М. В. Строганова
Искусство любезной беседы в интерпретации Дж. Свифта
http://natapa.msk.ru/biblio/sborniki/stroganova.htm
«Любезная беседа» практически не знакомо отечественному читателю, оно не переводилось на русский язык и, насколько нам известно, не привлекало внимание исследователей. В Англии же это произведение пользовалось умеренной, но долгой популярностью, его с удовольствием читал В. Скотт, У. Теккерей разбирал в своем известном цикле «Английские юмористы», даже Г. Уэллс упоминал его в своей «Автобиографии».
«Любезная беседа» Свифта была опубликована около 1738 года, но, как считают английские исследователи (George Saintsbury[1]), написана в основном в 1708 – 1710 годах, когда молодой Свифт, в первый раз приехавший в Лондон, сотрудничал со Стилом и Аддисоном в журнале «Болтун». С журналом это сочинение Свифта связывает, во-первых, авторский псевдоним «Саймон Уэгстаф», которым пользовались в пору работы в журнале и Стил и Свифт, а во-вторых, добродушие его сатиры, которое зрелому Свифту, а также его соратникам Поупу, Арбетноту и Гэю, не свойственно.
Именно в первые десятилетия XVIII века Свифт создает серию сочинений посвященных английскому языку, разговорной, письменной речи, изучает особенности стиля, орфографии и произношения различных слоев английского общества. «Ни один автор XVII и XVIII столетия, – пишет немецкий исследователь Д. Бергер, – не исследовал так убедительно разнообразные формы английского языка и разговорной речи как Джонатан Свифт»[2]. Такие сочинения Свифта как «Предложение об исправлении, улучшении и закреплении английского языка» (1712), «Совет молодому поэту» (1720), «Письмо молодому джентельмену, принявшему сан» (1721), «Письмо молодой леди по случаю ее бракосочетания» (1723) и, наконец, «Любезная беседа» представляют собой серьезные усилия Свифта для поддержания чистоты английского языка, а также совершенствования манер и образа поведения своих современников, ибо, как пишет Свифт в «Предложении об исправлении английского языка», «ничто не будет столь полезным для развития наук и улучшения нравов, как действенные меры, рассчитанные на исправление, улучшение и закрепление нашего языка»[3].
Будучи вхож, как секретарь У. Темпла, а затем как священник, в высшее общество, Свифт с горестью мог констатировать общий упадок нравов в английском обществе, отразившийся непосредственно на человеческих отношениях, а также манере людей вести беседу и общаться друг с другом. Свифт описывает исторические причины подобного состояния: «В период узурпации жаргон фанатиков настолько проник во все сочинения, что от него невозможно было избавиться в течение многих последующих лет. Затем последовала пришедшая с Реставрацией распущенность, которая, пагубно отразившись на нашей религии и морали, губительно сказалась и на нашем языке. Едва ли улучшению языка мог содействовать двор Карла II, состоявший либо из людей, которые последовали за ним в изгнание; либо из тех, кто слишком наслушался жаргона фанатических времен; либо молодежи, воспитанной во Франции. Так что двор, который обычно был образцом пристойной и правильной речи, стал, и продолжает с тех пор оставаться, худшей в Англии школой языка. Он будет таким и впредь, пока не станут с большей заботой относиться к воспитанию дворянской молодежи, дабы она могла выходить в свет, владея некоторыми основами словесных наук, и стать образцом просвещенности» [73].
Именно с целью показать настоящее состояние английской речи и нравов создает Свифт «Любезную беседу», диалоги, представляющие собой отражение того положения, в котором пребывает современное писателю общество. Как писал Уильям Теккерей, это произведение – «любопытный документ, описывающий манеры прошлого века, и изображающий наиболее детально развлечения и занятия светского человека в Лондоне»[4].
«Любезная беседа» состоит из обширного предисловия, написанного от лица Саймона Уэгстафа, и трех диалогов или сцен, в которых принимают участие пять джентльменов и три леди. Действие первой сцены происходит в Сент Джеймском парке и продолжается во время утреннего приема у леди Смарт, второй диалог разворачивается на обеде у лорда и леди Смарт, а третий в гостиной леди Смарт, куда дамы, по обычаю, удалялись в конце обеда, оставив джентельменов допивать вино.
Форма диалогов, и разбивка их на сцены сближает «Любезную беседу» с комедией, особенно эпохи Реставрации и конца XVIII века, прежде всего по стилю и манере вести диалог и преподносить себя его участниками. Вполне согласуются с комедийной традицией и «говорящие» имена персонажей: Notable, Smart, Answerall и т. д. И именно драматические произведения, по мнению Свифта, отражают наиболее полно ущербность речи, когда «по пьесам и другим развлекательным сочинениям, написанным за последние пятьдесят лет» можно судить о всех недостатках английского языка, ибо «они в избытке наполнены жеманными речами, недавно выдуманными словами, заимствованными из придворного языка или у тех, кто, слывя остроумцами и весельчаками, считают себя вправе во всем предписывать законы» [73]. А также именно театр, как пишет Свифт в «Совете молодому поэту» является иллюстрацией состояния нравов современного общества, так как – «это также школа площадной брани [...], а театральная сцена в значительной мере поддерживает кафедру проповедника; потому что я не представляю себе, как бы могли наши богословы ополчаться на развращенность века, если бы не театр, где она воспитывается» [114].
Таким образом, «Любезная беседа» сочинение в некоторой степени документальное. С целью реформирования и улучшения английского языка Свифт наверняка, также как и его герой Саймон Уэгстаф, предпринимал труд записывать услышанные им диалоги и беседы в великосветском обществе. В то же время, как священник Свифт, не мог не констатировать низкий уровень манер и умения вести себя людей в современном писателю обществе, а как сатирик, не мог эти манеры не высмеивать.
Как говорит У. Теккерей в цикле об «Английских юмористах»: «предисловие к Любезной Беседе описывает, в иронической струе, некоторые из главных особенностей светского произношения, также как и различного рода манеры и примеры изящного поведения, которые отличают поступки благородных людей в обществе»[5].
В предисловии предлагаемое читателю произведение представлено как «трактат», оно претендует на важность и научную значимость, полное название сочинения таково: «Полное собрание элегантной и остроумной беседы, согласно утонченному образу и методу ныне применяемому при дворе и в лучших домах Англии».
– герой «Любезной беседы», представляет себя в как «человека совершенно безграмотного, то есть необразованного», но, говорит далее Уэгстаф, «что касается моего языка, то я не уступаю многим другим: я читал большинство пьес и все стихотворные сборники, которые были изданы в течение последних двадцати лет»[6]. Герой Свифта также вхож «в дома наиболее почтенных светских семейств», и, следовательно, имеет довольно высокий общественный статус.
Таким образом, автор «Беседы» не собирается, судя по всему, преуменьшать ни значимость собственной персоны, ни собственного произведения. Автор претендует на создание трактата, включающего чуть ли не «весь гений, юмор, вежливость и красноречие Англии»[7], при этом, что касается представленных в диалогах «остроумных фраз», то читатель может быть «спокоен, считая их всех неподдельными, надежными и подлинными», так как все они прошли «апробацию по крайне мере в течение ста лет»[8].
Похожую точку зрения мы встречаем и в сочинении Свифта «Предложение об исправлении, улучшении и закреплении английского языка», где он сообщает о необходимости найти «способ установить и закрепить наш язык навечно, после того как будут внесены в него те изменения, какие сочтут необходимыми. Ибо, по моему мнению, лучше языку не достичь полного совершенства, нежели постоянно изменяться. И мы должны остановиться, в противном случае наш язык в конце концов неизбежно изменится к худшему» [77]. Подобный консервативный стиль мышления, преподнесен Свифтом с надлежащей иронией и, хотя сам он не так давно выпустил в свет «Битву книг», написанную именно с консервативных позиций, однако здесь, так же как и в «Любезной беседе», Свифт с видимым удовольствием осмеивает крайности консерватизма, понимает важность не переступать грань между истинным пониманием вещей и абсурдом.
Усиливая далее иронический подтекст предисловия, Свифт, устами Саймона Уэгстафа, заявляет, что данный трактат должен быть всегда при себе у каждого истинного джентельмена и у каждой леди как «карманное издание», для «подготовки к каждому виду беседы», если «они собираются кого-то навестить, или обедать или пить чай»[9] в великосветском обществе. Более того, предполагаемый автор трактата настаивает на необходимости создания «общественных школ и семинарий на всем протяжении Королевства, чтобы инструктировать молодых людей обоих полов в этом искусстве», сам же автор претендует на самую высокую значимость своего произведения, должного служить главным учебником в этих школах, где все следует совершать «согласно моим правилам и по методу мной преподанному»[10]. Само искусство вести беседу и поддерживать ее на высоком уровне, как считает Уэгстаф, – это искусство для избранных, высокого происхождения и образования леди и джентельменов, при том что и сами диалоги имеют в устах автора название «возвышенных сентенций»[11], в которых «помимо тонкости остроумия и изящества шутки, такова уместность и сила выражения», что «они никогда не могут быть изменены, разве что к худшему»[12]. Таковы высокие уровень, цель и оценка автором «Любезной беседы», данные им в предисловии.
Заявляя в предисловии столь высокие цели предлагаемого «трактата», Свифт предъявляет затем собственно диалоги, которые оказываются полностью противоположными данному первоначально замыслу. «Предисловие» «Любезной беседы» столь многообещающе подготавливает к самим диалогам, что читатель ожидает получить руководство чуть ли не универсального характера на все случаи жизни, вооружившись которым он уже никогда не попадет впросак, будучи подготовлен «в применении правильных ответов, вопросов, остроумных реплик и т. п., немедленно, без запинки или колебания»[13].
«Беседа» полностью опровергает эти надежды. Отдельные образцы «хороших манер», а также примеры «блестящих вопросов, ответов, остроумных реплик и возражений, призванных украсить любой вид беседы»[14], оказываются растворены в стихии обыденного разговора, более или менее документально воспроизведенных реальных нравов эпохи. Уже в начале XIX века эти нравы воспринимались как грубые. Умение хорошо держаться и вести себя в обществе в «Беседе» сводится до, время от времени, прерывающих разговор вставок автора в скобках подобного рода:
«Мисс играет с чайной чашкой, Neverout с другой»; «полковник проливает свой чай»; «Neverout сажает Мисс себе на колени»; «полковник плюет» и т. п. [15]
У. Теккерей, анализируя «Любезную беседу», особенно возмущался описаниями сцен обеда, восклицая: «каково же должно быть состояние того утонченного мира, в котором люди открыто ели гуся после миндального пудинга, и принимались за суп в середине обеда»[16] – вещь видимо совершенно неслыханная для самого Теккерея и его понятий о приличиях.
Наряду с «цветом остроумия и красноречия»[17] читатель находит в «Беседе» множество избитых клише:
Ld. Sparkish: Прошу, Том, сядьте немного дальше, я полагаю ваш отец не был Стекольщиком;
А «Цвет мудрости» часто опускается до простонородных и примитивных суеверий, как, например:
Мисс (вздрагивая): Боже, кто-то прошел по моей могиле;
Мисс: Мой локоть чешется, я поменяю любовника.
Lady Smart: И моя левая рука чешется, я получу деньги.
«Остроумные ответы и реплики» героев «Любезной беседы» далеко не всегда отличаются изяществом, часто имеют непристойный, двусмысленный характер, ибо «красноречие» и «остроумие» достигаются собеседниками диалогов всеми возможными способами. В этом можно усмотреть связь остроумия героев «Любезной беседы» с комедией Реставрации. При этом сколько-нибудь серьезного предмета беседы практически не существует, диалоги представляют собой цепь вопросов и ответов, легкий разговор на ничего незначащие темы, сменяющиеся произвольно, собственно, это беседа «ни о чем». Здесь можно увидеть зарождение типично английской традиции small talk, светской беседы. Но, несмотря на то, что на современного читателя «Любезная беседа» производит грубое впечатление, ирония Свифта все же довольно добродушна, его герои никогда не опускаются до откровенно скандальных, грязных разговоров, видимость «хороших манер» всегда соблюдается, а пикировка героев между собой, особенно между Ld. Neverout и Мисс, расцвечена самыми разнообразными шутками, насмешками и остроумными репликами:
Мисс (о Mr. Neverout): Я бы все же желала, чтоб он был повешен.
Neverout: Что ж, Мисс, если я должен быть повешен, мне не нужно долго выбирать виселицу, это будет ваша прекрасная шейка;
Или во время обеда:
Neverout: Ни в коем случае, Мадам; женщине достаточно и одного[20].
Приметой времени в диалогах становятся также пословицы, частое употребление которых было в моде именно в то время. Например:
Мисс: Говорят, что дурак может задать больше вопросов, чем самый мудрый способен разрешить.
Мисс: Говорят, изгороди имеют глаза и стены уши.
Герои диалогов изощряют свое остроумие самыми различными способами, играя со словами, обыгрывая ответы своих собеседников, делая комплименты или насмехаясь над своими родственниками и друзьями. В этом смысле «Любезная беседа» – своеобразная «школа злословия». Уставая изощрять собственное остроумие друг на друге, герои диалогов время от времени не брезгуют посплетничать и на чужой счет:
Ld. Sparkish: Вам не кажется, что Mrs. Spendal очень элегантна?
Lady Smart: Она носит свою одежду так, как будто она была брошена в нее вилами;
Lady Answerall: Что вы думаете о вашем друге сэре John Spendall?
Или:
Мисс: И как он и она ладят?
Lady Answerall: Он любит ее так же сильно как дьявол святую воду[22].
Изображая в своей комедии мастеров злословия, Р. Б. Шеридан, так же как и Свифт, иллюстрирует прежде всего реальную внутреннюю жизнь светских гостиных, когда за незатейливыми разговорами бывали скрыты разнообразные намеки и интриги, велась политическая борьба, строились козни, отстаивались личные интересы часто вопреки законом честности и морали.
«Пополняя мою карманную книгу, – говорит Саймон Уэгстаф в предисловии к диалогам, – я уже достаточно преуспел, когда леди удалились пить чай, оставив нас за бутылкой вина. Но вскоре я понял, что не могу более прибавить никакого матерьяла, стоящего головной боли дальнейшей расшифровки: так как, беседа свелась к резким поговоркам собственного изобретения, а не истинного старого образца; так что, в полном отчаянии, я удалился, чтобы посетить леди за их чаем. Отсюда я заключил, и верю и поныне, что или вино не располагает к любезностям или наш пол не способен придерживаться их без общества женщин, которые всегда ведут нас по верному пути»[23].
Отмечая несомненное превосходство женщин в умении вести беседу, Свифт брал за образец язык светской дамы и желая реформировать английский язык. В своем сочинении «Предложение об исправлении, улучшении и закреплении английского языка» Свифт сообщает о своем желании предоставить «исправление нашего языка [...] усмотрению женщин, нежели безграмотным придворным хлыщам, полоумным поэтам и университетским юнцам [...] И хотя я ни в коем случае не намереваюсь затруднять наших дам, испрашивая у них совета в деле преобразования нашего языка, я думаю, что нашей речи нанесен большой вред с тех пор, как они исключены из всех мест, где собирается общество, и появляются только на балах и в театрах, да других местах, где творятся дела еще худшие» [76 – 77].
Таким образом, и шеридановский салон леди Снируэл и светская компания героев Свифта, направляемы и руководствуемы прежде всего женским остроумием, часто превосходящим мужчин не только в вежливости и изяществе выражения мыслей, но и коварстве плетения интриг и злословия. «Любезная беседа» несомненно производила яркое впечатление прежде всего благодаря столь живым и красочным диалогам Mr. Neverout и мисс Notable, в которых находчивость и острый язычок последней часто невозможно было превзойти или остановить иначе, чем простой грубостью со стороны Mr. Neverout.
В этом смысле «Беседа» – нескончаемая череда «блестящих вопросов, ответов, остроумных реплик и возражений», часто довольно грубоватых, но, тем не менее, вызывающих улыбку и интерес.
Таким образом, мы видим, что «Любезная беседа» Свифта являет собой как бы примету своего времени, совмещая в себе три тенденции – пародийную дидактику, документализм и комедийные черты, она становится иллюстрацией культурного и нравственного состояния современного писателю общества, и в то же время, стоя в ряду сочинений Свифта, в которых он пытается предпринять анализ и реформирование английского языка и форм речи, отражает идеи писателя относительно важности и своевременности проведения реформ, а также сохранения чистоты английского языка, ибо «язык наш крайне несовершенен, и повседневное его улучшение ни в коей мере не соответствует повседневной его порче» [70]. В то же время искусство любезной беседы приобретает в интерпретации Свифта общезначимый характер, когда степень правильности языка говорящего, его умение вести беседу, остроумие, хорошие манеры и вкус становятся отражением состояния как самого человека, так и общества, страны, века.
– L., 1892.
[2] Berger D. A. Die Konversationskunst in England 1660-1740. – Munchen, 1978. – P. 217.
[3] Свифт Д. Памфлеты. – М. 1955. – С. 69. Далее все цитаты приводятся по этому изданию с указанием страницы в тексте статьи.
[4] Thackeray W. M. The English humourists. The four Georges. – L., ... – P. 126.
[5] Thackeray W. M. The English humourists..., p. 158.
– L., 1892. – P. 41.
[7] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 8.
[8] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 10.
[9] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 15.
[10] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 52.
[12] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 20.
[13] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 11.
[15] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 79, 86, 90, 103.
[17] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 6.
[19] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 108, 177.
[20] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 129, 135.
[23] Swift J. Polite conversation in 3 dialogues..., p. 19.