Приглашаем посетить сайт

Бой-Желенский Т. "Опасные связи"

Опасные связи

Les liaisons dangereuses

http://wirade.ru/cgi-bin/wirade/YaBB.pl?board=seeurope;action=display;num=1198591993

– то, что автором статьи (и переводчиком «Опасных связей» на польский язык) является Тадеуш Бой-Желенский, одно время даже львовянин. Текст несколько сокращен. Прошу прощения, если французские собственные имена неверны – я этот роман читала только в польском переводе, а с французским у меня… )

Пьер Амбруаз Франциск Шодерло де Лакло родился в Амьене в 1741 г. в буржуазной семье. Еще в молодости проявлял литературные склонности, наследственные в его роду. Но в 18-м веке литература еще не была профессией, поэтому молодой Лакло, окончив учебу, на 20-м году жизни становится артиллерийским офицером. Легкость пера и сноровка в написании мадригалов сделали его желанным посетителем парижских салонов, где он мог также собирать материалы для своего будущего шедевра. В 1774 году он обращает на себя внимание изящным «Письмом к Марго», тремя годами позже пишет комическую оперу, хоть без особого успеха. В 1778, переведенный в провинцию в качества офицера инженерных войск, чтобы развеять скуку и освежить мысль воспоминанием о блестящем парижском свете, пишет «Опасные связи».

Книга появилась в 1782 году и успех ее был необыкновенным. Это – единственная книга, написанная Лакло, позже он пользовался своим пером только для брошюр и политических заметок. Веяние приближающейся революции не содействовало творениям чистого искусства. Возможно, Лакло неприятно поразила опека полиции, поместившей его книгу в индексе как «развратную и аморальную».

(Очень кратко о дальнейшей жизни Лакло: в 1789 году он становится секретарем принца Орлеанского, называвшегося в революционные годы Филиппом Эгалите. Был правой рукой принца и, согласно слухам, вдохновителем его политики и автором множества интриг против законной династии. В 1791 г. редактирует «Журнал друзей Конституции», позже возвращается в армию как бригадный генерал, в 1793 году от казни его спасает только протекция … Робеспьера, для которого Лакло якобы писал тексты выступлений. После Термидора оказывается в составе корпуса генерала Моро, умирает в 1803 году в Италии)

Единственная книга, написанная Лакло, принадлежит к непреходящим ценностям французской литературы. Она вдвойне интересна: как несравненное выражение изображаемой эпохи и как психологический шедевр, с которым мало что может сравниться. Всю книгу наполняют только дела любовные, так же, как наполняли они «общественную жизнь» той эпохи, о которой один из ее недобитков выразился – кто тогда не жил, тот не знает, что такое наслаждение от жизни. Самая родовитая французская аристократия, со времен Людовика XIV запертая в золотой клетке двора и приговоренная к принудительному безделью, постепенно оттесненная от администрации и политики, не находила естественного выхода для своей энергии. Буйная молодежь, которую не особо привлекала военная служба, требующая в новую эпоху чрезмерной дисциплины и дающая слишком мало почестей, проявляет свой темперамент на охоте и на той особой охоте, где в качестве преследуемого зверя выступает женщина. Любовные приключения – вот повод проявить свою отвагу, талант, жажду славы. «Сколько великих дипломатов, сколько безымянных великих политиков, более изощренных, чем Дюбуа, более проницательных, чем Берни, среди той кучки людей, что соблазнение женщины сделали единственной целью своей жизни. Сколько исследований, терпения, таланта, изобретательности! Какая комбинация романиста и стратега!» (братья Гонкур). В то время, как часть Франции 18-го века занимается вопросами экономики, политики, науки, для другой части любовь становится содержанием жизни, разговоров, литературы, любимым развлечением, целью амбиции – всем.

покровов. Ни следа от того обожествления, которым она была окружена в эпоху Людовика XIV, ни следа от того языка, полного почитания и культа женщины, закрывающего своими почти религиозными формулами всю материальную сторону любви. Все это отпадает, любовь становится синонимом похоти, мимолетной склонности, «обменом двух капризов и соприкосновением двух кожных покровов». Особенно преображается любовный стиль. В XVII веке самая легкомысленная Селимена считает своим долгом прикрывать мимолетные фантазии своего кокетства фразеологией высокого чувства, в XVIII веке, наоборот, даже подлинное чувство стыдливо прячется за маской безразличия и цинизма. Ежели одевает иногда плащ трубадура, то делает это лишь из-за умственного извращения, либо – как Вальмон в отношении госпожи де Турвиль – в поиске какого-то нового раздражителя для пресыщенного сердца. Синтезом эпохи становится знаменитое изречение: «Единственной стороной, сколько-нибудь стоящей в любви, является ее физическая сторона»; весь балласт чувств отпадает, даже ревность выходит из моды, осужденная как смешной и нецивилизованный пережиток. Женщина, волей-неволей, приспосабливается к новому стилю. Прежняя богиня, которая, как знаменитая Julia d'Angennes, требовала 14-летнего ухаживания, прежде чем увенчать столь терпеливое служение, теперь соглашается на значительное сокращение времени обязательного ухаживания. Согласно всеобщему мнению, «достаточно женщине три раза сказать, что она красива. чтобы она сначала поблагодарила, потом – поверила, позже - вознаградила». Допустим даже, что женщина, особенно с трудным характером либо же начинающая в любовных турнирах, - сопротивляется дольше, чем это принято, тогда ухаживание длится две недели, даже месяц, - до наступления момента, когда дама показывается со своим поклонником в ложе Оперы и таким образом – согласно обычаю, даже церемонии, почти возведенной светскими дамами в ранг религиозного обряда – официально представляет обществу увенчанного любовника.

В этих турнирах женщина не раз переходит и к активной роли. В пустошь чувственной жизни ее гонит, прежде всего, тщеславие. Общественное положение женщины почти что зависит от того, чтобы привлечь к себе, хоть ненадолго, мужчину, пользующегося в тот момент наибольшим успехом. Мужчина «в моде» - это магическое слово, побеждающее и молодость, и красоту. Такой мужчина может ступать по женщинам, унижать их – это только увеличивает его притягательность. Каждое утро, просыпаясь, застает у своей кровати пакет любовных писем, которые – как герцог Ришелье – небрежно бросит в шкатулку с надписью «письма, которые мне некогда было прочесть». После смерти этого нестора золотой молодежи нашли пять нераспечатанных листов, в которых пять великих дам умоляли о часе его ночи.

Век «галантности» не знает понятия дискретности. Своей жизнью, каждым ее днем создавать анекдот, который мог бы стать салонным развлечением – вот мечта всех этих петиметров, вот чем измеряется их стоимость и успех в свете, вот ступеньки, по которым принято подниматься на трон «модного мужчины», героя дня. Приключение Превана и его троих «неразлучных» - типичное для 18-го века благодаря своей чистоте линии и симметрии – один из образцов этого, по-современному говоря, спорта. Место сентиментального жаргона у мужчин занимает дерзость, наглость, насмешка над самыми нежными сердечными потребностями. Завоевать женщину, ни единым нежным словом не смягчая ее слабости, даже больше – ставя ей перед глазами образ человека, которого она любит и которому изменяет – это определяющая черта интеллектуального разврата холодных Дон Жуанов. До высоты догмы возводится принцип – не порывать с женщиной, не располагая средствами для того, чтобы ее погубить.

Не все эти салонные триумфаторы обладали даром творческой оригинальности. Последнее слово оставалось за модой. А слово это иногда звучало как парадокс, как, например, теория, созданная на основании практики неким философом того времени – самое высокое доказательство уважения и деликатности дает женщине тот, который завоевывает ее благодаря насилию, этим он показывает, что «почитает ее принципы и стыдливость, берет всю вину на себя, избавляет ее от угрызений совести».

Но и женщины не отстают. В то время, как слабые становятся добычей, более сильные заблаговременно учатся опознавать «в сегодняшнем любовнике завтрашнего врага» и разрабатывают целое искусство, как получить от первого все возможное наслаждение и не стать жертвой второго. Примечательным в этом смысле является приключение госпожи де Мертей с Преваном и ее автобиография, для которой – согласно мнению современников – автор имел изобилие образцов. В склонности к разврату, в немилосердной и извращенной жестокости женщины некоторого типа даже превосходят мужчин..

нёба. «Макиавеллизм проникает в любовные развлечения, становится их доминирующей чертой. В этот момент Лакло пишет с натуры свои «Опасные связи», которые для морали любовной в 18-м веке во Франции стали тем же, чем и трактат «Государь» для политической морали в Италии 16-го века».

Вот фон, на котором разыгрывается история «Опасных связей». Особенно удачной является композиция книги. Написанная в письмах с сохранением изысканного эпистолярного искусства своего времени, она не содержит ни одного лишнего предложения, каждое имеет свой вес, является искусным мазком, обогащающим целость новой и интересной подробностью. Эпистолярная форма не делает действие медленным – оно завязывается достаточно сильно и ясно уже на первых страницах, пробегает по весьма сложному руслу, чтобы к концу повествования ринуться к катастрофе. Актеров на сцене всего несколько, но связи между ними обозначены так мастерски и разнообразно, что почти исчерпывают всю психологию любви во всех ее оттенках.

Над действием доминирует фигура маркизы де Мертей, в ручке которой собираются все нити интриг. Это, без сомнения, один из наиболее сильных женских литературных типов, существо с горячими чувствами и иссушенным сердцем, умна и проницательна настолько, что Вальмон со всей своей экспериментальной психологией кажется сравнительно с ней и в ее руках подлинным ребенком; эта «очаровательная маркиза» производит иногда впечатление попросту тревожное. Госпожа де Мертей – это, несмотря на молодость, ветеран, закаленный как сталь в той беспрестанной любовной войне, который была светская жизнь 18-го века и когда рыцарю недостаточно было победы над женщиной, но требовалось – говоря языком того времени – ее погубить. Эпоха, когда женщина юридически была лишена почти всех прав, но фактически в правящем классе стояла почти что выше закона – должна была создавать такие типы.

Партнером де Мертей является Вальмон, интересный из-за своей примеси интеллектуального дилетантства, предчувствие типа, столь обильно представленного в более поздней литературе. Его генеалогию можно вывести от Мольеровского Дон Жуана, в сравнении с которым Вальмон кажется хрупким – особенно на фоне куда более сильной де Мертей (Это приводит меня к еще одной любимой пьесе «Камінний господар» Леси Украинки, тоже являющейся примером женского реванша. Весьма характерная черта этой пьесы – подлинный адреналин явно превосходящая Жуана донна Анна находит не в любовном спорте, а в политике, к которой и пытается приобщить своего партнера. А это уже не 18-й век, это современность… - А.). Их переписка составляет большую часть книги, но разница в том, что де Мертей ни на миг не перестает быть госпожой своих мыслей и поступков, в то время, как Вальмон постоянно «переигрывает» ради своей партнерши и, то обласканный похвалой, то ударяемый насмешкой, дает вести себя как ребенка за поясок, при этом даже не сомневаясь в своей будто бы силе. Поглощенный, куда сильнее, чем сам догадывается, чувством к госпоже де Турвиль, Вальмон не раз задел тщеславие де Мертей в способ, которого она ему не простила. С того момента она так над ним издевается, так его дразнит и соблазняет, что он приносит в жертву возлюбленную для того, чтобы – вещь самая страшная для человека покроя Вальмона – остаться с носом. Тогда на миг они – будто два великолепные хищники - начинают сражение, в котором Вальмон гибнет, прежде чем сумел осознать, насколько он был игрушкой в чужих руках.

Не менее мастерски очерчены другие фигуры драмы. Дансени – это сама молодость вместе с ее невинностью и отсутствием характера, пышнословьем в любви, которая на деле оказывается не любовью к конкретной женщине, а потребностью в самом чувстве. Доминирующей чертой избранницы Дансени, Сесили, является насквозь женская уступчивость, вынуждающая ее всегда быть тем, чем сделает ее более сильная рука. В своей «истории греха» она проходит путь от выхода из монастырских ворот и до возвращения туда же – едва ли осознавая, что с ней происходит. Ее мать – примечательный тип личности, заботящейся об исправлении целого мира, но не замечающей того, что происходит в собственном доме. Ее определяющей чертой, как и у многих патентованных моралистов, является тщеславие, мастерски используемое де Мертей. Госпожа де Турвиль, в первой части книги несколько раздражающая своим убийственным резонерством, во второй зато, проходя через ад мук и унижений, изумляет силой чувств и безоговорочностью преданности. И, наконец, старая госпожа де Розмон, привлекательная тем очарованием, которое было подлинным цветком той эпохи, и над которым не властен ни возраст, ни болезнь.

– с полной взаимностью. Казалось бы, из этой двойной идиллии невозможно извлечь ничего интересного. Как Вальмон растоптал сердце своей возлюбленной и стал причиной ее смерти, почему он по дороге сломал жизнь Сесили и сам погиб от руки Дансени – это тайна маркизы де Мертей и ее умелого макиавеллизма. Госпожа де Турвиль возбудила в Вальмоне чувство более глубокое и чистое, чем то, что он когда-то ощущал к де Мертей – приговорена к смерти. Вальмон неуклюже задел де Мертей своими признаниями в любви к другой – приговорен к смерти. Сесиль – невеста человека, когда-то оскорбившего маркизу тем, что порвал с ней первым – его позор предрешен. Эта женщина-демон, правда, салонный, но один из наиболее ярких, созданных литературой. А как мила и умна! Попасть в ее руки не советую, но поговорить с ней пожелал бы каждому.

почти совершенно пропадает с горизонта, чтобы появиться там под конец 19-го века в эпоху психологического романа и «Цветов зла». «Эта книга, если и обжигает, то на манер льда». Сегодня она лежала бы, несомненно, «с поджатыми губками» на полках классиков, ежели бы не старания историков литературы, непрестанно от нее отрекающихся. Итак, пребывает в разделе «литературы аморальной», с беспокойством косясь в сторону Паскаля или Боссюе. Когда-то они встретятся…

-------------------------------------------------------

Похоже, что последнее пророчество не оправдалось. Сюжет «Опасных связей» вовсю используют кинематографисты, в одном из воплощений текста действие переносится в наше время, а роль демонической маркизы исполняет Катрин Денев. Но – вот уступка духу времени – компрометируют маркизу не ее аморальные похождения, а вполне себе коррупционная афера «расхищения благотворительных фондов в особо крупных размерах». Сесиль в современных фильмах в монастырь не отдают, а вот де Турвиль не щадили ни разу. Вальмон то гибнет на дуэли, то совершает самоубийство. Как ни странно, не выходит сухой из воды и де Мертей. В свое время, чтобы справится с ней, автору понадобилась тяжелая артиллерия в виде оспы. Сейчас, казалось бы, оспа не страшна, но и современных фам фаталь занимают вещи посерьезнее совращения провинциалок и тинэйджеров.