Литературная энциклопедия
— лит-ое направление в Зап. Европе и России XVIII — нач. XIX вв.
I. СЕНТИМЕНТАЛИЗМ НА ЗАПАДЕ— Термин «С.» образован от прилагательного «сентиментальный» (чувствительный), к-рое встречается уже у Ричардсона, но особую популярность приобрело после книги Л. Стерна «A sentimental journey through France und Italy» (Сентиментальное путешествие по Франции и Италии, 1768). Независимо от Стерна, в ином смысле, им пользовался и Шиллер «über naive und sentimentalische Dichtung» (О наивной и сентиментальной поэзии, 1795).
«С.» не в ходу. Немцы, следуя Лессингу (письмо Л. к переводчику Стерна И. Боде, 1768), предпочитают термин empfindsam (чувствительный), объединяя под рубрикой «чувствительная поэзия» (empfindsame Dichtung) такие факты лит-ры, как духовные песни пиэтистов, роман в письмах, слезную комедию и т. п., но не стремясь истолковать как продукты единой стилистической системы; французы и англичане рассматривают аналогичные факты, как «изживание классицизма», его деформацию, как «преромантизм» (см.). Несомненна однако наличность в европейских лит-рах XVIII — нач. XIX вв. определенного комплекса идей и чувств, возникшего и развивавшегося в среде мелкой и средней буржуазии и получившего философское обоснование напр. у И. Г. Гаманна [1730—1788], немецкого противника просветительского рационализма и кантовской «критики чистого разума» — во имя философии «чувства и веры», или у голландца Фр. Хемстерхейса [F. Hemsterhuis, 1721—1790], сочетавшего в своих теориях своеобразный эмпиризм с платоновским идеализмом, или наиболее влиятельного из всех Ж. Ж. Руссо. В общем — это реакция «чувства» против «разума», признание «сердца» самым надежным вождем человека, проповедь филантропии и прав человеческой личности независимо от ее социального положения, культ природы, простоты и естественности.
и отчасти во Франции средины XVIII в. есть, по существу, дидактический реализм, в формах семейного романа и драмы (слезной комедии, мещанской трагедии, «серьезного» драматического жанра), пропагандирующий семейные добродетели, буржуазный «демократизм», простоту и естественность, новое, противоположное феодальному, отношение к любви и дружбе. Таков напр. сентиментализм Ричардсона или Мариво-романиста. Таков С. — большинства буржуазных драм — от английских и французских (Лилло, Мур, Нивель де Лашоссе, Дидро и др.) до немецких, зародившихся с первыми выступлениями немецких просветителей (Лессинг).
Более революционный характер имеет С. мелкой буржуазии, провозглашающей борьбу за радикальное переустройство общества и решительный разрыв со старыми литературными традициями. Таков во Франции сентиментализм Руссо и его последователей. В «Новой Элоизе» Руссо прославлена любовь, непреодолимая и неподчиняющаяся никаким законам; в открытой форме поставлены вопросы о коренном изменении общественных и семейных отношений, о реформе воспитания, лит-ры и т. д. Поставив «естественность» и «чувствительность» превыше всего в человеке, Руссо вместе с тем открыл для своих читателей новое чувство, незнакомое классической поэзии, «чувство природы».
«бурных гениев» (эпохи Sturm und Drang’а), особенно остро поставивших вопрос о разрыве с классической поэтикой во имя самобытности, национальности и свободы личного творчества [Якоб Ленц, Anmerkungen übers Theater (Заметки о театре), 1774; первые произведения Гёте, особенно его «Вертер», Шиллера — «Разбойники», «Коварство и любовь» и др.]. В С. этой группы сказалось уже ощущение двойственности буржуазного прогресса, критическое отношение к буржуазному просвещению и рационалистической философии.
Рядом с патетическим протестом мы найдем у отдельных представителей этой группы и стремление преодолеть действительность юмором — «смехом сквозь слезы», например у Жан-Поля Рихтера (см.), а отчасти у Стерна (см.), крайний индивидуализм к-рого является уже формой отхода от задач общественной борьбы. То же ощущение ломки старого быта отсталых слоев мелкой буржуазии вызвало желание бежать от борьбы, отграничиться «стенками собственного сердца», укрыться в деревенскую идиллию. Это — «мирные энтузиасты чувствительности», создающие поэзию томных воздыханий, раздумий при лунном свете, на кладбищах, поэзию слез и меланхолии — в формах элегической лирики, лирико-повествовательной и описательной прозы и т. п. Таково напр. творчество Т. Грея, Э. Юнга [E. Joung, сб. «Ночи» (The complaint, or Night thoughts on life, death and immortality), 1742—1745, переведенный на все европейские языки], В. Коупера и др.
Гипертрофированная эмоциональность — характерная черта большинства произведений этих поэтов. Близок к С. этой группы С. упадочного дворянства, в предреволюционную эпоху перенимающего у буржуазии ее индивидуализм, культ природы и нервную возбужденность. Мотивы тоски и разочарования в отдельных случаях сближают дворянский С. с дворянским романтизмом (Шатобриан). В «С.» так. обр. имеются и черты реализма и некоторые предвестия романтизма: это переходное течение, не закрепленное никаким единым лит-ым «манифестом» или теоретической программой, подобной классическому кодексу Буало. В области эпической поэзии — семейный роман и роман личности («Вертер» Гёте), а рядом с ними жанр бессюжетной прозы — «путешествия» (Стерн, Мориц и др.); в области драмы — «слезная комедия» или просто «драма»; в области лири-ки — меланхолическая «элегия» — таковы типичные жанры С.
ëthe, Jena, 1875; Waldberg M. N., Der empfindsame Roman in Frankreich, Strassburg, 1906; Mornet D., Le sentiment de la nature en France de J. J. Rousseau à Bernardin de Saint-Pierre, P., 1907; Appell J. W., Werther und seine Zeit, Neue Ausg. Lpz., 1865; Кожевников В. А., Философия чувства и веры в ее отношении к литературе и рационализму XVIII в. и к критической философии, ч. 1, М., 1897; Розанов М. Н., Поэт периода «бурных стремлений» Якоб Ленц, М., 1901; Его же, Ж. Ж. Руссо и литературное движение конца XVIII и начала XIX века, т. I, М., 1910; Де-Ла-Барт Ф. Т., Шатобриан и поэтика мировой скорби во Франции, Киев, 1905; Его же, Литературное движение на Западе в первой трети XIX ст., М., 1914; работы В. Сиповского, А. Н. Веселовского (см. ниже); Фриче В. М., Очерк развития западных литератур, М., 1931 (гл. IV).
А. Белецкий . — В русской лит-ре буржуазная сущность европейского С. потеряла свой социальный смысл. Русское дворянство восприняло новый стиль европейской лит-ры как удобную форму для художественного выражения своих новых запросов. Начавшийся распад феодальных отношений толкал известную часть дворянства в сторону личных интересов, интимных переживаний. Назначение искусства теоретики нового направления видели в том, что оно «должно заниматься одним изящным, изображать красоту, гармонию и распространять в области чувствительного приятные впечатления» (1793, «Что нужно автору?» Карамзина). «Поэзия — цветник чувствительных сердец» — говорил Карамзин. Поэт — «искусный лжец», «находит в самых обыкновенных вещах пиитическую сторону», «описывает те предметы, которые к нему близки и собственною силою влекут к себе его воображение», но это расширение круга явлений, подлежащих ведению поэта, сравнительно с поэтикой классицизма ограничено требованием: «молодому питомцу Муз лучше изображать в стихах первые впечатления любви, дружбы, нежных красот природы, нежели разрушение мира, всеобщий пожар Натуры и пр. в сем роде» (из предисловия ко 2-й книжке «Аонид», 1796).
«чувствительным» сюжетам. Меланхолия — «нежнейший перелив от скорби и тоски к утехам наслажденья» — считается настроением «милее всех искусственных забав и ветренных утех». Мысли о кладбище, размышления на кладбище ночью при луне с воспоминаниями об Юнге, Оссиане, Грее типичны для меланхолика, любующегося слезой своей и прославляющего творца вселенной. Идиллические воспоминания о прошедшем, розовые мечты о будущем, о власти провидения входят в душевный багаж поэта-сентименталиста, признавшего, что разум, к-рый революционная буржуазия во Франции провозгласила могучей силой обновления мира, недостаточен и что воспитывать надо «сердце» — «виновник дел великих, дел благородных». Лирика Карамзина (см.), Жуковского (см.), И. Дмитриева (см.), Капниста, Нелединского-Мелецкого (см.), Кайсарова, Карабанова, П. Львова, А. Турчаниновой, сотрудников «Московского журнала», «Вестника Европы», «Ипокрены, или утех любословия», «Чтения для вкуса, разума и чувствований» и т. п. насыщена указанной тематикой. Культ природы, натуры вызвал особый жанр путешествий. «Письма русского путешественника» Карамзина с припоминанием «чувствительного, доброго, любезного Стерна» сделались образцом, к-рому следовали многочисленные «чувствительные путешественники» — Невзоров («Путешествие в Казань, Вятку и Оренбург в 1800», М., 1803), Шаликов («Путешествие в Малороссию», М., 1803), В. Измайлов («Путешествие в полуденную Россию», 1800—1802), М. Гладкова («Пятнадцатидневное путешествие пятнадцатилетнего, писанное в угождение родителям и посвящаемое пятнадцатилетнему другу», П., 1810) и т. д. Цель путешествий — «исповедь о себе», «беседа с самим собою и с друзьями о происшествиях мира, о судьбе земных народов, о собственных чувствах».
оборот сведения о разнообразных частях света, о памятниках культуры, о выдающихся людях (Карамзин в «Письмах» о Гердере, Виланде, Канте и др.). Из-за чувствительных тирад о натуре и мечтах «под током речек» редко выступала безотрадная картина подлинной жизни, зато трезвая политика великодержавного помещика наглядно проявлялась в сочинениях В. Измайлова, защищавшего колонизаторскую деятельность в Крыму, или П. Сумарокова в «Досугах крымского судьи, или втором путешествии в Тавриду» [1803], предлагавшего выселить татар из Крыма. «История несчастий рода человеческого», входила в программу сентиментальной беллетристики, где две струи — «ужасное» и «чувствительное» — сливались в один поток трогательных эмоций, вызванных несчастной судьбой кого-либо из героев, героинь или «страшными» эпизодами. Роман Гнедича «Дон Коррадо де Геррера, или дух мщения и варварства гишпанцев» [1803] и повесть Карамзина «Бедная Лиза» [1792] наиболее типичны в этом жанре. Повести под заглавием «Бедная Лилла» [1803], «Бедная Маша» [1803], «Несчастная Маргарита» [1803], «Обольщенная Генриетта», «История бедной Марьи», «Несчастные любовники» и пр. вызывали «нежные чувства» сочувствия к «бедным», но пейзанский колорит в изображении крестьянской или мещанской жизни, мелодраматические эффекты заслоняли правду жизни и тем самым вскрывали «мир существенности» крайне ограниченно действительностью.
Слабые ростки правдоподобия заметны и в так называемом историческом романе сентиментальной школы. Попытки на основании документов, семейной хроники, предания нарисовать прошлое облекались в форму привычной идиллии или фантастики: «Наталья боярская дочь» [1792], «Марфа Посадница или покорение Новгорода» [1803] Карамзина, «Рюрик» А. М. -ского [1805], «Ксения Княжна Галицкая» [1808], следуя иногда довольно точно мелким фактам исторического характера, давали ложную идеализацию давно прошедшего. Та же линия сглаживания противоречий социальной жизни, идиллического отношения к действительности в сентиментальной драматургии, насыщенной «коцебятиной»: Ильин, автор драмы «Лиза, или торжество благодарности» [1801], «Великодушие или рекрутский набор» [1803]; Федоров, автор пьесы «Лиза, или следствие гордости и обольщения» [1804]; Иванов, автор пьесы «Награжденная добродетель, или женщина, каких мало» [1805], и пр.
«Слог, фигура, метафора, образы, выражения — все сие трогает и пленяет тогда, когда одушевляется чувством» (Карамзин, Что нужно автору?, 1793). Работа над языком должна была содействовать «обрабатыванию сердца». Изящная речь, чуждая просторечья, провинциализмов, церковно-славянизмов, построенная по образцу французских писателей — «образцов тонкости и приятности в слоге» (Карамзин), легла в основу реформы лит-ого языка в школе Карамзина. Отбор слов, грамматические формы, синтаксические структуры ломали церковнокнижную стихию лит-ого языка, превращая его в орудие борьбы дворянской интеллигенции против архаических форм. Благодаря этому, а также благодаря некоторому расширению тематики С. в России имел известное прогрессивное значение. Политические события, с начала XIX в. вызывавшие под воздействием европейской жизни сложную реакцию в общественной действительности России, содействовали ускорению конца сентиментального направления. Русский С. стал разлагаться, попадая отдельными стилевыми тенденциями во вновь слагавшиеся лит-ые направления или совсем прекращая свое существование. «Было время, когда всякой хотел славы сентиментального; наступило другое — и всякой старается кстати и некстати сказать и написать — умно или глупо, нужды нет! эпиграмму против сентиментального», констатировала положение дел на лит-ном фронте «Аглая» в 1808. Элементы некоторой чувствительности в дальнейшем развитии русской лит-ры вошли в столь далекие по существу от С. течения, что их наличие в творчестве авторов «Станционного смотрителя» или «Шинели» или «Бедных людей» нужно рассматривать как явления совершенно иного исторического и эстетического значения.
«Писем русского путешественника», СПБ, 1899; Его же, Очерки из истории русского романа, т. I, вып. 2, СПБ, 1910; Веселовский А. Н., В. А. Жуковский, СПБ, 1904 (изд. 2, П., 1918), гл. I. Эпоха чувствительности; Резанов В. И., Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковского, вып. I, гл. IX, СПБ, 1906; вып. II, гл. XXIII, П., 1916; Игнатов И. Н., Театр и зрители, ч. 1, М., 1916, стр. 79—103; Роболи Т. А., Литература путешествий, в сб. «Русская проза», под ред. Б. Эйхенбаума и Ю. Тынянова, Л., 1926; Скипина К. А., О чувствительной повести, в сб. «Русская проза», Л., 1926; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, период второй, гл. IX, М., 1929. Н. Бродский