Фельетоны Г. Филдинга.
Вступительная статья, составление и примечание А. Ливерганта
“Комическим эпосом в прозе” назвал Генри Филдинг (1707–1754) свой роман-пародию “История приключений Джозефа Эндрюса и его друга мистера Абрахама Адамса” (1742), а с ним и еще две “истории”: “Историю жизни покойного Джонатана Уайлда Великого” (1741) и “Историю Тома Джонса, найденыша” (1749). С “легкого пера” Филдинга “комическим эпосом в прозе” стали впоследствии называться не только его собственные романы, но и романы его младшего современника и недоброжелателя Тобайаса Джорджа Смоллетта и — шире — весь английский классический роман, от Филдинга и Смоллетта до Диккенса и Теккерея.
“комическим эпосом в журналистике” памфлеты, очерки, эссе и пародии, которые Филдинг печатал в нескольких издававшихся им журналах. Сначала — в “Поборнике”, выходившем с ноября 1739 по июнь 1741 года, где писатель под псевдонимом “Геракл Чеснок” высмеивал правительство вигов во главе с Робертом Уолполом. Затем — в “Истинном патриоте” (ноябрь 1745 — июнь 1746) и “Якобистском журнале” (декабрь 1747 — ноябрь 1748). И, наконец, в журнале “Ковент-Гарден”.
Эпосом — в том смысле, что и диапазон мишеней, в которые метит Филдинг, и многообразие литературных приемов необычайно велики и затейливы. Комическим же — потому, что автор широко использует приемы, почерпнутые из арсенала литературы комической. Очерки самого Филдинга перемежаются в “Ковент-Гардене” (журнале, имевшем немало общего со знаменитым “Зрителем” Джозефа Аддисона и Ричарда Стила) искусно стилизованными письмами читателей с говорящими, по литературной моде тех лет, именами. Сэру Александру Дрокенсэру, драчуну и хвастуну из фарса “Репетиция” Джорджа Виллерса, герцога Бекингемского (1628–1687), под чьим именем скрывается сам Филдинг, пишут Собиратель Мусора, Питер Печальный, Том Бездумный, Корделия, Яго, Эугенио, Джек Кровавый, Доброжелатель, Питер Неподкупный, Антигалл, Истинный Британец, Дороти Одинокая и т. д. Эти письма, строящиеся на приеме “доведения до абсурда” и представляющие собой комическое снижение серьезных тем, которые поднимает под маской Дрокенсэра автор “Тома Джонса”, — вовсе не оригинальное изобретение Филдинга-журналиста и сатирика, прием этот в английской литературной и журналистской практике многократно опробован и широко распространен; им охотно пользовались в XVIII веке, жив он и по сей день.
“форма подачи материала” — опять же в соответствии с традицией английских литературных журналов ХVII–ХVIII столетия — отличалась завидным легкомыслием: “Ковент-Гарден” изобилует шуточными стихами, эпиграммами, подражаниями, бурлесками. Вместе с тем мотивацией (как сказали бы теперь) для писателя и общественного деятеля, достигшего к этому времени зенита славы, служили искоренение пороков и исправление нравов читателя, а вовсе не желание смешить его.
“Ковент-Гарден” среди литературных журналов занимает промежуточное положение между “Рассеянным” (1750–1752), издававшимся в это же время Сэмюэлем Джонсоном и печатавшим главным образом серьезные морально-дидактические рассуждения, и такими развлекательными, светскими изданиями, как “Свет” (1753–1756) и “Знаток” (1754–1756). Наряду со статьями Филдинга-Дрокенсэра и письмами к нему читателей в “Ковент-Гардене”, который совмещает в себе газету и литературный журнал, публиковались новости — зарубежные и “домашние”, экскурсы в историю, популярные и тогда тоже, криминальная хроника под броским названием “Зал суда”, рекламные объявления и даже собственно юмористическая рубрика “Cum Notis Variorum”.
— азартным играм, пьянству, дуэлям, а также публичным казням, про которые прозорливо пишет: “Мы жертвуем человеческой жизнью не ради перевоспитания людей, а ради развлечения черни”. Имеется у писателя не только “отрицательная”, но и продуманная положительная программа; Филдинг, словно дело происходит не два с половиной века назад, а сегодня, ратует за медицинскую реформу, борьбу с бедностью, призывает бороться с преступностью, чему, кстати сказать, посвящен написанный за четыре года до “Ковент-Гардена” и получивший широкую известность памфлет “Преумножение разбоя”.
Филдинг, подписывающий многие свои статьи в “Ковент-Гардене” грозным словом “Цензор”, ведет журнальную войну на нескольких фронтах одновременно — и, прежде всего, на фронте театральном и литературном. В журнале можно найти выпады писателя (а в прошлом — драматурга) против двух ведущих лондонских театров Друри-Лейн и Ковент-Гарден, против постановщика и исполнителя пантомим Джона Рича, да и против развлекательных пантомим как жанра, которому писатель противопоставляет Шекспира, — многие пьесы Барда стали в ХVIII столетии жертвами пародий, переложений, подражаний, в том числе и мимических, которые пользовались у лондонского зрителя немалой популярностью. В накладе и театр Друри-Лейн, и одноименный журнал, естественно, не оставались: страницы “Друри-Лейн Джорнэл” пестрели пародиями и карикатурами на Филдинга, чьи фарсы в 30-е годы регулярно и с немалым успехом ставились на сцене этого театра. Однако наибольшее раздражение “Цензора” вызывает, конечно же, Граб-стрит — улица в Лондоне, ставшая олицетворением литературной поденщины, а также его главный враг, ботаник, в прошлом аптекарь, графоман и процветающий литератор Джон Хилл (1716–1775). Хилл тоже издавал журнал — довольно, впрочем, скандального свойства — под названием “Надзиратель”, где, с присущими ему беспринципностью и лицемерием, шесть раз в неделю печатал низкопробные статейки и литературные сплетни, в воскресных же выпусках — проповеди. В “Надзирателе” Филдинг находился “под постоянным надзором” своего противника: автору “Тома Джонса” “влетало” почти во всех номерах, и в “Ковент-Гардене” писатель отвечает ударом на удар — взять хотя бы памфлет “Не хвали себя сам”, в котором обидные намеки на Хилла “припрятаны” чуть ли не в каждом предложении.
— Ричард-сона и Смоллетта. Первый не мог простить Филдингу “Джозефа Эндрюса” — пародию на “Памелу”; второй откровенно завидовал его успеху, издевался над тем, что Филдинг после смерти любимой жены взял в жены ее служанку, и в “Лондонском ежедневном рекламодателе” писал о первых номерах “Ковент-Гардена” с присущей ему желчью: “Правдивое повествование о низких и бесчеловечных проделках, задуманных судебных дел мастером Хаббакуком Гилдингом… и представляющих собой устрашающий памятник притворной дружбе и обману чувств”.
Любопытно, что Смоллетт, сам незаурядный сатирик, воспринял всерьез то, что задумывалось “Цензором Александром Дрокенсэром” как шутка, розыгрыш, на которые так был падок настоящий Дрокенсэр из “Репетиции” герцога Бекингемского. Еще более любопытна — чтобы не сказать, парадоксальна — попытка Филдинга совместить в “Ковент-Гардене” роль строгого и неподкупного морального цензора общест-венных и литературных нравов с комической ролью комедийного болтуна и хвастуна. Не потому ли, что говорить всерьез на серьезные темы в “отечестве карикатуры и пародии”, как называл Англию Пушкин, считалось — и считается по сей день — неподобающим, да и бесполезным?
Перевод осуществлен по изданию: Fielding Henry. The Covent-Garden Journal by Sir Alexander Drawcansir (Henry Fielding). In 2 vol. / Ed. by Gerard Edward Jensen. New Haven: Yale univ. press; London: Humphrey Milford, Oxford univ. press, 1915.