Поиск по материалам сайта
Cлово "RUSS"
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 52кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Входимость: 1. Размер: 89кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: попадает впросак. Именно его история - сцена его несуразного доклада перед ученой публикой - стала уже на нашем коллоквиуме предметом анализа в выступлении Харальда Вайнриха (живой пример европейской интеграции - немецкий ученый, ставший профессором парижского Коллеж де Франс). Как известно, у Кундеры бедняга чех, произнеся первые приветственные слова, от волнения ушел с трибуны и забыл прочесть собственно доклад, а остальные ученые как ни в чем не бывало продолжили заседание, не заботясь о том, что будет чувствовать коллега, когда спохватится. По мысли Вайнриха, здесь перед нами нарушение одного из фундаментальных правил учтивого обращения с иностранцами - правила, требующего замедлять темп речи и поступков, чтобы непривычный чужеземец не терялся и успевал ориентироваться. Вайнрих логично объяснял такое фиаско хваленого французского политеса общим упрощением межнациональных контактов в наше время: ездить все легче, иностранцев все больше, вот и церемонятся с ними все меньше. Нечто подобное утверждает и сам Кундера: в современной жизни стало слишком много информации, ее темп нестерпимо ускорился, и от этого у людей все получается как-то не по-людски. "Неспешность" - первый роман Милана Кундеры, написанный по-французски и тематически не связанный с его родной Чехией, если не считать важной, но все же не главной истории чешского энтомолога. Объектом изображения и критики является здесь не тоталитарное ...
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: к учености подчиняет все прочие чувства или вовсе изгоняет их. В традиции “Новой Атлантиды” Фрэнсиса Бэкона (1621), европейская Республика словесности мыслится как братское сообщество холостяков, посвятивших себя наукам. Они поступают так же, как каббалисты, адепты тайного знания, которые должны отказаться от земной любви, дабы вступить в мистический союз с духами стихий [2]. В “Серьезных и комических увеселениях” Шарля Дюфрени (1699) ученая дама и поэт наперебой жалеют своих друзей, которые, вступив в брак, полностью утратили вдохновение: Женатый гений — выхолощенный гений. Творения наши не безграничны: надо выбиратъ, оставить после себя детей или книги [3]. Напротив, страдания и физическая немощь, импотенция или даже кастрация могут рассматриваться как источник и необходимое условие для творчества; исследователи французской культуры ХVІІІІ в. пишут даже о своеобразном “комплексе Абеляра” [4]. Разумеется, французское Просвещение создает и совершено иной образ философа — человека одновременно дельного и светского. Новый философ пользуется всеми благами цивилизации и преуспевает в жизни, он богатеет и занимается благотворительностью, он может и хочет быть столпом общества. Но все же эти идеи, наиболее четко сформулированные в статье Сезара Шено Дюмарсе “Философ” (1730-е гг., опубл. 1743 г., включена в переработанном виде в “Энциклопедию” Дидро) [5], не могут полностью изгнать восходящий к античности, в частности к диалогам Платона, образ одинокого философа. Даже те, кто вполне разделяет вгляды Дюмарсе, как, например, Вольтер и Дидро, используют различные маски и модели поведения, варьируют литературную и эпистолярную тактику. Одеяние мученика, изгнанного и преследуемого,...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: с. Опубликовано в журнале: «НЛО» 2009, №97 http://magazines.russ.ru/nlo/2009/97/no34.html В центре внимания К. А. Чекалова французские романы и повести XVII — начала XVIII в. В отечественном литературоведении это плохо изученный материал. Парадоксально, но книги, столь распространенные в русской культуре начала XIX в., сформировавшие определенный тип русского читателя, до сих пор не вызывали интереса у исследователей. Можно отметить лишь две монографии, посвященные французским романам XVII—XVIII вв.: книгу М. А Разумовской “Становление нового романа во Франции и запрет на роман 1730-х годов”, вышедшую более четверти века назад, и книгу Н. Т. Пахсарьян “Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690— 1760-х годов”, изданную в 1996 г. в Днепропетровске. Таким образом, работа К. А. Чекалова заполняет существенную лакуну в отечественном литературоведении. Аспект, в котором Чекалов рассматривает французский роман XVII— XVIII вв., также примечателен. Необычность его заявлена уже в названии книги: “Формирование массовой литературы во Франции”. Справедливость такого подхода вполне оправданна. Возможно, что пренебрежительное отношение к французскому роману как к чтению низкопробному, предназначенному лишь для легкомысленных барышень (такое отношение прочно утвердилось в русской культуре еще в XIX в.), отчасти и сказалось в том, что романы XVII—XVIII вв. так долго не рассматривались отечественными исследователями. Чекалов во Введении называет критерии, опираясь на которые можно, по его мнению, отнести то или иное произведение к “массовой литературной продукции”. Основной — это развлекательность, при этом, как пишет Чекалов, ссылаясь на мнение Марселя Аллена, одного из...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: Изобретение нации Нина Витошек Христиане и модернизаторы: "пасторальное Просвещение" в Норвегии Изобретение нации Опубликовано в журнале: «Иностранная литература» 2005, №11 Перевод: Антон Нестеров http://magazines.russ.ru/inostran/2005/11/nin23.html Русскому мыслителю Владимиру Соловьеву принадлежит меткое наблюдение, оставшееся недооцененным: протестантизм естественным образом вырос из почвы Севера, ибо варвары-германцы приняли католичество, но так и не идентифицировались с ним до конца; в их жизни сохранилось начало, никак не укладывающееся в рамки католического мировоззрения, а, по сути, ему враждебное – принцип безусловной свободы личности и восприятие индивида как высшей ценности[1]. Мысль эту Соловьев высказал в 1877 г. Только русский человек, погруженный в культуру, пропитанную рабством и презрением к личности, мог увидеть проблему под таким углом зрения. Индивидуализм, лежавший в основе основ скандинавского характера, нашел свое отражение еще в сагах, однако экономическая и политическая история северных стран внесла свои коррективы: отчасти эта национальная черта сгладилась, отчасти была надолго подавлена. Но сгладилась – не значит стерлась из коллективной памяти. В начале девятнадцатого века поборники национальной культуры вновь объявили индивидуализм высшей ценностью. И если в Дании индивидуализм был подобен восставшему из гроба, то в Швеции он существовал как сильно ослабленная, но вполне живая традиция, а в Норвегии триумф индивидуализма воплотился в особом кодексе поведения, не допускающий никаких компромиссов. Возрождение «исконного» индивидуализма было связано не только с возрождением нации, а было во всех трех странах частью политической и экономической программы либерализма. Однако произошло это не сразу, ...
Входимость: 1. Размер: 65кб.
Часть текста: просто о судьбе того или иного француза или русского, но о формировании образов иностранцев, представлений о чужой стране. Тон задало самое первое выступление. Доклад Галины Кабаковой (Сорбонна Париж-4) назывался “Образ иностранца в европейских этиологических сказках”. Этиологические сказки, то есть сказки о происхождении, — термин “ученый”. Меж тем речь в докладе шла о представлениях самых что ни на есть простонародных, о том, как изображается рождение разных народов в так называемых “народных Библиях”, Библиях бедняков, зачастую весьма далеко уходящих от канонического Священного Писания. Народная мысль объясняет многообразие национальностей несколькими способами. Первый вариант докладчица назвала “сверхкомплектным творением”: например, все народы создал Бог, а потом дьявол стал подзуживать его, и Бог, не удержавшись, сотворил еще один, самый неудачный и неприятный, причем сделал это наиболее экзотическим и нелепым образом: топнул ногой — и вышел вестфалец, воткнул палку в землю — и получился нормандец, сунулся в кротовую нору — и получился...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: как важный Гримм Смел чистить ногти перед ним, Красноречивым сумасбродом. Защитник вольности и прав В сем случае совсем неправ. Быть можно дельным человеком И думать о красе ногтей <...> ("Евгений Онегин". Гл. 1, XXIV-XXV). С точки зрения ХVІІІ века эти две модели поведения, светская и буржуазная, несовместимы, тогда как Гримм, немецкий парижанин, старательно oбъединял обе ипостаси. Он стремился быть светским человеком, едва ли не щеголем, завсегдатаем литературных и философских салонов и, одновременно, подчеркивал свою буржуазную добропорядочность и основательность. Смысл обвинений, которые Руссо бросает в "Исповеди" своему бывшему другу, заключается в том, что раз Гримм старательно следит за своей внешностью, чистит ногти и белится, то, значит, он лицедей в жизни и лицемер 1 . Жан-Жак рассказывает, как Гримм, притворяясь, едва не умер от любовной болезни, дабы вернее пользоваться успехом у женщин 2 , как он изображал скорбь по смерти графа де Фриза, дабы скорее сыскать нового покровителя, представ образцом преданности и чувствительности . 3 Действительно,...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: Брэдбери – одна из заметных фигур на литературном небосклоне Британии девяностых годов; предпоследний большой роман – “Профессор Криминале” – даже попал в шорт-лист британского Букера. Последний, увидевший свет в книжном варианте уже после смерти автора, совершенно неожиданно оказался посвященным России. Это, прямо скажем, достаточно смелый шаг. Ощутимое фиаско изданного на исходе повального увлечения Россией “Русского дома” Джона Ле Карре надолго отбило охоту у более или менее заметных представителей британского литературного истэблишмента вникать в тайны “русской души”. Тем более странно, что Брэдбери взялся за тему, избитую, если так можно выразиться, с одной стороны. Лирический герой книги – славный энциклопедист Дени Дидро, беседующий с императрицей Екатериной II. В принципе, автор вполне мог бы ограничиться этим сюжетом, поскольку обилие всевозможных литературных версий многомесячного пребывания Дидро в Петербурге так и не привело к полноценному раскрытию темы. (Так же обстоят дела, кстати, и на фронте сугубо исторических исследований.) Однако книга Брэдбери позиционируется именно как “роман”. Поэтому главы расположены вперемешку: “тогда” (вольным образом препарированные диалоги...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: можно объяснить как с помощью понятий влияния, рецепции, интертекстуальности (не только Достоевский, но и его персонажи читают и цитируют Флобера) [1], но и тем, что оба писателя страдали эпилепсией — болезнью, которая традиционно считается сакральной, позволяющей вступать в контакт с иным миром (ср. тесную связь тем мучительной болезни, разговоров с чертом, откровений, высокого предназначения в романах Томаса Манна и Бернаноса) [2]. В последние пятнадцать лет сторонники этого подхода к изучению литературных произведений все больше обращают внимание не только на смятенный дух, но и на немощную плоть: они пытаются понять, каким образом недуги помогают писателям понять их собственное тело, а через него — страдания и беды всего человечества. Отчасти этот поворот в изучении “литературных болезней” связан с общим интересом к изображению тела в истории и политике, литературе и народной культуре, к физиологии и питанию. История еды и гастрономии стала отдельной научной дисциплиной, так же как этномедицина. Думается, что не менее важен и иной...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: страшно поневоле…” В. Вацуро. Готический роман в России. Составление и подготовка текста по черновой рукописи Т. Селезнёвой. — М.: Новое литературное обозрение (Филологическое наследие), 2002. С позиции современной литературы готика — это важнейший источник сегодняшних детективов и ужастиков, один из первых и наиболее успешных массовых жанров. В общекультурной перспективе готический роман связан с вопросом зависимости нашей литературы от европейской. В целом история готического романа чрезвычайно показательна. Ее основные этапы хорошо известны: возникновение жанра и появление классических образцов, усвоение классики системами разных культур, последующие размен и тиражирование, сопровождающиеся ехидством критиков, снобистским презрением интеллектуалов и долгим успехом у широкой публики. Эта канва так же неизменна, как сюжетные ходы самого готического романа. Начало этой истории было благополучным и многообещающим. Первый собственно готический роман — “Замок Отранто” Х....
Входимость: 1. Размер: 39кб.
Часть текста: Страсть к учености подчиняет все прочие чувства или вовсе изгоняет их. В традиции “Новой Атлантиды” Фрэнсиса Бэкона (1621), европейская Республика словесности мыслится как братское сообщество холостяков, посвятивших себя наукам. Они поступают так же, как каббалисты, адепты тайного знания, которые должны отказаться от земной любви, дабы вступить в мистический союз с духами стихий [2]. В “Серьезных и комических увеселениях” Шарля Дюфрени (1699) ученая дама и поэт наперебой жалеют своих друзей, которые, вступив в брак, полностью утратили вдохновение: Женатый гений — выхолощенный гений. Творения наши не безграничны: надо выбиратъ, оставить после себя детей или книги [3]. Напротив, страдания и физическая немощь, импотенция или даже кастрация могут рассматриваться как источник и необходимое условие для творчества; исследователи французской культуры ХVІІІІ в. пишут даже о своеобразном “комплексе Абеляра” [4]. Разумеется, французское Просвещение создает и совершено иной образ философа — человека одновременно дельного и светского. Новый философ пользуется всеми благами цивилизации и преуспевает в жизни, он богатеет и занимается благотворительностью, он может и хочет быть столпом общества. Но все же эти идеи,...