Поиск по материалам сайта
Cлово "ROSE"
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Входимость: 1. Размер: 130кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Часть текста: и беспощадно. "Житейские невзгоды и людская жестокость, - пишет современник, - сломили его и свели в безвременную могилу. Но и могила не защитила его от клеветы". Еще при жизни Бернса его враги, измышляя всяческие небылицы, изобразили его каким-то опустившимся человеком, неответственным за свои слова и поступки. Его юношеские увлечения, его общительность, - он любил посидеть в обществе друзей за кружкой эля, - все это было использовано врагами для создания той лжи, которой, как паутиной, обросли многие "общепринятые" жизнеописания поэта. Образ "пьяного гуляки", мелькающий между строк этих жизнеописаний, вздорный вымысел, преследующий, впрочем, как увидим, вполне определенную цель. Коснулись и его семейной жизни. Бернс работал не покладая рук, чтобы прокормить жену и четверых детей; он был примерным семьянином, а враги клеветали, будто он своим "беспутством" довел жену и детей до края гибели. Тщетно друзья поэта протестовали против этой клеветы. Тщетно ряд биографов Бернса на основании неоспоримых фактов опровергал эту ложь. Клеветникам удалось широко распространить представление о Бернсе как о типичном представителе богемы. Не приходится доказывать, насколько вся эта клевета наруку лагерю реакции, стремящемуся и сейчас выдать революционную направленность творчества Бернса, общественный, протест, заключенный в его произведениях, и, наконец, его ненависть к английскому господству в Шотландии - за сумасбродство, пускай там и...
Входимость: 2. Размер: 40кб.
Часть текста: семантика флоросимвола во французской литературе XVIII века http://www.proza.ru/2009/03/24/119 Открытия в разных сферах ботаники в XVIII в., разработка различных концепций в этой области принесли свои плоды для науки позднее. Тем не менее, это столетие в основном может быть охарактеризовано как эпоха ботанической систематики и, в целом, серьезного прорыва в ботанической науке. Положив в основу своей системы строение цветка, шведский натуралист Карл Линней (1707-1778) разбил мир растений на 24 класса, усовершенствовав систему «биноминальной номенклатуры» растений К. Баугина. Система Линнея не надолго пережила своего создателя, однако значение её в истории ботаники огромно. Впервые было показано, что каждое растение может быть помещено в какую-то определенную категорию в соответствии с характерными для него признаками. Поистине титаническая работа, проделанная Линнеем, явилась основой для всех последующих исследований в области систематики растений. Младшие современники Линнея — французы М. Адансон, Ж. Ламарк и особенно три брата де Жюсьё (Антуан, Бернар и Жозеф) и их племянник Антуан Лоран, основываясь на работах Линнея (а также на работах Д. Рея, К. Баугина и Ж. Турнефора), разработали естественные классификации растений, где в основу тех или иных систематических групп были положены признаки «родства», под которыми, впрочем, понималась неопределённая «естественная близость». Выдающиеся натуралисты XVIII в. уделяли много внимания общим вопросам ботаники. Так, русский академик К. Ф. Вольф в своей «Теории генерации» (1759) показал пути формирования органов растений и превращение одних органов в другие. Эти идеи особенно занимали немецкого поэта И. В. Гёте, опубликовавшего в 1790 году книгу «Метаморфоз растений», полную блестящих прозрений, его концептуальные идеи можно наблюдать в «Беседах с Эккерманом», где он критикует...
Входимость: 2. Размер: 37кб.
Часть текста: и людская жестокость, - пишет современник, - сломили его и свели в безвременную могилу. Но и могила не защитила его от клеветы". Еще при жизни Бернса его враги, измышляя всяческие небылицы, изобразили его каким-то опустившимся человеком, неответственным за свои слова и поступки. Его юношеские увлечения, его общительность, - он любил посидеть в обществе друзей за кружкой эля, - все это было использовано врагами для создания той лжи, которой, как паутиной, обросли многие "общепринятые" жизнеописания поэта. Образ "пьяного гуляки", мелькающий между строк этих жизнеописаний, вздорный вымысел, преследующий, впрочем, как увидим, вполне определенную цель. Коснулись и его семейной жизни. Бернс работал не покладая рук, чтобы прокормить жену и четверых детей; он был примерным семьянином, а враги клеветали, будто он своим "беспутством" довел жену и детей до края гибели. Тщетно друзья поэта протестовали против этой клеветы. Тщетно ряд биографов Бернса на основании неоспоримых фактов опровергал эту ложь. Клеветникам удалось широко распространить представление о Бернсе как о типичном представителе богемы. Не приходится доказывать, насколько вся эта клевета наруку лагерю реакции, стремящемуся и сейчас выдать революционную направленность творчества Бернса, общественный, протест, заключенный в его произведениях, и, наконец, его ненависть к английскому господству в Шотландии - за сумасбродство, пускай там и "одаренного", но беспутного и неуравновешенного человека. Однажды Бернс вошел в театр в тот момент, когда перед началом представления оркестр исполнял английский гимн "Боже, храни короля!". Бернс не снял шапки и громко крикнул: "Лучше сыграйте çа ira!" {"ça irа" - песня французской революции.} "Бернс был пьян", - комментируют биографы. ...
Входимость: 2. Размер: 24кб.
Часть текста: некоторые другие ботанизмы. Маленький цветок голубого, синего цвета тоже – один из наиболее часто встречающихся микросемиотических элементов, как поэзии, так и прозы. Как отдельная категория, условно именуемая «голубым цветком» он приобрел даже самостоятельную семантику – символа романтизма, Души мира, нерукотворной полевой природы, символа романтического пантеизма, но нельзя забывать, что объединенный своим голубым цветом, он все же распадается на отдельные категории, каждая из которых обладает своим неповторим значением, а пророй целой анфиладой значений. Прежде всего, речь идет о поэтической и прозаической традициях, начиная с конца XVIII века, особенно распространившихся в XIX столетии. Это разные цветы – барвинки, васильки, колокольчики, незабудки и голубой цветок как таковой, самостоятельный семиотический параметр, одновременно абстрактный и конкретный, возникший в творчестве Новалиса и в романе Р. Кено «Голубые цветочки» 1965. В рамках статьи мы намерены сопоставить французскую, немецкую и русскую традиции голубых цветов, как поэтических, так и прозаических знаков. Начало традиции голубого цветка в литературе, лежит, на наш взгляд, в творчестве Ж. Ж. Руссо, а не Новалиса, как это принято считать. А именно в барвинке, который появляется на страницах «Исповеди» как символ, таящий в себе несколько семантик – знак М-м де Варанс, цвет ее голубых глаз. Но, как выясняется, не только. Прогуливаясь с молодым философом в швейцарском предместье Шарметты, госпожа де Варанс заметила распустившийся барвинок и в восторге воскликнула: «Вот барвинок еще в цвету!» Именно эта фраза становится для барвинка судьбоносной. «Я никогда не видел барвинка, — писал Руссо, - но не нагнулся, чтобы разглядеть его, а без этого, по близорукости, никогда я не мог узнать, какое растение передо мной. Я только бросил на него беглый взгляд, после этого прошло...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: когда он, наконец, создает свои «Ямбы». Его реакционные взгляды, осложнявшие и снижавшие в 1790—1791 гг. революционные тезисы его статей и поглотившие эти тезисы в статьях 1792 г., вторгаются теперь и в его художественное творчество, ослабляя реалистическую силу его стихов. «Ямбы» А. Шенье написаны в момент беспощадной расправы народа с врагами революции, с дворянами и священниками-монархистами, с диверсантами и шпионами, со спекулянтами и скупщиками. Эту расправу, опираясь на ненависть народа к его врагам, проводил в своих мероприятиях 1793—1794 гг. якобинский Конвент. Они не дали ему возможность отстоять дело революции, подавить контрреволюционные мятежи, сломить саботаж контрреволюционеров и добиться победы на фронтах. А. Шенье совершенно не понял политику революционного террора, ее историческую необходимость. Он решительно осудил ее в своих «Ямбах». Он увидел только бессмысленные и беспричинные, с его точки зрения, преследования и казни, увидел только злодеев и ...
Входимость: 1. Размер: 77кб.
Часть текста: Из переписки двух английских дам в 1749 году: “Что, по-вашему, означает слово «сентиментальный», которое вошло в такую моду среди людей учтивых? Всё, что умно и приятно, подразумевается им. Удивительно, но я нередко слышу, как говорят, что такой-то — сентиментальный человек, или мы составили сентиментальное общество, или приняли участие в сентиментальной прогулке”. Тремя годами позже создатель готического романа (см. ниже Предромантизм) Х. Уолпол в сходном смысле и также не без иронии говорит о самом себе: “Я достаточно сентиментален, чтобы льстить себя надеждой, что человек, занявший у меня шестнадцать гиней, их обязательно отдаст”. Кто же он, этот сентиментальный человек? Чувствующий, сердечный, доверчивый, который знает в себе избыток и доброты, и доверчивости, а потому первым готов посмеяться над собой. Прежде ценили разум, теперь — чувство или, точнее, чувствительность (англ. sensibility). Слово однокоренное с сентиментализмом, только пришедшее не через французский язык, а непосредственно образованное от латинского sensus, которое обозначает чувство, восприятие, но одновременно и разум. Если исходить из того, что Просвещение — век Разума (The Age of Reason), то обращённый к чувству сентиментализм, безусловно, противоположен просветительской эпохе. Если же взять другое английское слово для обозначения разума — sense и сопоставить его с чувствительностью (sensibility), то язык даёт иную подсказку — о связи между ними. Мысль важная для того, чтобы определить место, которое занял сентиментализм в эпохе Просвещения. Она не завершилась с его приходом. Разве чувство с самого начала не сопутствует просветительскому разуму, согласно учению Локка, опирающемуся на чувственное познание мира? Почему же тогда у сентиментализма внутри Просвещения всё-таки оппозиционная роль? Для Просвещения главное — разум, для сентиментализма — сердце....
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Ричардсона, Филдинга, Смоллетта, Стерна, за которыми по праву закрепили статус создателей национальных шедевров1. Историки литературы (Кл. Пробин, 1987, К. Страуб, 1987, Д. Эпштейн, 1989, К. Роджерс, 1990, Н. А. Соловьёва, 2000, К. Харман, 2000, Д. Вингфилд, 2006 и многие другие) констатируют, что проза Ф. Берни во многом наследует традиции английского романа “domestic life”, ведущие черты поэтики которого так блестяще освоили великие предшественники писательницы – Ричардсон, Филдинг и Смоллетт [2, c. 5; 3, c. 15 4, c. 9,]. В то же время специалисты утверждают, что Ф. Берни предложила особую перспективу видения проблемы существования человека в замкнутом пространстве семейных отношений, акцентируя, если использовать современную терминологию, гендерные измерения темы. Общеизвестно, что "женские исследования" (Т. Дашкова) утвердились "на гребне" второй волны женского движения (конец 60-х годов), в основании которого была идеология феминизма. Очень кратко она может быть обозначена как противостояние двух тенденций: с одной стороны, требования равноправия женщин, с другой – различия, то есть постулировать специфически женскую культуру. Литературное наследие Ф. Берни чаще всего соотносят с этико-эстетическим комплексом сентиментализма: тематика произведений романистки связана с проблемой судьбы женщины в социуме, жёстко регулируемом нормами морали и сложившейся системой сословных предрассудков. Фанни Берни – автор нескольких романов, повествующих о нравах, ритуалах поведения в различных социальных стратах. Чаще всего сочинения Берни – это своеобразные хроники определённого уклада и форм общения, доминирующих в высшем свете,...
Входимость: 1. Размер: 96кб.
Часть текста: http://lib.ru/POEZIQ/PARNI/parni.txt Друзья, найду ли в наши дни Перо, достойное Парни? А. Пушкин 1 Эварист Парни не принадлежит к числу тех великих поэтов, которых называют "вечными спутниками" человечества: имени его никто не произнесет в одном ряду с именами Данте, Гете, Гейне, Шекспира, Байрона, Гюго, Пушкина, Мицкевича; читателем, не изучавшим специально историю литературы, оно в сущности почти забыто. В этом забвении сказывается столь часто встречающаяся историческая несправедливость. Тем более, что забыто имя Парни, а не его поэзия - в особенности в России. Кто же не помнит прекрасных стихов юноши Пушкина "Добрый совет" (около 1818), проникнутых радостным приятием жизни, легким изяществом и светлой печалью: Давайте пить и веселиться, Давайте жизнию играть. Пусть чернь слепая суетится, Не нам безумной подражать. Пусть наша ветреная младость Потонет в неге и вине, Пусть изменяющая радость Нам улыбнется хоть во сне. Когда же юность легким дымом Умчит веселья юных дней, Тогда у старости отымем Все, что отымется у ней. Многие ли знают, что это перевод из Парни? Заключительное афористическое двустишие передано Пушкиным с редкой точностью, воспроизводящей даже столь важный здесь повтор глагола. У Парни: Et derobons a la vieillesse Tout ce qu'on peut lui derober. ("И отнимем у старости Все, что можно у нее отнять"). Конечно, Пушкин вложил в эти стихи и свое, пушкинское. Парни, сочинивший свою элегию в семидесятых годах XVIII века, пожалуй, не мог бы и помыслить написать что-нибудь вроде: "Когда же юность легким дымом Умчит веселья юных дней...". Его строки рациональнее, условнее, традиционнее: "Un jour il faudra nous courber Sous la main du temps qui nous presse" ("Когда-нибудь придется нам согнуться под гнетущей десницей времени"). И все же "Добрый совет" - перевод, и даже перевод, близкий к оригиналу. {Анализ этого перевода...
Входимость: 1. Размер: 130кб.
Часть текста: массовой беллетристики http://www.samopiska.ru/main_dsp.php?top_id=1152 Историко-литературные корни романа “ужаса” Современный жанр англо-американской беллетристики horror, или роман “ужаса”, по признанию многих критиков, берет свои корни из английского предромантизма, а точнее прообразом его является готический роман конца Х\/III веке. Такое заявление может показаться неоправданно завышенным по отношению к столь незначительному явлению, как “массовая беллетристика”, но, хотя “высокая” литература и не признает массовую, вместе “они составляют в определенном отношении единое целое” (1). Картина, однако, должна быть еще более усложнена. Дело в том, что развитие в этих частях культуры происходит с разной скоростью. Массовая литература устойчивее сохраняет формы прошлого и почти всегда представляет собой “многослойную структуру. ”(2). Готический роман возник в рамках английского предромантизма, который впервые заявил о себе в 60-е годы X\/III столетия. Предромантизм занимал так называемую “пограничную” зону между отжившими свой век и нарождающимися новыми эстетическими системами, такими как Просвещение и романтизм. Эта пограничность и определила то, что английский предромантизм, с одной стороны, еще сохранял в себе...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: vol. I, стр. 25-28. - Kuno Fischer, Bd. I, стр. 214-225. - Белецкий, V, стр. 66-65. - Русские апокрифические тексты о Симоне-волхве см.: Чтения Общества истории и древностей российских, 1889, кн. 3, стр. 1-32 (Деяния апостолов Петра и Павла. Изд. М. Н. Сперанским); 1858, кн. 4, раздел III, стр. 14-16 (Прения Петра с Симоном. Изд. П. А. Лавровским). 9 См., например: Andreas Ноndorff. Promptuarium exemplorum. 1568, л. 33а (ср.: Petsch. Faustbuch, стр. 211-212). Ср.: Тексты, I, 19 и прим. 10 См.: Theodor Zаhn. Cyprian von Antiochien und die deutsche Faustsage. Erlangen, 1882. - L. Rаdermасher. Griechische Quellen zur Faustsage. Sitzungsberichte der Wiener Akademie der Wissenschaften, philos. -histor. Klasse, Bd. 206, Abh. 4, 1927, стр. 5-41 (Cyprianus und Justina). - Fаligan. стр. XVIII. - Dédeyan. стр. 146-148. - Kuno Fisсher, стр. 227-234. - Белецкий, V, стр. 62-63. - П. Безобразов. Византийские сказания. Юрьев, 1917, стр. 223-226. 11 См.: К. Рlenzat. Die Theophiluslegende in den Dichtungen des Mittelalters. Berlin, 1926. - L. Rаdermасher, I. с., стр. 41-47 (Die Erzählung des Helladius, Theophilus). - Fаligan, стр VI-ХIII. - Kuno Fischer, стр. 237-239. - Белецкий, V, стр. 63-65. 12 Латинский стихотворный текст см.: Кloster, II,...