушкиным: «Санкт-Петербург – это окно, через которое Россия смотрит постоянно на Европу»). Афоризм итальянца полюбился Пушкину еще задолго до «Медного всадника»: он им записан, опять по-французски, в тетрадке с текстом IV и V глав «Евгения Онегина», т. е. в 1826 – 1827 гг. И в «онегинскую» тетрадь, и в рукопись «Медного всадника» (1833 г.) поэт, вероятно, вносил фразу по памяти. Существует, впрочем, прямо противоположная точка зрения: Пушкин хорошо знал и читал самого Альгаротти. Нам уже не дано узнать, как в действительности произошло знакомство поэта с петербургской формулой. Да это и не существенно, - важно то, что счастливое выражение итальянского путешественника через Пушкина стало достоянием отечественной культуры (заметим, что переиначив цитату и внедрив ее в свой текст, поэт по достоинству стал восприниматься и автором крылатого выражения). Вполне возможно, что и сам Альгаротти подхватил остроту у своего компаньона по путешествию и владельца корабля лорда Балтимора. Мы...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: для осмысления феномена «gothic novel» и его функции в западноевропейском литературном процессе рубежа XVIII – XIX веков. Эстетические открытия авторов романа «тайн и ужаса», созвучные наметившейся к середине XVIII века в поэтике сентименталистской лирики и прозы тенденции к расширению «культурного слуха», в равной степени обращенного как к выпестованной человечеством музыкальной традиции так и к естественному голосу природы [16, с. 36], во многом подготовили особенности «звукомузыкального» мышления романтиков. В литературной эстетике готицистов ощутимы поиски нового языка, который выработал бы модель художественного мира, альтернативного повседневному, пронизанному логикой ratio, лежащему в основе нравоописательной прозы XVIII века. На первый взгляд, создатели готического жанра сохраняют внешний событийный ряд, соотнесенный с идеей авантюрности (странные, непонятные происшествия, пугающие неожиданностью случая). Однако гораздо важнее для них – ритм внутреннего сюжета «terror/horror», динамика эмоционального переживания страха. В основе романных коллизий литературной готики лежат не механизмы рациональной эмпирики, а сближающее ее с формой лирической прозы интуитивное постижение персонажами действительности, связанное с освоением мрачных лабиринтов «инопространства» (С. Зенкин) [10, c. 6], опирающееся на ассоциативную природу воображения1 (О. В. Соболевская) [21, с. 451]. Ключом к воссозданию напряженно-драматической атмосферы, рождающей в сознании персонажей и читателя «романа тайн» череду ярких образов и впечатлений, созвучной поэтике «настроения» литературных экспериментов ранних романтиков (В. М. Жирмунский) [7, с. 29], становится музыкальный язык – нематериальная, неуловимая, ускользающая природа звука, способная передать оттенки психологических состояний героя, оказывающегося в сложных ситуациях на границе с миром...