ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПАРИЖ
Из Парижа от 16 февраля. Сего месяца 10 числа прибыл сюда, после тридцатилетней отлучки, славный г. Вольтер. Публика, или лучше сказать весь народ, ненасытно стремится его видеть.
«Санкт-Петербургские ведомости», 9 марта 1778 г.
Вольтер надеялся жить долго. Правда, в письмах своих к бесчисленным корреспондентам он называл себя «хилым старцем», «отшельником, снедаемым бесконечными недугами», «беднягой, страждущим в немощи телесной», жаловался на слабые уши, на дрожащие ноги, на боль в пояснице и на то, что настолько высох, что, умри он, в гроб нечего будет и положить,— но ни на минуту по сомневался, что жизнь отнюдь не собирается покидать его немощное тело.
Теперь 84 лет от роду он собрался в Париж. Доктор, не скрывая озабоченности, ворчал:
— Старое дерево не пересаживают.
Начались приготовления. Из конюшни был извлечен обширный дормез, стоявший там уже много лет без употребления. Внутри его установили походную печь. (Время было холодное.) 4 февраля 1778 г. Вольтер и его секретарь отправились в путь. Г-жа Дени уехала раньше.
Рукопись трагедии «Ирина» была уже отослана д'Аржанталю. Вольтер волновался. Согласится ли Лекен взять на себя роль Леонса? Лекен — великий актер, без него пьеса потеряет многое. Он — единственный, кто может быть поистине трагичным. Как прекрасно у пего получается все мрачное, патетичное, ужасающее! Нет, нет, только Лекен! Вольтер вспоминал затерявшуюся в тумане лет первую встречу с Лекеном. Перед ним стоял тогда юноша, красный от смущения, в поношенном костюме. Он кашлял и не знал, куда деть свои руки. Это был рабочий-подмастерье. Но как преобразился он, начав читать. О, это был великий актер уже тогда. Он, Вольтер, это понял и сам ввел его в храм муз. Теперь ему не терпелось скорее прибыть в Париж. Он писал д'Аржанталю: «Мой ангел! Неужели же мне не удастся перед смертью посидеть в театральной ложе, спрятавшись за вашей спиной, и послушать нашего друга Лекена! вот он едет в Париж, в бурный, шумливый, задорный, насмешливый Париж, каким его знал в юности, каким хотел видеть теперь.
Заснеженные горы Юры остались позади. Дорога шла через леса. Иногда дормез окружали нищие. Их было много во Франции. Они протягивали руки, а женщины показывали посиневших от холода детей. Путешествие длилось неделю. Неделю города и села Франции по дороге Женева — Париж взволнованно переживали большое событие — проезд великого Вольтера. Готовился к встрече и Париж. В аристократических салонах и в домах горожан, на улицах и бульварах слышалось имя философа. Прозвучало оно и в кабинете короля. Людовик XVI осведомился, не давал ли покойный король, его прадед Людовик XV, какого-либо распоряжения относительно господина Вольтера, не говаривал ли он чего-либо о том, чтобы не допустить сего вольнодумца в столицу. Были осмотрены все архивы, но никаких желаемых документов на сей предмет найдено не было, и Людовику XVI ответствовали, что покойный король не благоволил к означенному господину, что же касается до распоряжений, запрещающих въезд в Париж сего господина, то таковых, по всей видимости, не было.
«На все воля божья...» Король был набожен.
10 февраля наконец-то показался Париж. Тридцать лет Вольтер не бывал здесь. Впрочем, он никогда долго и не живал в Париже. Решетки Бастилии отбили охоту к столичной жизни. Дормез остановился у заставы. Таможенные служители открыли дверцу, заглядывая внутрь кареты.
— Не везут ли сеньоры контрабандных товаров?
Вольтер лукаво подмигнул Ваньеру:
— Нет, нет, господа, даю вам слово. Контрабандный товар здесь разве только я сам.
Дормез медленно катил к набережной Театинцев, где находился особняк маркиза де ля Виллета, предоставленный в распоряжение знаменитого гостя. На улицах толпился народ. Движение застопорилось. Карета парижского вельможи, зажатая толпой, остановилась.
— Что там такое? Кого это встречают? — крикнул досадливо вельможа
— Спасителя Каласа, ваша светлость,— сказала стоявшая поблизости старушка.