Е. А. Первушина
Категория «гений» в эстетике английского просветительского классицизма
http://www.natapa.msk.ru/biblio/sborniki/XVIII/pervushina_genius.htm
В наше время стала очень распространенной традиция трактовать понятие «гений» и близкое к нему «гениальность» как категории главным образом психологии творчества[1]. В соответствии с этим гениальностью принято называть высшую степень одаренности и способность создавать «качественно новые творения, открытие ранее неизведанных путей творчества»[2]. Тем не менее, при всей актуальности такого подхода, нельзя считать его единственно возможным и исчерпывающим, и слово «гениальность» следует понимать «во всем богатстве его исторически сложившихся моментов»[3].
Хорошо известно, что в культурном контексте XVIII столетия оно бытовало преимущественно как эстетическая категория. Общепризнанно при этом, что ее значимость была особенно велика в пору отрицания классицистических идей. «Само понятие «гения» стало общим достоянием культурной Европы в пору предромантизма, руссоизма, «бури и натиска» как боевой клич борьбы против школьных правил, за высвобождение творческой субъективности», - указывал С. С. Аверинцев, подчеркивая при этом, что «категория «гения» столь же необходима с этого времени, сколь непонятной и ненужной была до того…»[4]
Последнее заявление представляется нам несколько категоричным. Попробуем уточнить содержание категории «гений» именно в классицистской эстетике, в частности, в эстетике английского просветительского классицизма.
Конечно, каждая великая эпоха вносила свой вклад в понимание этой категории. Так, в античной культуре гениальность рассматривалась как «род иррационального вдохновения»[5]. Платон в знаменитом диалоге «Ион», ссылаясь на Сократа, говорил, что поэт, «существо легкое, крылатое и священное», может творить «не ранее, чем сделается вдохновенным и иступленным и не будет в нем более рассудка». Поэты творят, продолжал он, «не от уменья…, а от божественной силы». Бог «отнимает у них рассудок и делает их своими слугами, вещателями и божественными прорицателями, чтобы мы, слушатели, знали, что это не они, у кого и рассудка-то нет, говорят такие ценные вещи, а говорит сам бог и через них подает нам свой голос»[6].
В эпоху Возрождения широкое распространение получил «культ гения как творческой индивидуальности»[7]. «Небесным произволением на человеческие существа воочию проливаются величайшие дары, - писал Д. Вазари, - …тогда в одном существе дивно соединяются красота, изящество и дарование, так что к чему бы ни обратился подобный человек, каждое его действие носит печать божественности, и, оставляя позади себя всех прочих людей, он обнаруживает то, что в нем действительно есть, то есть дар Божий, а не достижения искусства человеческого»[8].
Особое место принадлежало позиции Леонардо да Винчи, принципиальным убеждением которого была уверенность в том, что искусство является наукой. Искусство, считал он, основано и на разуме, и на фантазии. И за неоплатоновскими утверждениями, что искусство это «своеобразная качественность, часто творимая даже вопреки прямым показаниям чувственного опыта»[9], в рассуждениях Леонардо о гениальности мы видим элементы формирующегося рационализма. «Эстетика Леонардо, - писал А. Ф. Лосев, - стремится в геометрическом порядке… проанализировать искусство как науку»[10].
Тенденция к рационализму приобрела последовательную законченность и поистине эпохальную широту в эстетике Нового времени, особенно в теории классицизма. Она заняла преимущественное положение в европейских учениях XVII – начала XVIII столетий и стала замечательным выражением мощного подъема национального художественного сознания.
Уже в XVII веке Буало, утверждая в «Поэтическом искусстве» (1674) непререкаемый авторитет древних писателей, рядом с ними называл образцовыми своих современных соотечественников - Малерба, Маро, Ронсара, Мольера. Идея высокой авторитетности не только античных, но и новых национальных авторов прозвучала и в трудах М. Опица («Книга о немецкой поэзии», 1624), позже – И. Готшеда («Опыт критической поэтики для немцев», 1730).
В Англии о ценности опыта национальной литературы писал Д. Драйден в «Эссе о драматической поэзии» (1668). Он с одобрением писал о таланте многих соотечественников – Бена Джонсона, Бомонта и Флетчера, Саклинга, Каули и особенно о Шекспире. При этом, в отличие от Буало, который восторгался главным образом писателями-классицистами, Драйден не скрывал своего восхищения перед Шекспиром, весьма далеким от художественной программы классицизма.
В XVIII веке, отразившем пафос новой просветительской культуры, усилился интерес к выдающимся деятелям, заложившим основы национальных культур. Потрясающим открытием времени стал Шекспир. Восторженное отношение к нему охватило всю Европу. Причем знаменательно, что вопрос о художественном феномене Шекспира поставили именно классицисты.
тому, что в именно классицистских теориях XVIII столетия приобрела особый вес категория «гений», более всего употреблявшаяся по отношению к Шекспиру.
Эту категорию рассматривали в Англии XVIII столетия как одну из важнейших. К ней неоднократно обращался замечательный английский философ-моралист и эстетик граф Шефтсбери. Он утверждал, что гений творит подобно доброй силе природы, поэтому творения гениального мастера не могут быть творениями подражателя.
Примеры гениальности Шефтсбери находил в национальном искусстве и, в первую очередь, в творчестве Шекспира. Достаточно строго критикуя национальную литературу за ее несовершенство, он, тем не менее, полагал, что именно английские писатели, в отличие от французских, следовавших правилам искусства, достигли подлинных поэтических высот. «…Эти почтенные барды [Шекспир, Флетчер, Джонсон – Е. П.], сколь бы грубыми они ни были в согласии со своим временем и веком, доставили нам богатейшую руду. Они удостоились вечной славы, ибо первыми из европейцев со времен готических образцов поэзии они попытались сбросить ярмо чудовищной разноголосицы побрякивающей рифмы. Они утвердили древнюю поэтическую свободу и успешно разбили лед – для тех, кто должен последовать за ними, для тех, кто, идя по их стопам, отшлифует на досуге наш язык, нашему слуху доставит наслаждения более утонченные и отыщет истинные ритмы и гармонические метры, те, что единственно удовлетворят подлинное суждение и угодное музам восприятие»[11].
Понятие гений отражает у Шефтсбери достаточно полемическое отношение к идеям нормативности в эстетике французского классицизма. «Очевидно, - наш природный гений, - пишет он, - затмевает своим блеском эту легкомысленную, соседнюю с нами нацию [Францию – Е. П.], - к чести ее нужно, однако, признать, что с подлинным усердием и муками она стремилась к утонченности нравов и с тщанием придавала Музам их подлинные очертания пропорции…»[12]
О гении и гениальности неоднократно писал замечательный английский поэт-классицист Александр Поуп. И хотя известная отечественная исследовательница его творчества Л. В. Сидорченко полагала, что в этом вопросе поэт придерживался «платоновско-аристотелевской идеи о божественно вдохновленном поэте»[13], мы видим в его позиции характерные черты именно просветительского понимания гениальности.
«Опыт о критике» («Essay on criticism», 1711) он утверждал:
In poets as true genius is but rare,
True taste as seldom is the critics share;
Both must alike from Heaven derive their light,
These born to judge, as well as those to write.
Но он говорит об идее гениальности уже и как о разумном критерии значимости поэта, в соответствии с которым критик должен уметь оценить в писателе необходимую меру гениальности, вкуса и знания:
But you, who seek to give and merit fame,
And justly bear a critic’s noble name,
Be sure yourself and your own reach to know;
…
(I, 46-49).
Поуп развернул в поэме убедительную и последовательно цельную теоретическую программу своих представлений об истинном, т. е. гениальном поэте. Не случайно «Опыт о критике» был впоследствии единодушно признан литературным манифестом английского классицизма, внесшим значительный вклад в развитие европейской теории просветительского классицизма[14].
Программный для классицистов принцип подражания античности становится у Поупа частью более широкого требования. Современник века Просвещения, он убежден в обязательной необходимости благородного и возвышающего знания, широкой образованности и авторов, и их критиков. Поэт в этом отношении был солидарен со Свифтом, который в аллегорическом образе Пчелы из «Битвы книг» воплотил свой идеал писателя, чей талант вырастал на основе высочайшей образованности.
По-новому предстает у Поупа и, на первый взгляд, достаточно традиционный классицистский принцип подражания природе как источнику и критерию прекрасного. Его особое представление о природе отразилось в знаменитом девизе «упорядоченной природы» («nature methodized»). Если для Буало «природа, подлежащая художественному изображению, должна быть подвергнута тщательному отбору»[15], Поуп, рассуждая о красоте природы, говорит о том, что она не может укладываться в рамки правил, хотя сами правила и рождены природой:
’d
By the same laws which first herself ordain’d.
(I, 90-91)
Поэтому, считал Поуп, истинный писатель, создавая свое творение, руководствуется вовсе не правилами – он должен проникнуться духом природы, прекрасной в ее свободе.
Сам предмет подражания, по мнению Поупа, исключает регламентирующий момент, поэтому творческий процесс не может быть сведен к выполнению норм и правил.
For not to know some trifles, is a praise.
(II, 261-262)
Более того, истинно талантливый (то есть гениальный) писатель может даже отступать от этих правил:
If, where the rules not far enough extend
Some lucky licence answer to the full
The intent proposed, that licence is a rule.
(I, 146-149)
«Александр Поп, - отмечал А. Л. Субботин, - стремившийся стать самым «правильным» из английских поэтов, указывает на «невыразимые прелести» в искусстве, которым не могут научить никакие методы. Нет всеобъемлющих, всепредусматривающих правил, а есть таланты, которые с блеском прегрешая против норм, способны открывать новые красоты за пределами уже достигнутого в искусстве»[16].
что для англичан характерно «более пластическое и живое отношение к действительности, к природе, которые все переходы в стилистических и мировоззренческих позициях на протяжении XVII-XVIII веков делает более плавными и гладкими… Такой опыт, - продолжает ученый, - позволяет обойти опасные и колючие места раннего просветительского одностороннего рационализма и достигать в теории более живого и органического взгляда на действительность»[17].
В связи с этим не раз говорилось о своеобразии художественного метода писателя[18]. Но в данном случае нам важно подчеркнуть, что именно категория «гений» у Поупа является идеей, отражающей его стремление сочетать классицистскую программу с уходом от ее нормативности.
Значительный вклад в развитие проблемы гениальности внес английский выдающийся просветитель начала века Д. Аддисон. Полагая, что употребление слова «гений» стало слишком безответственным, и желая подчеркнуть серьезную весомость этого понятия, он счел необходимым употребить более сильное выражение - «великий гений»[19]. Как и все его предшественники, Аддисон в первую очередь обращает внимание на то, что гениальность – природный дар. «Из великих гениев, - писал Аддисон в 1711 г. на страницах «Зрителя», - заслужили восхищение всего мира и выделяются как необыкновенно одаренные люди те немногие, кто одной только силой своих природных способностей, без какой-либо помощи со стороны искусства или науки, создал творения, вызывавшие восторг у людей своего поколения и изумление у потомков»[20].
Но при этом Аддисон также ввел в понимание категории характерные для просветительской культуры элементы рационалистического логизирования и аналитичности. Он говорил о двух видах гениев. К первому типу он относит тех творцов, «которые не подвергались воздействию ограничений, налагаемыми правилами искусства, и сохранили всю свою непосредственность и полноту»[21]. К гениям другого рода, по мнению Аддисона «относятся те, кто сформировал себя в соответствии с правилами и подчинил величие своих природных талантов рамкам и ограничениям, налагаемым искусством»[22].
Таким образом, создается впечатление, что автор все-таки отдавал дань нормативной классицистской эстетике. Однако, на наш взгляд, здесь важна не столько идея нормативности творчества, сколько просветительский принцип ценности возвышающего знания, образованности, который так впечатляюще был обозначен в «Опыте о критике» А. Поупа.
иногда за излишнюю аффектацию величия, тем не менее, называл неподражаемым: «Шекспир был поистине рожден со всеми задатками поэта, и его можно сравнивать с тем камнем в перстне Пирра, прожилки которого, как говорит нам Плиний, образовывали фигуры Аполлона и девяти Муз, созданных стихийной рукой природы, без какой-либо помощи со стороны искусства»[23].
Подобные идеи излагал впоследствии и А. Поуп, рассуждая о природных и ученых гениях. И подобно Аддисону, лучшим примером «природного» гения» он назвал Шекспира. Вспомним, что именно Поуп начал работу по изданию сочинений Шекспира. И хотя его комментарии и редактирование шекспировских сочинений впоследствии вызвали насмешки – ведь писатель не много не мало пытался исправить у Шекспира его «грубости» и «неправильности» – нельзя не знать, что эта работа, так или иначе, дала импульсивный толчок в развитии европейской шекспирианы.
В предисловии к своему изданию 6-томного собрания сочинений Шекспира Поуп оценил его выше всех других драматических писателей. «Сравнивая Шекспира с Гомером как природных гениев, Поуп утверждал, что Гомер извлекал свое искусство не непосредственно из природы, а из египетских источников, а также подражая более древним образцам и в этом смысле его природный гений приобретал оттенок учености. Между тем Шекспир – единственный «великий гений», который заслужил звание оригинального поэта, ибо его «поэзия, в действительности, - само вдохновение: он не столько подражатель, сколько инструмент природы, точнее было бы сказать, что он говорит не от ее имени, а она разговаривает через него»[24].
Таким образом, категория «гений» оформляется уже в теории просветительского классицизма Англии. Задолго до романтического культа гениальности эта категория отразила пафос протеста против франкоцентристских настроений предыдущего столетия и стремление преодолеть догматическую нормативность классицистских «правил».
Замечательным свидетельством яркого своеобразия программы просветительского классицизма в Англии и выразительным знаком ее гибкой открытости стал растущий интерес классицистов к Шекспиру, осознанному ими великим национальным природным гением, что и стало истоком профессионального шекспироведения.
[1] Герасимов В. Г., Орлов И. Н, Филиппов В. Г. От знаний к творчеству. М., 1995. Грузенберг С. О. Гений и творчество. Л., 1924. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1998. Философский энциклопедический словарь, М., 1983.
[2] Философский энциклопедический словарь, М., 1983. С. 107.
[3] Аверинцев С. С. Историческая подвижность категории жанра: опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С. 115.
[4] Там же. С. 114.
[6] Платон. Избранные диалоги. М., 1965. С. 262-263.
[7] Философский энциклопедический словарь, М., 1983. С. 107.
[8] Вазари Д. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. Ростов-на-Дону, 1998. С. 209.
[9] Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1982. С. 421.
[11] Шефтсбери. Эстетические опыты. М., 1975. С. 372.
[12] Там же.
[13] Сидорченко Л. В. Александр Поуп: в поисках идеала. Л., 1987. С. 181.
[14] Essential articles for study of Alexander Pope. 1968. P. 760.
«Поэтическое искусство» Буало // Буало Н. Поэтическое искусство. М., 1957. С. 29.
[16] Субботин А. Л. Комментарии к «Опыту о критике» А. Попа // Из истории английской эстетической мысли. М., 1982. С. 330.
[17] Михайлов А. В. Эстетический мир Шефтсбери // Шефтсбери. Эстетические опыты. М., 1975. С. 33.
[18] История английской литературы. АН СССР Т. 1, вып. 2. М., 1945. С. 305; Clark D. B. Alexander Pope. N. Y. 1967. P. 32; Первушина Е. А. Поэма А. Попа «Опыт о критике» // Структура литературного произведения. Владивосток, 1983. С. 125 – 130.
[19] Из истории английской эстетической мысли. М., 1982.
[21] Там же. С. 143.
[22] Там же. С. 144
[23] Там же. С. 231.
[24] Сидорченко Л. В. Александр Поуп: в поисках идеала. Л., 1987. С. 178 – 179.