Смолицкая О. В.
XVIII век.
http://smolitskaya.livejournal.com/96609.html
Если в эпоху классицизма героем представлялся человек, способный обуздать чувства и страсти своей волей и разумом, то в эпоху Просвещения соотношение между чувством и разумом стало несколько другим. Идеалом классицизма был человек гражданин, идеалом Просвещения стал человек-личность, человек как таковой; встал вопрос о том, что такое человек, каковы его возможности и способности и что ему нужно для того, чтобы быть счастливым. Пожалуй, никакая другая эпоха, кроме Просвещения не видела так близко от себя возможность счастья - как для одного человека, так и всеобщего. Казалось, что для этого нужно совсем немного: подвергнуть беспощадной проверке разумом все то, что до сих пор считалось необходимым для человека, а затем отвергнуть неразумное и принять разумное. Конечно человек, которому предстоит осмыслять заново все, что до сих пор принималось на веру , должен сам быть разумен. сведущ во всех областях знания, то есть - просвещен. Отсюда и название эпохи - век Просвещения, а более точно, по-французски - Siècle de la Lumière - век Света, ибо просветители верили, что человеческий разум может раз и навсегда осветить жизнь всех людей. Английское название - Age de Reason - т. е. век разума также необычайно точно характеризует эпоху.
Сходные взгляды и настроения были у гуманистов эпохи Возрождения, но они все же не претендовали на абсолютную новизну своих концепций,они предлагали вернуться к идеалам античности - так, как они их понимали. Просветители желали все начать с нуля и отстроить заново. Одним из их излюбленных понятий был tabula rasa - "чистая доска" . Такой представлялась многим из них душа неиспорченного"предрассудками" человека - ребенка, "естественного человека",то есть дикаря, живущего вне цивилизации. Казалось, что достаточно написать на этой "доске" нечто разумное, и человек будет счастлив, и можно будет построить идеальное общество.
Просветители не желали принимать ничего на веру, стремились все осмыслить и изучить самостоятельно. Особое значение они предавали возможности свободно обмениваться мнениями. "Я абсолютно нке согласен с Вами, но я готов отдать жизнь за то, чтобы Вы могли свободно высказывать свое мнение",- сказал Вольтер своему противнику в споре. Споры велись в кафе. Именно тогда во Франции и стали возникать знаменитые кафе, где собирались не столько ради того, чтобы выпить кофе, сколько ради того, чтобы поговорить, поспорить, обсудить новости. Эти кафе стали соперниками светских салонов: в кафе, в отличие от салона, можно было придти любому человеку, независимо от его социального статуса; в кафе не было хозяйки, принимающей гостей. зайти сюда мог любой. Споры велись и на страницах газет. В Англии особенно популярны были едкие статьи-памфлеты. выходившие отдельным изданием. На памфлет уже через несколько дней поступал ответ; памфлеты читали все. С 1750 по 1772 год в Париже выходила знаменитая "Энциклопедия наук, искусств и ремесел". Ее издатели Д'Аламбер и Дидро объединили вокруг себя мыслителей - философов, ученых, литераторов: обсуждение статей и томов "энциклопедии" ее авторами, отстаивавшими подчас весьма непривычные и оригинальные точки зрения, обсуждение уже вышедших томов читателями также вызывало к жизни самые острые споры. Пожалуй, именно тогда появилось в культуре и литературе представление о друзьях, как о людях, способных спорить на разные темы. В светских гостиных философские споры стали таким же непременным развлечением, как еще недавно сочинение буриме и путешествие по "Карте страны нежности". Разговоры велись обо всем на свете. В те времена каждый мыслящий человек считал своим долгом знать о достижениях всех наук. Просветителям хотелось увидеть мир во всей его полноте, где каждому явлению уготовано свое место. Казалось, что надо всего лишь определить это место - и мир станет разумным, гармоничным, и, следовательно справедливым. Не случайно именно тогда родилась и впервые была осуществлена идея создания энциклопедии, то естьсловаря, включающего в себя сведения обо всем.
Но, говоря о свободомыслии, за которое боролись и которое на деле отстаивали просветители, не будем забывать о том, чем они рисковали. В католических странах, в частности во Франции, в это время необычайно сильна была инквизиция. В странах протестантских, как например в Англии, также были свои способы расправляться с теми, кто, по мнению властьпридержащих, "оскорблял нравственные устои общества". Так однажды за едкий памфлет был поставлен к позорному столбу Даниэль Дефо. Он должен был простоять у столба весь день, но предполагаемый позор неожиданно обернулся почетом. К столбу пришли почитатели Дефо и стали выкрикивать, почти что петь слова его памфлета, заученные наизусть. А ведь и они рисковали подвергнуться похожему наказанию. Свобода слова тяжело пробивала себе дорогу в Европе ХУШ века, но остановить ее было уже невозможно. Запрещенные книги выходили анонимно в другой стране, читались в салонах и кафе по рукописям. Узнав о возможных преследованиях, мыслители скрывались из страны, а потом вновь возвращались на родину. очень многие находили прибежище в свободной Швейцарии - трудно переоценить ту роль, которую сыграла эта маленькая страна, укрывавшая гонимых, предоставлявшая свои типографии для запрещенных книг. В Швейцарии говорили и по немецки, и по-французски, что еще больше облегчало жизнь беглецов из разных стран. Правда и там были свои ревностные моралисты -женевские кальвинисты, сурово преследовавшие "преступления против нравственности".
весь мир и каждого человека в отдельности счастливым. Из Англии, Германии, со всей Европы устремлялись во Францию те, чьи идеи, как им казалось, должны были теперь найти свое воплощение. Но очень скоро Революция показала свое жестокое лицо. Свободомыслие, провозглашенное в порядке закона, очень скоро обернулось самым свирепым и беспощадным террором. Наивная уверенность в том, что найден ключ ко всеобщему счастью, показала свою несостоятельность. История Европы не раз еще покажет, что желание осчастливить всех и каждого в приказном порядке оборачивается трагедией. Последующие революции будут обращаться к опыту и идеям просветителей. Не случайно в коммунистическом гимне - "Интернационал," сочиненном Эженом Потье, возникнут все тот же просветительский термин : " Du passé faisons table rase" - Превратим прошлое в "чистую доску"( ср. с русским переводом: "весь мир насилья мы разрушим до основанья"). Но не будем винить просветителей за то, что потомки охотно повторяли их ошибки. Мыслители ХVIII века учили ничего не принимать на веру, в том числе и их собственные концепции. Они умели смеяться над собой.
Вольтер (1694 - 1778)
Имя этого человека имя стало символом эпохи. Его жизнь была яркая, бурная и, вместе с тем, характерная для эпохи, в которую он жил.
Франсуа Мари Аруэ ( Вольтер - литературный псевдоним) был сыном человека из "третьего сословия", нотариуса. королевского советника. Отец постарался дать сыну образование, которое приличествует дворянину.
С 1701 по 1711 гг Франсуа Мари учится в коллеже Людовика Великого. Здесь он знакомится с отпрысками многих знатных семей Франции. Он сближается с группой "либертенов" - молодых людей, пишущих остроумные, злые, вольнодумные и не вполне приличные стихи. Сам Франсуа-Мари начал писать стихи еще на школьной скамье, он быстро входит в круг молодых стихотворцев, становится популярен и берет псевдоним "Вольтер". составленный из букв словосочетания "молодой Аруэ -"L'jeune Arouet".
освобождения быстр стал известен Парижу и всей Франции как литератор, автор трагедий, поэм и остроумных стихотворений. Из уст в уста передавались в Париже "словечки" Вольтера - так называемые "mot". Но чем популярнее был Вольтер, тем больше было у него врагов и завистников. Его язвительный язык и независимый нрав нрав , нежелание поступаться своими принципами не раз то заставляли его скрываться от властей, то приводили в тюрьму.
В 1726 году он опять заключен в Бастилию за ссору с герцогом де Роганом. Через пять месяцев его выпускают из тюрьмы с тем, чтобы он уехал из Франции. Вольтер направляется в Англию, а в 1729 году возвращается в Париж, и пишет серьезные философские и исторические труды. Однако вскоре он опять оказался под угрозой заточения в Бастилию - на этот раз причиной стал труд "Философские письма", где Вольтер осмыслял все увиденное в Англии, сопоставлял общественное устройство Англии и Франции. Книга была публично сожжена, издатель посажен в Бастилию, а Вольтеру удалось скрыться. У него были не только враги, но и друзья, готовые оказать приют и убежище.
Несмотря на свою прославленную язвительность, Вольтер умел быть верным другом, нежным возлюбленным и встречал ответную дружбу и ответную любовь. История донесла до нас имя мадам де Шатле, прекрасной и умнейшей женщины, которую связывали с Вольтером и любовь, и дружба. и совместные научные интересы. В ее замке в Сире Вольтер провел 10 лет с 1735 по 1745 год. Затем он вернулся в Париж и был неожиданно обласкан при дворе.
Мадам де Помпадур, негласная правительница Франции, возлюбленная короля Людовика XV, оказывает покровительство философу. Его принимают во Французскую Академию, осыпают почестями. Слава Вольтера к тому времени уже гремит по всей Европе, и сильные мира сего гордятся. Но вскоре острый язык Вольтера приводит к ссоре с мадам де Помпадур, и он опять вынужден скрываться. Но теперь уже и монархи предлагают ему приют и убежище.
С 1750 по 1753 год Вольтер живет при дворе Фридриха II Прусского. Знакомство и переписка с Фридрихом состоялись еще тогда, когда он был наследным принцем. Став королем, Фридрих решил на деле реализовать идеи просветителей о союзе философа и государя. о возможности создания "просвещенной монархии". Но и при этом дворе Вольтер не ужился. Он вернлся во Францию. Однако он опасается жить слишком близко от Парижа, и неа помощь приходит благословенная Швейцария. Вольтер покупает два замка на границе Франции и Швейцарии - Турне и Ферне. В Ферне он живет постоянно с 1760 года. Но и вдали от столицы он в курсе всего, что происходит в стране. Он обличает несправедливость, ложь, глупость, пытается помочь их жертвам, используя, там, где надо свою популярность. А популярность Вольтера весьма велика, императрица Российская Екатерина II переписывается с ним и гордится этим.
"дело Калласа". Тулузского торговца Калласа, кальвиниста по вероисповеданию, обвинили в том, что он, якобы, убил своего старшего сына Антуана, собиравшегося сменить кальвинистскую религию отца на католическую. Вольтер пишет гневные письма, поднимает на ноги общественное мнение Франции и других стран, использует свой авторитет, и добивается посмертной реабилитации Калласа и освобождения из тюрьмы членов его семьи. В 1763 году он пишет знаменитый и необычайно смелый "Трактат о веротерпимости". В 1778 г. Вольтер снова переехал в Париж, где был торжественно встречен. Но вскоре он умирает. По распоряжению церковных властей тело Вольтера было похоронено без почестей в деревушке в провинции Шампань. В 1791 г. Его прах был торжественно перенесен в Париж, в Пантеон - усыпальницу великих людей Франции.
"Все жанры хороши, кроме скучного"- одно из "словечек" Вольтера. Он писал и серьезные, и шутливые произведения и умел вышучивать свои же собственные идеи. Так, одновременно с серьезным историческим трудом "Век Людовика XIV", где Вольтер размышляет над тем, что такое история, кто такие выдающиеся личности. как развивается человеческая цивилизация, он пишет веселую и очень неприличную поэму "Орлеанская девственница", где ставятся, в общем-то те же вопросы, но совершенно в другой форме. Вольтер смеется над представлением о героях и их божественном предназначении, героиня его поэмы- туповатая и недалекая Жанна д' Арк, в которую влюбляются все подряд от Архангела Михаила, посланного к ней с небесным знамением, до осла, на котором она едет к королю. Нет нужды говорить о том, что героиня поэмы лишь по имени совпадает с реальной Жанной д’Арк, сходство с историческим прототипом мало волновало Вольтера. Поэма, написанная в 1730-1735 гг была напечатана лишь в 1755, но к тому времени ее уже знали многие. На долгие годы она стала символом свободомыслия в Европе; тайно читали ее и русские молодые дворяне. Знаменитая "Гаврилиада" Пушкина во многом опирается на "Орлеанскую Девственницу."
В 1759 году Вольтер пишет произведение "Кандид или Оптимизм". Его иногда называют философским романом, а иногда - вместе с некоторыми другими подобными произведениями - называют философской повестью ( или сказкой, что по-французски обозначается одним и тем же словом "conte"). Главный герой повести - юноша по имени Кандид. Его имя означает "наивный". "чистый" Он влюблен в знатную девушку Кунигунду Тундер тен Тронк. (Надо сказать, что Вольтер не раз подшучивал над пышными немецкими именами, которые звучали непривычно для уха француза. За пышностью имени часто скрывался глупый, чванный и не очень-то богатый человек. Можно только предположить, сколько врагов нажил себе Вольтер при прусском дворе всего лишь вышучивая имена немецких аристократов). Брат девушки выгоняет Кандида, так как не желает выдавать сестру замуж за незнатного человека. Превратности судьбы выпадают на долю обоих влюбленных, и в конце концов они соединяются и женятся. Замечательный сказочный конец, созвучный размышлениям просветителей о том, что человек, благодаря своим способностям и разуму может добиться всего, что пожелает. Но, в отличие о сказочных принцесс, остающихся сколь угодно долго молодыми и прекрасыми, Кунигунда за время странствований Кандида, равно как и своих собственных, постарела. подурнела, да и характер у нее сделался сварливый. Кандид женится на ней лишь поторму, что брат Кунигунды опять пытается помешать браку. Кунигунда и Кандид селятся в Турции (как бы в некоем сказочногм месте), где у них есть маленький сад. Там же неподалеку селятся и брат Кандида, и его учитель Панглосс ( то есть "Всезнающий"), а также его научный противник философ Мартен.
Было бы неправильно искать в повести тонких описаний характеров или переживаний героев. Цель Вольтера и законы, по которым он строит свое произведение другие. "Кандид" - произведение-спор, каждое приключение. каждый поворот сюжета становятся еще одним аргументом в этом споре.
Постоянно спорят Панглосс и Мартен. Панглосс проповедует теорию оптимизма: все к лучшему в этом лучшем из миров - говорит он, и не отказывается от своей затверженной теории , несмотря на все невзгоды, выпавшие на его долю. Теория "философского оптимизма" действителбно существовала, одним из ее создателей был немецкий философ и естествоиспытатель Лейбниц. Высмеивая теорию Панглосса, Вольтер не столько смеется над Лейбницем - с его теорией он не вполне согласен, но это вызывает не насмешки, а желание спорить и аргументировано ее опровергать - сколько над полуобразованным Панглоссом, а заодно и над представлением о том, что та или иная философская теория может быть слепо применена к человеческой судьбе. Что такое человеческая судьба? Что такое Человек? Что такое, наконец. человеческое счастье? Эти вопросы ставит автор перед читателями, и задают друг другу герои. Да, к своим героям Вольтер относится чуть снисходительно, они подобны куклам в руках опытного артиста, но, может быть, и любой человек лишь кукла в руках у судьбы, или какой-то иной силы? И так ли значителен человеческий разум, как это принято считать?
" надо возделывать свой сад". О смысле слов Кандида спорили и современники - читатели Вольтера, и потомки. Что это, отказ от грандиозных просветительских замыслов переустройства мира? Или наоборот, призыв к тому, чтобы возделать как сад весь мир?. А может быть сад Кандида как-то соотносится с райским садом, из которго когда-то были изгнаны Адам и Ева? ( Тем более, что в повести есть еще одно "райское" место - вымышленная страна Эльдорадо). Или же надо обратить внимание на слово "возделывать" - "cultiver", что означает также"образовывать", "воспитывать". А сам Вольтер, знает ли он ответ на этот вопрос?
Трудно сказать с уверенностью. Вольтер не случайно остался в памяти потоков таким, как он изображен на самом знаменитом - скульптурном - портрете скульптура Гудона. Он сидит в огромном кресле. с тех пор получившем название вольтеровского, и на губах его застыла странная улыбка - лукавая и мудрая, язвительная и добрая.
А. С. Пушкин. Городок ( отрывок).
./..../
Сын Мома и Минервы,
Поэт в поэтах первый,
Ты здесь,седой шалун!
Он Фебом был воспитан,
Издетства стал пиит;
Всех менее томит;
Соперник Эврипида,
Эраты нежный друг,
Арьоста, Тасса внук -
Он все: везде велик
Даниэль Дефо (1661 -1731)
Знаменитого “Робинзона Крузо” Дефо написал уже в зрелом возрасте в 1719 году. За плечами было почти шестьдесят лет жизни. “Приключения Робинзона - схема действительной жизни - двадцати восьми лет, проведенных в самых скитальческих, одиноких и печальных обстоятельствах, какие когда-либо испытывал человек. За это время я прожил долгую и удивительную жизнь, - в постоянных бурях, в борьбе с наихудшим видом дикарей и и каннибалов. /.../ Я испытал всяческие насилия и угшнетения, несправедливые упреки, людское презрение, нападения дьяволов, небесные кары и людскую вражду; изведал юесчисленные превратности фортуны, побывал в рабстве хуже турецкого: спасся с помощья столь же ловкого плана, что описан в истории Ксури /.../; попадал в море бедствий, снова спасался и снова погибал /.../; часто терпел я кораблекрушения, хотя скорее на суше, чем на море. Одним словом, нет в в вообрааемой жизни ни одного обстоятельства, которое не было бы законным намеком на историю подлинную”. - Так написал Дефо в третьей заключительной части “Робинзона Крузо”, которая вышла в 1720 году и называлась “Серьезные размышления в течение жизни и удивительных приключений Робинзона Крузо, с его видением ангельского мира.” Что же за жизнь прожил Даниэль Дефо?
предприятия он не брался. Он торговал и трикотажными изделиями, и табаком, и водкой; пытался получить прибыль от информации о мнимых землетрясениях и появлении призраков, от собственного кирпичного завода и даже от кошачьей фермы, где предполагалось получать от кошек мускус - пахучее вещество, в те времена использовавшееся в парфюмерии. Но коммерция была для Дефо не только средством разбогатеть. Как раз богатства он себе и не снискал. “Тринадцать раз я был богат и снова беден стал” - так скажет сам осебе Даниэль Дефо впоследствии. Коммерция и коммерсанты были для него реальным воплощением человеческих способностей - ума, смелости, энергии и любознательности. Он написал за свою жизнь немало книг о коммерции, таких как “ Всеобщая история торговли в особенности в ее отношении к британской коммерции” (1713); “Всеобщая история открытий и усовершенствований в полезных искусствах, в особенности в великих отраслях коммерции, навигации и земледелия во всех известных частях света “ (1725 - 1726); “Полный английский негоциант” (1725 - 1727) и другие. В одой из своих книг он написал так: “Настоящий купец - универсальный ученый. Он настолько же выше простого знатока латыни и греческого, насколько этот последний выше безграмотного, не умеющего читать и писать человека. Он знает языки без помощи книг, географию - без помощи карт; его торговые путешествия исчертили весь мир; его иностранные сделки, векселя и доверенности говорят на разных языках; он сидит в своей конторе и разговаривает со всеми нациями”.
Злые языки упрекали Дефо в том, что своими политическими убеждениями он торговал так же, как и всем прочим. И действительно, Дефо в политических распрях двух основных анлийских партий - вигов и тори - выступал то на сторне одних, то на стороне другихъ; был он и тайным правительственным агентом и использовал свои разъезды по стране и миру не тольео ради коммерческих целей. Не будем пытаться оправдать или осудить Даниэля Дефо. Очевидно, что и здесь в нем говорил трезвый и расчетливый ум человека Просвещения. Многие современники Дефо, в том числе и Джонатан Свифт, не раз писали о том, что противостояние вигов и тори было, по сути своей, бессмысленно, и члены той или иной партии чаще всего думали не о том, как претворить в жизнь те или иные способы управления страной, а просто о своей личной выгоде. А если так, и с точки зрения разума - беспощадного судьи эпохи Просвещения - одна партия стоила другой, то почему было не выбрать ту, приверженность к которой на данный момент приносила наибольшую выгоду? Так или не так рассуждал Дефо - сказать трудно. Но если бы он не ввязался в политическое противостояние виголв и тори, не были бы написаны блестящие памфлеты, составившие славу английской публицистики и английского языка. За один из них, как уже было сказано, Дефо приговорили к стоянию у позорного столба. Этот памфлет примечателен сам по себе: здесь дефо выступил как бы в поддержку официальной точки зрения, но довел ее до абсурда. Памфлет назывался “Кратчайший способ расправы с диссидентами” /1702/. Он вышел без имени автора. Все возможные и невозможные кары, божьи и человеческие, призывались в нем на головы дисидентов. Автор предлагал ссылать их на каторгу, вешать, и даже распинать вдоль большой дороги. беспощадная ирония автора стала очевидна не сразу, но вскоре истиный замысел памфлета был раскрыт, был и найден автор - Даниэль Дефо. Экземпляры памфлета были сожжены, а дефо приговорен к штрафу и позорному столбу. Но еще раньше Дефо написал столь же ироничный, вызывающий и смелый памфлет “Гимн позорному столбу”. Надо же было так случиться (“провидению было угодно” - сказал бы Робинзон Крузо), что памфлет поступил в продажу как раз в день гражданской казни его автора. Почитатели и сторонники Дефо раскупили памфлет, и позор обернулся триумфом.
Но у человека, столь часто менявшего сторонников и союзников, было немало врагов. а друзья держались все настороженнее, все отчужденнее - и трудно было бы их за это упрекать... Дефо ощущал себя в конечном счете очень одиноким, о чем и написал в последней части “Робинзона”.
Роман “Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо /.../, рассказанные им самим” вышел в свет в апреле 1719 года. Книга имела необычайный успех. В том же году Дефо опубликовал вторую часть - “Дальнейшие приключения Робинзона Крузо”, а в 1720 году вышла третья часть - “ Серьезные размышления в течение жизни и удивительных приключений Робинзона Крузо с его видением ангельского мира”. Вслед за “Робинзоном” Дефо пишет еще несколько романов, таких как “Жизнь, приключения и пиратства знаменитого капитана Синглтона /1720/, “Радости и горести знаменитой Молль Флендерс” / 1722/ и другие. Эти романы также имели успех и оставили значительный след в литературе. И все же на надгробии Даниэля Дефо было высечено: “Даниэль Дефо, автор “Робинзона Крузо”.
"Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устья великой реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим."
другую страну. Каждый англичанин хоть раз да садился на корабль, отделявший остров от остальной части Европы, а значит подвергался воле и превратностям морских стихий. Об Англии говорили как о нации мореплавателей, а в английской литературе море было одним из самых распространенных образов. в котором каждая эпоха видела нечто свое. для просветителей море стало тем местом, где проверяются истинные качества человека, где все зависит от его воли, решительности, от его умений. Но не только море само по себе манило англичан ХУШ века. Где-то там, в море, лежали неизвестные края, в которых. казалось, таились несметные и неизведанные богатства. В ХУШ веке европейцы знали о мире гораздо меньше, че6м сейчас. В 1722 году географ Эдуард Уэллес выпустил карту земного шара, на которой не было ни северо-восточной границы Азии, ни западной границы Северной Америки, а западная граница Австралии была обозначена лишь частично. Вместо границ материков, а также на некоторых других, в буквальном смысле этого слова, 2белых пятнах” стояла надпись “пока еще неоткрытые места”. В журналах часто печатались рассказы о путешествиях и путешественниках. В 1713 году в журнале “Англичанин”появился очерк о шотландском моряке Александре Селькирке. Он провел 4 года и 4 месяца на необитаемом острове Хуан-Фернандес в Тихом океане. Английское судно подобрало его; история Селькирка стала известна и горячо обсуждалась. Казалось, она как нарочно была создана для эпохи Просвещения. опять и опять вставал вопрос о том, на что способен человек, может ли он выжить, опираясь только на свои силы, и каким он будет Селькирк к моменту, когда его подобрали, почти утратил человеческий облик и забыл человеческую речь ( она вернулась к нему позже, и есть свидетельства, что Дефо встречался с Селькирком и беседовал с ним).
Итак, в “Робинзоне Крузо” читатель - современник Дефо мог найти все то, что ему хотелось видеть в книгах - рассказ о путешествиях, о кораблекрушениях, описания невиданной природы и захватывающих дух стычек с дикарями. многие подражатели и авторы сокращенных переработок “Робинзона” на этом и останавливались. Но замысел Дефо был глубже.
“Робинзон Крузо” - это и притча о духовном пути человека, о том, как он приходит к постижению высшего смысла человеческого существования и промысла Божия.
Жанр аллегорической притчи издавна был популярен в Англии. Одним из самых знаменитых образцов таких произведений можно считать “Путь паломника” /1678-1684/ Джона Беньяна /1628 -1688/. В той книге рассказывается о Христианине, который, стремясь спастись из города, обреченного на разрушение, пускается в путь, встречает Верного, избегает опасностей Ярмарки Житейской Суеты и в конце концов достигает Града Небесного - Иерусалима. при этом книга написана очень ярко, сочным языком и, в конце концов, может читаться и просто как приключенческий роман. Популярность “Пути паломника” на протяжении нескольких веков была огромной, а в английской литературе прочно утвердилась традиция, согласно которой почти любое повествование о жизни и судьбе человека предполагало не только буквальное, но и аллегорическое прочтение.
Судьба не сразу забросила Робинзона Крузо на необитаемый остров. Сначала он, вопреки родительской воле, бежал из дома, вел разгульную жизнь, попал в плен. Кораблекрушение стало для него чем-то вроде расплаты за грехи и даже смертью, а жизнь на острове - возрождением. медленным искуплением грехов и самопознанием, а затем и спасением.( В английских и шотландских народных преданиях мир, где селятся души умерших, часто изображается как остров. ) Робинзон Крузо, попав на остров, должен понять, каково истинное предназначение человека.
Герой заново проходит тот путь, что проделала к ХVIII веку человеческая цивилизация: он учится добывать огонь, защищать тело от жары и холода; он сам изобретает способ, как обжечь глину , и сам лепит горшки и т. д. Но при этом он сознает, что его направляет ( а может и испытывает) высшая сила - Божественное Провидение. Постепенно Робинзон не только преодолевает отчаяние, но и учится благодарить судьбу за то, что ему ниспослано. учится находить радость в своем положении, и в этом проявляется высшая Божья благодать. Но Робинзон - не отшельник. Он не стремится к умерщвлению плоти, не питается водой и кореньями - наоборот, он искусно создает вокруг себя комфорт, стремится жить, как цивилизованный человек. Дефо пытается здесь решить проблему, которая вставала в европейской литературе и культуре еще в ХVI веке - как соотносятся воля человека и Божий промысел. Робинзон находит некий баланс между стремлением улучшитьсвое положение, осознавая, что все же многого лишен - и подчинением божьей воле. Он не унывает, он принимает , то, что с ним случилоськак должное, но он не пассивен, а деятелен и энергичен. Когда в душе Робинзона воцаряется мир, Дефо вводит в повествование дикарей - теперь Робинзон может учить других тому, что постиг сам.
Проблема возможностей человека - это еще и вопрос, может ли человек обходиться без человеческого общества. иными словами, достаточно ли быть сытым и защищенным от диких зверей. Еще в начале своего пребывания на острове Робинзон вывозит вещи с разбитого корабля. Эти вещи - символ цивилизации, к которой принадлежит Робинзон. Они произведены руками других людей, и уже потому он как бы не один на острове. Встреча Робинзона с дикарями открывает еще одну сторону проблемы.
Потрясенный кровожадностью дикарей-людоедов, Робинзон, тем не менее, постепенно понимает, что они не закоренелые злодеи, а просто не настоящих( с точки зрения Робинзона) нравственных ценностей. Одногоиз них Робинзон воспитывает, “просвещает”. Символично имя, которое Робинзон дает молодому дикарю - Пятница. В пятницу человечество получило искупление грехов, так как был распят Христос, но Воскресение. обретение новой жизни произошло позже. И Пятница. и Робизон, и, возможно, с точки зрения Дефо, само человечество как раз и находятся на этом отрезке пути к истине: разум, воля. труд способны искоренитьпороки старого общества, но каким будет новое - пока непонятно. Размышлений подобного рода немало в третьей части “Робинзона”.
Современного читателя может удивить то, как настойчиво Робинзон пытается обратить дикаря в свою веру. Но не будем забывать, что идея равноправия культур, и, как ее следствие, уважения к первобытной культуре, появились лишь в ХХ веке, когда исследователи доказали, что первобытный человек и те народы, что стоят сейчас на этой стадии развития, имеют свою достаточно сложную систему ценностей. свои представления о нравственности, о добре и зле. Такого взгляда на дикаря не могло быть ни у Робинзона, ни у Дефо. Но размышления Робинзона о том, что дикари не виноваты в своей кровожадности, весьма примечательны. Робинзон вспоминает, как вели себя раньше колонизаторы, истреблявшие дикарей, не считавшие их за людей. Он противопоставляет такому взгляду на дикарей свой, новы, “просвещенный”, он сычитает, что должен нести дикарям все лучшее, что есть в его культуре - культуре цивилизованного европейца.
Роману Дефо впоследствии часто подражали. Возникло слово “робинзонада” как обозначение целого жанра; до сих пор мы употребляем слово “робинзон” как нарицательное. Интересно, что, Жюль Верн, создавая “Таинственный остров”, как и Дефо, наделил своего героя Сайруса Смита - тоже “робинзона” - той профессией, которая в конце XIX века казалась воплощением времени - профессией инженера.
“ Я вспоминаю, что, когда я был еще мальчиком, однажды крючок моей удочки дернула большая рыба; я ее уже почти вытащил на берег, как вдруг она сорвалась в воду. Разочарование мучает меня и по сей день, и я верю, что то был прообраз всех будущих моих разочарований.” Так писал о себе Свифт в письме к герцогу Болинброку. И действительно, судьба не баловала Свифта, скорее, подсмеивалась над ним. Не раз выпадала ему в жизни “счастливая карта”, но воспользоваться ею удавалось крайне редко. В жизни Свифта немало странного, он часто ставил в тупик и современников и потомков, до сих пор ломающих себе голову над вопросом: что же это был за человек, Джонатан Свифт?
Свифт родился в небогатой английской семье в Ирландии. Его отец умер незадолго до рождения сына, а мать отдала ребенка на воспитание дяде. Четырех лет от роду его уже отдали учиться. В 1684 году он поступает в Тринити- колледж в Дублине и в 1686 году получает степень бакалавра философии. Но этого было мало.
и иметь пусть небольшой, но постоянный доход. Но денег на продолжение обучения у Свифта не было.
Когда мы, вспоминая эпоху Просвещения, говорим о том, что третье сословие боролось за свои права, мы чаще всего думаем о купцах, ремесленниках, фабрикантах. Но третье сословие - это и те, кто не имел ни родового состояния, ни фабрики или иного “дела” - ничего, кроме знаний и ума - их позже назовут “интеллигенцией”. Как было заработать на жизнь писателю, мыслителю, есттествоиспытателю? Авторского права, то есть возможности получать гонорар за свои опубликованные произведения, тогда не существовало - доход от продажи книги поступал не автору, а издателю и продавцу. Заработок приносили такие профессии как врач, юрист, священник, но для того, чтобы их получить требовалось иметь магистерскую степень, а для этого -учиться в университете, что требовало денег. Если молодой человек какое-то время обучался в колледже или университете, но не завершил образования и не получил магистерскую степень, он мог расчитывать на место учителя или секретаря при богатом и знатном человеке. Часто дворяне впоследствии назначали щедрую пенсию своим бывшим наставникам или помощникам. Но еще чаще должность секретаря или учителя означала унизительное положение полу-слуги в большом доме. Правда, был здесь и свой “шанс”: таланты молодого человека могли быть оценены кем-либо из посетителей его хозяина, им мог заинтересоваться весьма знатный человек. а то и сам король, дать денег на продолжение обучения или научных занятий, приблизить к себе...
не последовало, отношения с Темплем складывались долго и трудно. Правда, Темпль все же помог Свифту продолжить обучение, и в 1692 году Свифт наконец получил в Оксфорде вожделенную степень магистра, а в 1695 - сан священника англиканской церкви. Двумя годами раньше Свифт был послан с поручением от Темпля к королю, и если бы жизнь его развивалась по законам сказки или романа, то он стал бы по меньшей мере советником при короле. Но ничего такого не произошло, Свифт вернулся к Темплю( правда, отношения с ним стали уже налаживаться), а в 1695 году отправился в собственный приход Кильрут в Ирландии. Надо было добывать средства к существованию тяжелым трудом приходского священника, да еще и в необычайно глухом месте. Свифт не выдерживает жизни в Кильруте и возвращается к Темплю, с которым проживет до самой его смерти в 1699 г. В своем завещании Темпль распоряжается, чтобы Свифт издал его сочинения, а доходом от их продажи пользовался сам. Свифт рьяно берется за издание, но судьба опять не дается в руки - никакого дохода издание не принесло. С 1700 года Свифт снова становится приходским священником в маленьком ирландском городке Ларакоре.
Временами Свифт приезжает в Лондон, он энергично входит в литературную и политическую борьбу. Еще при жизни Темпля. в 1697 г. Свифт написал свой первый памфлет-сатиру “Битва книг”. В нем он выступал в защиту Темпля против французских писателей Перро и Фонтенеля и их анлийских последователей Ричарда Бентли и Вильяма Уоттона. В эпоху Просвещения, сокрушая “авторитеты”, европейские писатели вступили в яростный спор “древних и новых” - о преимуществах, соответственно, древней( в первую очередь, античной) и современной литературы. Шарль Перро, (1628-1703), автор знаменитых “сказок Матушки-Гусыни”(1697) и Бернар де Фонтенель ( 1657 - 1757), известный французский писатель и естествоиспытатель, отстаивали преимущество современной литературы перед древней. В “Битве книг Свифта происходит настоящая битва, где Гомер и Пиндар возглавляют конницу, Платон и Аристотель полк стрелков, где на помощь “древним” приходят боги Олимпа, зато на стороне “новых” сражаются богиня Критика, дочь Невежества и Гордости, а также ее дети - Бесстыдство, Шумиха, Тщеславие, Педантизм, Тупость. В поединке сражаются Гомер и Перро и т. п. Конец рукописи, как пишет ее якобы “издатель”, а на самом деле - автор, утерян. В этой сатире уже проявляется парадоксальный ум и тяга к фантастике, свойственные последующим произведениям Свифта. А их с начала 700-х годов выходит множество. Это и знаменитая “Сказка о бочке, написанная для всеобщего усовершенствования человечества” (1704), где высмеиваются распри между католиками, кальвинистами и англиканами, а также и сама возможность “усовершенствования человечества”; это памфлеты, направленные против политических врагов. Свифт выступает на стороне вигов, он высмеивает тори, плетет интриги..., а в 1710 году переходит на сторону тори, и борется вместе с герцогом Болинброком,премьер-министром королевы. за подписание Утрехтского мира. Не будем повторять по этому поводу то, что уже говорилось о Дефо. Свифт полностью осознает силу своего пера, его боятся и почитают, его памфлеты полны мрачной иронии и почти каждый из них становится причиной политического скандала. Вскоре определяется основная тема Свифта - борьба за права ирландцев. Он не был ирландцем, но родился в Ирландии, выслушивал ирландцев на исповеди ( с 1713 года он становится настоятелем собора святого Патрика в Дублине), ему ненавистно все то, что угнетает и ущемляет “естественные права” человека, кем бы он ни был ( так позже он будет описывать достижения диковиных “рас” - лилипутов, гуингмов...).
Итак, Свифт известен и почти богат, но счастлив ли? Вряд ли мы были бы вправе задаваться этим вопросом, если бы не два обстоятельства. Первое: не будем забывать, что о возможности счастья как для отдельного человека, так и для всего человечества, в эпоху Просвещения рассуждали так же серьезно, как и о новых методах обработки тканей. А второе обстоятельство связано с тем, что сам Свифт ввел в литературу имена двух женщин, с которыми его связывали странные отношения: возможно, что каждая из них в отдельности могла бы дать ему счастье, но получилось иначе.
В 1710-1713 году выходит книга Свифта “Дневник для Стеллы”. Это, действительно, дневник, записи в котором обращены к некой Стелле - возлюбленной автора, которая должна приехать к нему. В разлуке с любимой автор подробно описывает ей свое времяпрепровождение, не утаивая даже самых интимных подробностей - так, как можно говорить лишь с очень близким человеком. Прототипом Стеллы была девушка Эстер Джонсон, с которой Свифт познакомился еще тогда, когда она была ребенком, воспитывал ее, а потом и полюбил. Он не раз называл ее самым близким себе человеком. В годы, когда писался “дневник для Стеллы”, Свифт, действительно, ждал ее приезда. Она приехала, и они сочетались тайным браком в 1716 году. Но к этому времени к Свифту приехала еще одна девушка, и тоже Эстер -Эстер Ваномри. И с ней Свифт был необычайно близок душевно, и ее тоже назыывал “Стеллой”, то есть звездой. Она утверждала, что он обещал на ней жениться. Как оно было на самом деле? Почему Свифт сочетался с первой Эстер-Стеллой тайным браком? Многое непонятно в этой истории; соперницы ненадолго пережили одна другую - Эстер Ваномри умерла в 1723, а Эстер Джонсон в 1728 году. А в литературе остался поразительный по искренности “Дневник для Стеллы”. Свифт же после смерти обеих Эстер чувствовал себя одиноким.
В 1726 году он пишет “Путешествия Гулливера”, пишет еще немало новых памфлетов, но разум его слабеет, подступает сумасшествие. С 1742 года Свифт взят под надзор, а в 1745 году он умирает, завещав все свое состояние ( довольно большое) на постройку сумасшедшего дома.
Полностью книга называется так: “ Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей.” Она, как и “Робинзон Крузо” Даниэля Дефо, написана на гребне популярности книжек о приключениях и морских путешествиях. Фантазия Свифта развернулась здесь в полной мере. Он выдумывает диковинные народы, названия для них ( слово лилипут, в частности, вошло во все языки именно после книги Свифта), языки, обычаи, ритуалы, государственное устройство. Он точно рассчитывает, во сколько раз лиллипут меньше Гулливера, и сколько молока может дать лиллипутская корова, а также и как соотносятся размеры великанской мухи с человеком. Одного лишь этого буйства фантазии было бы достаточно, чтобы книга имела успех. Однако, было в ней и нечто иное.
Во-первых, сатира. Свифт остался верен себе. Читатели современники без труда угадывали, что за распрей остроконечников и тупоконечников скрывается распря католиков и протестантов, или же англиканской и диссидентской церквей. (О бессмысленности распрей подобного рода Свифт писал еще в “Сказке о бочке”. Партии “высоких каблуков” и “низких каблуков” - это, конечно же, виги и тори. Порядок избрания премьер- министра, при котором претендентов на эту долджность заставляют ходить по канату, - грустная метафора. Свифт знал, как непросто и опасно быть премьер-министром в Англии. Знал он, как рождаются закулисные политические интриги , и показал механизм создания подобной интриги при дворе лиллипутского императора: Гулливер спасает императорский дворец от пожара ( пусть и не вполне обычным способом), император сначала благодарен ему, а потом, по наущению придворных вельмож, готов видеть в поступке “Человека-горы” злодейский умысел.
Но и сатира, нацеленная на конкретных лиц и конкретные события, не исчерпывает смысла “Путешествий Гулливера”. Как и многие другие произведения XVIII века, это книга о том, что же такое человек и каковы его возможности. Как отвечает Свифт на этот важнейший вопрос эпохи?
Обратимся к композиции книги в целом.
“путешествии к лиллипутам” Гулливер изображен в полном соответствии с просветительской концепцией нового разумного человека. Его гигантский, по сравнению с окружающими, рост представляется своего рода метфорой. Колышки и веревочки, связывающие Гулливера - это мелкие, но неприятные условности, связывающие Человека. Просвещенный и гуманный император приказывает разрезать путы, и Гулливер выпрямляется во весь рост. Не так ли виделась многим просветителям возможность освобождения человечества от социального неравенства, разделения на богатых и бедных, гнета религиозных догм и прочих “предрассудков”. Новый разумный человек может одним махом прекратить ненужные войны, уведя за веревочку весь вражеский флот. Примеров такого рода немало в первой части. Не случайно именно “Путешествие в лиллипутию”, в первую очередь, стало детским чтением, основой для будущих переделок и подражаний, мультфильмов и т. п. Эта часть, пожалуй, самая светлая в “Путешествии Гулливера”.
Но во второй части положение героя резко меняется. Теперь он - игрушка в руках огромных существ - великанов. Слепые силы природы (град), неразумные существа ( обезьяна), человеческие пороки ( коварный карлик) в любую минуту могут погубить его. Даже насекомые в стране великанов стали опаснейшими врагами Гулливера. Где же теперь его человеческое величие?
Заметим попутно, что сопоставление всего того, что Гулливер видел у лиллипутов с тем, что ему пришлось испытать у великанов, похоже на то, как если бы человек сначала посмотрел на что-то очень далекое в подзорную трубу - в ней все кажется маленьким, а затем обратился бы к помощи микроскопа. и привычные вещи увеличиись бы до невероятных размеров. Лиллипуты - люди, увиденные как бы в телескоп, а вот мельчайшие поры и волосики на коже красавиц Бробдингнега сопоставимы с тем, что можно увидеть на коже английской красавицы, если рассматривать ее в лупу или микроскоп. Изготовление увеличительных стекол и соответствующих приборов было очень популярно в XVIII веке; изобретались новые способы шлифовки и обработки стекол, благодаря которым возможности человеческого глаза все увеличивались. В связи с этим возникали споры и дискуссии о макромире и микромире, об отдаленных планетах и о том, что можно найти в капле воды.
Итак, во второй части книги Гулливер (человек как таковой) уязвим, во всем зависим от окружающих. Но в этих частях человек оказывается среди совершенно невероятных существ. В третьей и четвертой части дело обстоит иначе.
В третьей части Свифт язвит по поводу самого разума, на который его современники возлагали столько надежд. Наука - кумир эпохи - предстает здесь как бессмысленное занятие безумных лапутян или жителей Лагадо. Великая идея бессмертия, волновавшая человечество с незапамятных времен , получает неожиданное осмысление : вечная жизнь, это вечная старость, вечная дряхлость и немощность, жалкое существование, что влачат струльбурги.
а не какие-то невиданные существа. Не случайно, вернувшись домой, Гулливер видит признаки иеху во всех окружающих, даже в собственной жене и детях.
Итак, человек. в конечном счете, обернулся иеху. Значит ли это, что вера в Человека, присущая мыслителям XVIII века, была абсолютно чужда автору “Гулливера”?.
Нет,и доказательством этому служит образ самого Гулливера. Он врач, то есть человек образованный, независимый, способный сам обеспечить свое существование. (Вспомним как долго добивался подобной независимости, но на другом поприще, сам Свифт). Он судовой врач, то есть отважный человек, владеющий навыками мореплавания, а под конец он становится капитаном судна.
Но не это самое главное. Перед Гулливером и, соответственно, перед читателем все время встает проблема: как сохранить человеческое достоинство. Это не трудно, когда герой огромен, но так трудно быть Человеком среди великанов или среди благородных гуингнмов, особенно, когда рядом бродят столь гнусные соплеменники. И Гулливер выдерживает испытание.
как курьез, диковинный феномен природы - и здесь ему угрожает опасность или даже смерть; затем он становится источником развлечения, игрушкой и лишь потом обитатели и властители страны понимают, что перед ними существо, равное им по разуму. И в этой возможности понимания еще одна надежда Свифта на то, что человечество не превратится в сборище жалких иеху. Разумные существа, как бы ни были они не похожи друг на друга, должны пытаться понять друг друг друга, искать разумное и познавательное для себя в чужой культуре. Сам Гулливер внимательно изучает и восхищается научными и иными достижениями в каждой стране, где ему довелось побывать И поэтому сам встречает такое же понимание. И поэтому “Путешествия Гулливера” становится еще и книгой о том. как многообразны проявления Разума и Человечности на Земле.
В нашем сегодняшнем языке слово “сентиментальный” носит чуть насмешливый оттенок. Мы говорим так о человеке, который слишком непосредственно или бесхитростно выражает свои чувства, или же назывеем “сентиментальным” произведение, автор которого расчитывает, что такими же непосредственными и бесхитростными будем мы - читатели, зрители, слушатели.
В ХVIII веке слово “сентиментальный” было новым, чаще употреблялось слово “чувствительный” и воспринималось как похвала - человеку или произведению. Проявление чувств при росмотре пьесы, слушании оперы было модным. не считалось зазорным плакать в театре на глазах у всех или даже падать в обморок при виде страданий героини. Так например, в Париже, а затем и по всей Европе имела необычайный успех опера Глюка “Орфей и Эвридика” (1762), слушатели ходили из раза в раз на представление оперы - и каждый раз плакали. Рассказывали, что Жан-Жак Руссо долго не хотел идти слушать оперу. Наконец он согласился на уговоры друзей, прослушал оперу, а когда его спросили, понравилось ли ему представление, он спел первую строчку из арии Орфея “Потерял я Эвридику” - и расплакался.
Трудно сказать, насколько верен этот анекдот, но сам по себе он показателен. И тем, что критерием оценки произведения становится то, насколько оно способно растрогать слушателя, и тем, и тем, что слагаются истории о том, как перепетии художественного произведения переживаются в реальности.
“Сентиментализм” или “чувствительность” быстро завоевали европейское искусство. Само это слово стало обозначать литературное направление после выхода в свет книги Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие”, о которой речь еще впереди.
Теоретики драмы - французский писатель Дени Дидро и немецкий писательГотхольд Эфраим Лесссинг - говорят говорят о необходимости создания такого театрального жанра, где смешивались бы трагическое и комическое начало, как смешиваются они в реальной жизни. Герой драмы, по их мнению, должен быть и слаб и силен одновременно, он должен быть соразмерен зрителям, тогда его поступки и переживания вызовут боьший отклик у сидящих в зале. не должно было быть ни абсолютно благородных, ни абсолютно злодейских персонажей, равно как и абсолютно комических - в жизни так не бывает, в жизни все переплетается, значит, должно переплетаться и на сцене. дени Дидро говорил также, что происходящее на сцене должно полностью изображать подлинную, реальную жизнь, как если бы перед зрителем представлялась обычная комната, но без четвертой стены.
Жанр драмы, созданной Дидро и Лессингом, называют также “слезной” или “мещанской”. Слезной, потому что она была призывана воздействовать на чувства зрителей и вызывать сострадание. мещанской - потому что главными героями драмы должны были быть люди третьего сословия, мещане.
Не будем путать современное значение слова “мещанин” - пошлый. недалекий человек - с тем значением, которое вкладывали в это слово в ХVIII - XIX веке. “Я просто русский мещанин” писал о себе с гордостью А. С. Пушкин, имея в виду, что достоинство его как человека и гражданина не связано с громкими титулами. Именно таким - не знатным, но достойным предстает мещанин в литературе и на сцене XVIII века. ( Русскому слову мещанин в немецком соответствовало “ Burger”- “бюргер”, а во Франции “bourgeois” -“буржуа”). “Мещанская драма” утверждает принцип внесословной ценности человека., и в то же время позаоляет замечать бытовые, подчас комические черточки обыденной жизни, которые были бы неуместны при изображении жизни величественных императоров и вельмож. Шедеврами мещанской драмы стали пьесы Фридриха Шиллера “Коварство и любовь”, “Разбойники”
Иногда говорят, что сентиментализм возник в противовес излишней рассудительности и рационалистичности просветителей. Это и так, и не так.
Действительно, многое у сентимнталистов противостояло идеологии просветителей: они не считали, что цивилизация и прогресс - это абсолютное благо, они воспевали природу и единство человека с природой, причем в природе их манила ее загадочность и непостижимость для человека. Они обратились к старинным преданиям, фольклорным и средневековым, пытаясь найти в них смутные отголоски каких-то тайн. Английский писатель Джеймс Макферсон написал поэму “Фингал” (1762), в которых речь шла о героях древней Шотландии.
в том, что Макферсон действительно разыскал и опубликовал средневековые сказания. Лишь постепенно современники заметили некоторые несообразности. Так например, героями шотландских преданий оказались почему-то ирландские богатыри Кухулин и Финн. Мистификация раскрылась, но имя Оссиана надолго стало символом поэта-сказителя, а его поэзия - символом загадочности и непостижимости поэзии как таковой.
Особое развитие получает в это время лирический жанр элегии - стихотворения-размышления, стихотворения-размышления. Некоторые из образцов этого жанра критики иронично называли “кладбищенской элегией”, так как в них часто присутствовал образ кладбища, наводившего лирическог героя на размышления о быстротечности времени. Образцом этого жанра часто называют стихотворение английского поэта Томаса Грея “Элегия, написанная на сельском кладбище” ( “An Elegy written in a Country Church Jard” 1749) Эта элегия вошла в русскую литературу благодаря блестящему переводу-переложению В. А. Жуковского.
И все же вряд ли будет правильно противопоставлять просветителей и сентименталистов друг другу. В творчестве многих литераторово и мыслителей эпохи сосуществовало и то, и другое. Так например Жан-Жак Руссо был одним из самых активных авторов “Энциклопедии”, и он же основал одно из сентименталистских направлений, получивших по его имени название руссоизма. В романе “Юлия или Новая Элоиза” ( о нем речь пойдет дальше) он написал: “ Разум сформировал человека, но чувство ведет его по жизни.”
Размышления о том, что есть человек, как он ведет себя в разных обстоятельствах - то, что так часто встречается в произведениях просветителей, неизбежно приводили к стремлению постичь мир чувств человека - и здесь просветители и сентименталисты опять смыкались. И совершенно естественно, что особое развитие получил в это время жанр романа.
Ей рано нравились романы,
- так пишет Пушкин об одной своей героине; “Она хотела бы сделаться героиней романа” – о другой. И речь здесь идет как раз о романах ХVIII века.
Жанр романа возник гораздо раньше, но в ХVIII веке они становятся одним из самых распространенных и, несомненно, одним из самых читаемых жанров. Их порицают за легковесность, а то и за “безнравственность”, их даже пытаются запрещать - но все тщетно. В романе объединилось все то, к чему так стремились читатели ХVIII: особые обстоятельства, в которые попадает человек - они , как правило, составляли сюжет романа; и особое внимание к тому, что французские романисты называли “жизнью сердца”- она, разумеется, в первую очередь была связана с любовью во всех ее проявлениях. Кроме того, роман XVIII века предлагал читателю иллюзию реальной жизни, где читатель мог сопереживать герою. сострадать ему, сопоставлять события его жизни и свои собственные. То, что происходило с героями, стало восприниматься как реальность, герой становился как бы другом. а то и родственником читателя. Автор, герой и читатель существовали в одном измерении, литература и реальность пересекались.
Одним из самых популярных романистов этого времени был английский писатель Ричардсон, автор знаменитых романов “Памела” и “Кларисса Гарлоу”. Имена его героев - Грандисона, Ловласа - стали нарицательными. За перипетиями в жизни Клариссы Гарлоу читатели следили затаив дыхание. Роман выходил по частям, и рассказывают, что в тот день, когда, по слухам, Ричардсон должен был завершить роман и решить судьбу героини, в его прихожей уже с утра собралась толпа. Все ждали. чем закончится роман. И вот распахнулись двери, и заплаканный Ричардсон объявил : «Она скончалась”. В этом анекдоте отразились особенности взаимоотношений читателя и героя, которого воспринимали как реальное лицо, но также и героя и автора: сам автор воспринимал героя как реальное существо. которое живет по своим законам и смерть которого можно и нужно оплакать.
Очень популярными стали в это время романы в письмах ( Иначе они называются “эпистолярными” от греческого слова “Эпистола” - письмо, послание.). Кому пишут письма? Близкому другу, возлюбленному - такому человеку, кто может понять и принять близко к сердцу то, о чем говорится в письме. В письмах не заботятся о стиле, не рассказывают предысторию описываемого события, но стремятся к взаимопониманию. Одним из самых известных романов в письмах стал роман Жан Жака Руссо “Юлия или Новая Элоиза.” Читатель романа в письмах и сам становится адресатом писем, это к нему обращается с “безыскусным рассказом о своей жизни” герой.
беседы, где возможно перескочить с одного предмета на другой, пошутить, вспомнить что-то “по поводу”. И роман становится своего рода игрой, в которую вовлечены и автор, и читатель. Мастером такого романа стал английский писатель Лоренс Стерн.
Лоренc Стерн. Laurence Sterne. 1713 - 1768
Лоренс Стерн родился в небогатой семье английского пехотного офицера. Он окончил университет в Кембридже, получил духовное звание. С 1738 года Стерн становится сельским викарием в городке Саттоне близ Йорка. Впоследствие он не раз будет называть себя Йориком, и даже сборник собственных проповедей, назовет “Проповеди мистера Йорика” (1760-1769).
Разумеется, имя “Йорик” связано и с гамлетовским восклицанием “бедный Йорик”, но и название города Йорка сыграет не последнюю роль в формировании этого псевдонима Стерна.
Как это было принято в Англии того времени, Стерн включается политическую борьбу, выступает на стороне вигов и пишет памфлеты в газете “Йоркский курьер”. Но политическая деятельновть не принесла ему известности. Когда он предолжил лондонским издателям первую часть романа “Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена”, то они отказались печатать роман никому не известного литератора. Первые два тома были отпечатаны в Йорке и неожиданно имели бурный успех. Лишь тогда печатание было перенесено в Лондон, а Стерн стал знаменит по всей Англии и по всей Европе. Он отправился в путешествие по Франции и Италии, и это путешествие легло в основу следующей, не менее знаменитой его книги “Сентиментальное путешествие Йорика по Франции и Италии”. Начав писать “Сентиментальное путешествие”, Стерн прервал работу над романом о Тристраме Шенди, но и “Путешествие” осталось неоконченным из-за смерти автора.
“Жизнь и мнение Тристрама Шенди, джентльмена”. современники воспринимали как пародию на особый тип романа, получивший название “роман-воспитание”. Роман-воспитание повествовал обычно о приключениях молодого человека ( или девушки - но такие сюжеты развивались по иным законам, чем сюжеты о молодом человеке). Он оказывался по тем или иным причинам вне родного дома, сталкивался со всевозможными трудностями и превратностями судьбы, взросле, получал жизненный опыт и представление об истинных жизненных ценностях ( отсюда и название - роман-воспитание), преодолевал все невзгоды и козни противников и соперников и женился на любимой девушке. которая, как правило, все эти годы ждала его. “Кандид” Вольтера можно считать, кроме прочего, и пародией на такого рода романы. Их в европейской литературе ,XVIII века было множество. Писатели средней руки и издатели пускались на разного рода хитрости, чтобы обратить себе на пользу моду на “роман-воспитание”. Так, когда выходил тот или иной роман, и становилось ясно, что он имеет большой успех, сразу же появлялись бесчисленные “продолжения”, в названии которых упоминалось то же имя героя. Возникали бесчисленные “Дальнейшие приключения”, “Новые похождения”, “Приключения такого-то героя в Америке” и т. д. Герой, как уже говорилось, воспринимался подчас как реальный персонаж, поэтому доверчивый читатель охотно покупал книгу, где, как он думал, он узнает, “что же случилось с героем дальше”. Доверчивый читатель часто бывал разочарован, так как продолжения, выпущенные другими авторами, иногда даже не ставящими свое имя на обложке книги, сплошь рядом оказывались гораздо хуже первого романа.
В романе “Евгений Онегин” Пушкин дает довольно точную схему сюжета романа-воспитания. (Гл. III ,строфа XI )
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Он наделял предмет любимый
Всегда неправедно гонимый
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Всегда восторженный, герой
Готов был жертвовать собой
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
“Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена” мог быть принят современниками за роман - воспитание,на что указывало и само название произведения. Однако с первых страниц книги читателя настораживало то, что роман нчинался не с детствыа героя, а еще с момента его зачатия. Дойдя до конца опубликованного романа, читатель приходил в еще большее недоумение: автор доводил жизнь героя лишь до 5-летнего возраста. Правда, роман остался как бы незаконченным, но вряд ли Стерн довел бы жизнь героя до зрелости. Да и вправду ли роман незакончен?
Дело в том, что представление о том, что такое композиция романа и чем следует его завершать переосмыслялось многими писателями, в том числе и Стерном. Английский писатель Генри Фильдинг ( 1707 - 1754), автор одного из самых знаменитых “романов-воспитание” “История Тома Джонса, найденыша”, доведя историю героя до женитьбы, то есть до традиционного романного финала, помещает в конце романа главу, названную “Прощание с читателем”, после которой следуют еще 12 глав, в том числе глава,” В которой наша история начинает близиться к развязке”, глава “Наша история подходит еще ближе к развязке”, глава “все ближе к концу” и, наконец, “глава последняя, в которой наша история заканчивается.” Действие разворачивается как бы вне воли автора, и в тот момент, когда он намеревался завершить роман, случились некие события, о которых ему снова пришлось рассказывать. Ведь если судьба романного героя сопоставима с судьбой реального человека, то завершиться она может лишь с его смертью , или... там, где захочется автору.
Так и автор, и читатель оказываются вовлечены в некую игру: автр создает образ героя, который живет, как реальный человек, который может даже дружить с автором - и с читателем, может совершать поступки, как бы против воли автора - а в какой-то момент автор напоминает нам, что он сам выдумал героя и волен прервать рассказ о нем там, где ему, автору, будет угодно. Или, говоря словами А. С. Пушкина:
Блажен, кто праздник жизни рано
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг сумел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
“сентиментальный” стало модным в английском языке, а потом и дало название целому литературному направлению. Казалось бы, что может быть дальше от описания “жизни сердца”, чем спокойное и рассудительное описание городов и иных мест, посещаемых путешественником. Сама композиция книги Стерна, где каждая глава называется по имени того или иного города, уже предрасполагала к такого рода ожиданиям. Однако Стерн не был бы Стерном. если бы предлагал читателю именно то, что тот от него ожиал. Дело в том, что как раз описаний тех городов, в которых побывал путешественник - Йорик, в книге нет. Что же там есть, и что за странное путешествие предлагал читателю Стерн.
В Предисловии ( оно помещено не в начале книги, но к этому мы еще вернемся) автор-повествователь делит путешественников на разряды, куда входят Праздные путешественники, Пытливые путешественники, Лгущие путешественники, путешественники поневоле и другие. а на последнем месте стоит, собственно говоря, Чувствительный путешественик. Он описывает не столько то, что он видит, сколько то, что он чувствует. Именно описание чувств и является основным содержанием книги Стерна.
Эти чувства - самые разные. Повествователь подробно рассказывает о том, как он обменивался с некоей дамой своими соображениями , по поводу того, что такое любовь и как следует в ней признаваться. он рассказывает о том, как сначала отказался дать пожертвования монаху, а потом его стали терзать муки совести, и он попытался найти выход из создавшегося положения. Странные и веселые “чувствительные” приключения ожидали его в некоей гостинице, где он случайно оказался в одной комнате с дамой. и им пришлось составить целый договор о благопристойном поведении каждой из “сторон”... Короче говоря, со страниц “Сентиментального путешествия” к читателю опять же шла “жизнь сердца” в самых разных ее проявлениях. Но зачем для этого следовало отправляться в путешествие, разве нельзя было описать все то же самое , не выходя из дома. во всяком случае, не покидая своей родной страны?
В самом начале книги, в той ее главке, которая не имеет названия, упоминается некая Элиза, портрет которой хранит Йорик. За этим именем стоит реально существовавший персонаж - Элиза Дрепер. Лоренс Стен познакомился с ней зимой1667 года. Между ними вспыхнула любовь, но в через некотрое время Элиза была вынуждена уехать в Индию, где находился ее муж. Стерн и Элиза обменялись портретами и договорились вести дневники с тем, чтобы обменяться ими после возвращения Элизы в Англию. Стерн отправил часть дневника Элизе, но до встречи с ней не дожил.
“Путешествии” - это реальный портрет и упоминается реальная женщина, разлуку с которой переживает и герой, и автор. Разлука с близкими характерна для сентиментального путешествия как жанра. Герой находится в особом состоянии, в котором чувства его обострены. Он не логичен, он смотрит вокруг особым взглядом. и первостепенным для него очень часто оказывается не то, что показалось бы таковым хладнокровному. спокойному путешественнику. Более того, читатель знает о его состоянии - и это придает особую прелесть повествованию. В разлуке с близкими. кто может понять нелогичные излияния души автора. Конечно же , читатель. И снова литература и реальность перемешиваются. Повествователь “Сентиментального путешествия” - и литературный персонаж Йорик, и сам Стерн одновременно. Он действительно хранит портрет горячо любимой женщины, с которой ему не суждено соединиться. Одновременно с “Сентиментальным путешествием” он пишет для нее дневник. Но вот что странно, вернее, опять же соответствует духу постоянной игры между реальностью и литературой, столь свойсвенной литературе сентиментализма: Стерн явно предназначает свой дневник для печати, более того, вставляет туда большие куски из былой переписки с собственной женой. То есть, обращаясь к реальной Элизе, он видит в ней и некий литературный персонаж...
Игра, чувство вместо логики уничтожают и размеренность и рассудительность в композиции произведения. Оно начинается как бы в середине разговора. суть которого так и не проясняется, а завершается и вовсе многоточием. Кажется, что автор не предлагает читателю некоего тщательно выстроенного шедевра, он хочет лишь обменяться с ним чувствами, а рассказ о чувствах так же непоследователен и непредсказуем в изложении, как непоследовательны и непредсказуемы сами чувства.
Жан-Жак Руссо. Jean-Jacques Rousseau. 1712 - 1778.
Жизнь Жан-Жака Руссо не просто характерна для человека его времени, но как бы похожа на типичный роман эпохи. В ней есть и чувства - сменяющие друг друга возлюбленные., и приключения. и неожиданные случайности, и путь наверх человека из низов, пробивающегося как благодаря случайностям,так и благодаря своим нкзаурядным способностям. лучше всего об этом рассказал сам Руссо в знаменитой автобиографии “Исповедь”. ( Les Confessions. 1766 - 1770). Для многих юношей последующего столетия эта книга Руссо стала настольной, своеобразным учебником жизненного пути. Жанр романа - исповеди, который завоевал читателей Европы в ХIХ веке также возник не без влияния Руссо.
“третьему сословию” Жан-Жака обучали ремеслам , в том числе музыке и гравировальному делу. Однако он не стал добропорядочным ремесленником, и в 1728 году бежал из дома. Он бродил по Франции, оказался у кюре, который приютил юношу. а затем передал его под покровительство некоей мадам де Варенс. Дальше судьба Руссо развивалась как чувствительный роман. Взаимоотношения с мадам де Варенс ( он исполнял у нее обязанности секретаря, а впоследствии и домоправителя) постепенно переросли в любовь, однако через некоторое время Жан Жак должен был уехать учиться в духовную семинарию, затем серьезно занялся изучением музыки. Через несколько лет он возвращается в имение мадам де Варенс, но узнает, что она уехала. Жан-Жак пускается в странствования и в конце концов разыскивает мадам де Варенс. С 1732 по 1741 год он живет у нее в доме, изредка покидая его, но неизменно возращается. Но его терзают муки ревности: мадам де Варенс имела очень влюбчивый и увлекающийся характер (собственно говоря, именно поэтому она влюбилась в незнатного юношу Жан-Жака), и в конце концов Руссо уезжает пытать счастья в Париж. Он сближается с литераторами, философами, музыкантами. Он изобретает новую систему записи нот и читает доклад в Академии Наук. Однако внезапной и всеобъемлющей славы он ему не приносит, и Руссо нанимается секретарем к французскому посланнику в Венгрии. Но потом ссорится с ним, возвращается в Париж, где пишет музыку, влюбляется, расстается с возлюбленными и влюбляется снова. С одной из своих подруг этого времени - Терезой Левассер - ему было суждено прожить всю жизнь, то расставаясь, то соединяясь вновь. именно она стала впоследствии матерью его детей.
“Энциклопедии” серию статей, становится другом Дени Дидро. В 1749 году Дидро был арестован и сидел в тюрьме в городе Венсене, недалеко от Парижа. Руссо отправился его навестить. Он шел пешком по дороге в Венсен, и ему попался номер газеты “Французский Меркурий” (Mercure de France), где он читает о конкурс, объявленном Дижонской Академией. Следовало ответить на вопрос: “Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?”. Впоследствие в “Исповеди” Руссо расскажет, как его мгновенно озарила вспышка вдохновения. Он дает отрицательный ответ на вопрос. пишет трактат “Рассуждение о науках и искусствах” ( “Discours sur les sciences et les arts”,1750) , и этот трактат получает премию академии. так родилось то направление философской мысли, которое получило название “руссоизм”.
Руссо отрицал, что прогресс есть абсолютное благо. Он провозглашал принцип возврата к природе, слияния с ней и разработал понятие “естественного человека», то есть человека, не скованного обременительными узами цивилизации. Руссо утверждал, что человек по своей природе добр, и следует лишь не заглушать в нем это естественное стремление к добру. “Неестественными», “противоречащими природе” провозгласит он чуть позже в 1754 году современные общественные установления и неравенство ( Ответ на новый вопрос Дижонской Академии: “Каково происхождение неравенства среди людей и оправдывается ли оно законами природы.” Руссо ответил на него трактатом “рассуждение о происхождении и основаниях неравенства среди людей.”. А в 1762 году вышел знаменитый трактат Руссо, озаглавленный “Общественный договор” ( Le Contrat Social) где наиболее “естественной” формой обустройства общества провозглашается государство, где между правителями и подданными заключается “договор”, то есть то, что во многих государствах. возникших в конце ХVIII - XIX веках стало называться “конституцией”. “Общественный договор” будоражил умы людей по всей Европе целое столетие, а то и более. В России он был запрещен, но, конечно же, читался,
“Эмиль, или о воспитании”. Этот роман был, скорее, трактатом, написанным в форме романа. В нем Руссо излагал свои взгляды на воспитание детей. Героя романа - Эмиля - воспитывали как «естественого человека», не заглушая в нем естественных склонностей. позволяя доходить до всех нравственных представлений путем непосредственного опыта. художественные достоинства романа были не очень велики, но бурю он поднял невероятную. Дело в том, что одна из частей романа -”Исповедь савойского викария “ ( викарий - одна из церковных должностей), содержала особую концепцию “ естественной религии”, разработанной и проповедуемой Руссо. Он обожествлял природу , предлагая лишь в ней искать проявление божественной воли, отрицал всякий культ, всякое установленное вероучение. в частности, католицизм. И тут в дело включилась такая грозная сила как инквизиция. «Эмиль» был приговорен к сожжению и в Париже, и в Женеве. Это означало то, что следующим шагом может быть арест автора. Руссо бежал, но никто не желал дать ему приют. Ни Швейцария, ни Голландия, славившиеся своими независимыми и свободолюбивыми взглядами, не смогли на этот раз взять на себя смелость и официально приютить Руссо. На некоторое время ему удалось поселиться под властью вольнодумного короля-философа Пруссии Фридриха. Но однажды на дом Руссо напала толпа людей, видевших в нем чуть ли не самого антихриста во плоти. Дом Руссо забросали камнями, и он бежал.
Руссо стал видеть врагов, часто вовсе безосновательно. Он ссорится с энциклопедистами, скрывется под вымышленными именами. Относительно спокойно он живет в Париже с 1770 года вместе с Терезой Левассер. Однако за внешней размеренностью жизни Руссо ( переписка нот, встреча с почитателями, прогулка по Елисейским Полям, партия в шахматы и чашечка кофе в кафе) скрывается тяжелый страх. Те части «Исповеди», которые написаны в это время, свидетельствуют о грустном состоянии, в котором находится разум Руссо. В 1778 году он уезжает из Парижа по приглашению маркиза де Жирардена, селится в его поместьи Эрменонвиль, и в том же году умирает.
Одним из самых популярных произведений Руссо,степень влияния которого на современную и последующую литературу трудно переоценить. стал роман “Юлия или Новая Элоиза. Письма двух влюбленных, жителей маленького городка у подножия Альп” ( Julie , ou la Nouvelle Héloїse. Lettres de deux amants, habitants d’une petite ville au pied des Alpes”. 1761)
’Этанж влюбляется в своего учителя - незнатного, но благородного и образованного Сен-Пре. Социальные условности не позволяют ей выйти замуж за Сен-Пре. но она, следуя воле своего сердца, не противится любви и становится любовницей Сен-Пре. Точно так же в ХIIвеке юная девушка Элоиза стала тайной женой своего наставника философа Пьера Абеляра. Их разлучили. Элоиза стала монахиней. До нас дошла переписка Абеляра и Элоизы. Именно эту историю вызывает Руссо в памяти читателя, когда называет свою героиню “новой Элоизой”. Сен Пре уезжает, а Жюли, следуя воле своего отца, выходит замуж за дворянина Вольмара. Отношения между супругами настолько доверительные, что Жюли расссказывает муу о своей былой ( или длящейся до сих пор?) любви к Сен Пре. Благородный Вльмар предлагает небогатому Сен Пре поселиться в их имении. Чувства влюбленных подвергаются тяжелому испытанию: они не могут обмануть Вольмара, но и не могут отказаться от любви. Чтобы распутать этот узел, Руссо убивает героиню, но дает ей погибнуть так же благородно, как она жила: Жюли спасает своего ребенка, который чуть было не утонул в озере, простужается и умирает.
Роман “Новая Элоиза” стал своеобразной”Энциклопедией” руссоизма, если не всего ХVIIIвека. Здесь и любовь знатной девушке к незнатному, но умного и родственному ей по духу человеку. Здесь и советы, как воспитывать детей, и размышления о том, как пагубна цивилизация. (Сен Пре шлет Жюли письма из Парижа, где пишет о том, как развратна жизнь в столице и о том, что женщина в Париже утратила свое предназначение, данное ей природой: вместо того, чтобы быть матерью семейства, воспитательницей детей, примерной женой, она стала предметом салонной игры), достается и современным костюмам, искажающим, по мысли Руссо, природную красоту человека. Однако, видимо, не это предопределило невероятную популярность романа. Загадка его успеха - в письмах, в той эпистолярной форме, которую выбрал Руссо.
человеком. В письмах изливают друг другу чувства Жюли и ее подруга. При этом события разворачиваются не последовательно: первое письмо Сен-Пре, с которого начинается роман, написано им после отъезда в тщетной попытке убежать от своей любви. Постепенно, шаг за шагом, из писем всех действующих лиц, читатель восстанавливает картину событий, предшествующих отъезду. Да и потом, излагаются не столько события, сколько чувства персонажей, и читатель опять же должен проделывать сам работу по восстановлению всего хода повествования. И он невольно становится таким же адресатом писем, как и герои романа.
Роман Руссо породил множество подражаний. Более того, сотни юношей и девушек стали представлялть себя героями такого же романа, возник культ дружеской и любовной переписки в которой, как казалось, высказывается самое сокровенное, и происходит слияние родственных душ.
В романе “Война и мир” Л. Н. Толстой пародирует подобную переписку. Так переписываются Мария Болконская и Жюли Карагина, которую отец Марии называет насмешливо “Элоизой”. Стиль писем Мари и Жюли подражает стилю писем Руссо и его подражателей, пародирует Толстой и сам принцип “родства душ”, возникшего при переписке: при встрече двух подруг выясняется, что они совершенно разные, говорить им не о чем, а письма были все же данью моде и условному “языку чувств”. Стиль “сентиментального письма” неоднократно пародирует и Пушкин.
взглядов Руссо. Смеялись и над тем, как Жюли перед смертью будучи слабой, больной, произносит длиннейший монолог. И тем не менее значение этого романа трудно переоценить. “Жизнь сердца” обрела здесь свой собственный полнокровный язык.