КОРОЛЬ УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ!
14 мая 1774 г. в Петербург прибыл курьер с дипломатической почтой из Парижа. Привезенная им информация оказалась столь важной, что немедленно легла на стол императрицы. "Вчерашнюю пятницу, то есть 29 апреля, ночью оказалась на Его Христианнейшем Величестве оспа, - сообщал Еатерине II российский посланник при версальском дворе князь Иван Сергеевич Барятинский. - Начало сей болезни и теперешнее королевское состояние следующее: во вторник, 26-го того же месяца, поутру все иностранные министры (послы. - П. Ч.) по обыкновению имели честь видеть Его Величество в совершенном здоровье; вечером почувствовал он озноб и боль, однако, несмотря на то, назавтра изволил поехать на охоту. По возвращении его с охоты в Трианон сделалась боль в голове и рвота. Поутру, в четверг, боль в голове продолжалась и жар умножился; сего дня к вечеру переехать изволили в Версалию и лечь в постель, а как в пятницу боль и жар еще умножились, то придворный доктор Лемонье в то же утро рассудил за нужное Его Величеству пустить кровь и потребовал консультацию. Король изволил приказать ему призвать для сего двух докторов..., которые здесь в великой славе. На консультации определили пустить (кровь. - П. Ч.) в другой раз после обеда. По исполнении чего сделался великий пот, и около полуночи с 29 на 30 число высыпали на лице и на груди сильная оспа. Но как на ногах оказались только одни красные пятна и в малом числе, то для того приложили гишпанские мухи. Его Величество не знает, что он болен оспой.
... По здешнему этикету, как скоро король занеможет опасной болезнью, то немедленно во всех церквах начинается моление и театральные представления оставлены бывают. Вследствие того вчера началось в Париже моление в самое то время, когда все спектакли были в половине представления; по получении повеления актеры вдруг пресекли действие, объявив зрителям сего причину. Такое известие произвело в публике великое смущение и прискорбие.
Королевская фамилия вся почти не имела еще оспы. По сей причине не допускаются к Его Величеству. Все три королевские дочери (Виктория, Аделаида, София. - П. Ч.) также не имели, сказывают, оспы, но... почти безвыходно в королевской спальне находятся. Дюк Орлеанский, принц Конде и граф ле Ла Марш также бывают часто" [
В реляции от 5 мая 1774 И. С. Барятинский сообщал императрице:
"Вчерашний день Его Величество находился в великой опасности, ибо высыпавшая оспа стала было внутрь входить, однако способом кардинальных лекарств начала она под вечер вновь наружу выходить, но только частично. В таком опасном состоянии препроводил Его Величество всю ночь по сегодняшнее утро. Почему и начались вновь со вчерашнего вечера сорокочасные молитвы, которые приказал Парижский Архиепископ продолжать девять дней. Сверх того вскрыли сего утра раку Святой Женевьевы, покровительницы Парижской. Сие делается только в самых бедственных случаях, чем самым утверждается, что король в немалой находится опасности. Хотя же и слышно, что нынешний день было Его Величеству посвободнее, но как сего вечера вступает он в седьмой день, то все находятся в чрезвычайном страхе о сей ночи. Вся Королевская фамилия в несказанной горести и смущении, наипаче же дофина оказывает особливую к Его Величеству горячность, даже до того, что сама выходит в сад и собирающемуся пред Версальским замком народу читает записки о состоянии Его Величества, что ей причиняет в народе великую честь и любовь" [
Робкие попытки архиепископа Парижского кардинала де Ла Роша побудить короля перед лицом смертельной опасности исповедаться в грехах натолкнулись на сопротивление королевского фактотума, герцога де Ришелье, не допускавшего и мысли о том, чтобы даже намекнуть Людовику XV на приближение конца. Докторам ведено было скрывать от больного безнадежность его положения. Когда об этом узнал дофин, он пришел в негодование. Его душа христианина не могла допустить мысли о смерти без покаяния и отпущения грехов. Как сообщал в донесении Барятинский, дофин "приказал объявить его именем всем находящимся при короле докторам, что если король скончается без покаяния, то он их уморит в тюрьме" [
На следующий день - это было 9 мая - в покои умирающего короля, под глухую барабанную дробь, торжественным шагом проследовала процессия, состоявшая из представителей высшего духовенства, королевских дочерей и принцев, не имевших права наследования. Остальные придворные наблюдали за происходившим через настеж раскрытые двери королевской спальни. Процессию возглавлял кардинал де Ла Рош, который, наклонившись к умирающему, выслушал его, а затем приобщил Св. Тайн. Выйдя к собравшемуся двору, кардинал произнес: "Господа, король поручил мне сказать вам, что он молит у Бога прощения за нанесенные им обиды и за тот дурной пример, который он, король, явил своему народу. Если Бог вновь дарует ему здоровье, он обещает искупить свои грехи, быть поддержкой вере и облегчить судьбу своего народа" [
Однако ни вынужденная исповедь, ни заказанные архиепископом Парижским молебны о выздоровлении короля, ни обращение к раке Св. Женевьевы, покровительницы Парижа, не возымели желанного эффекта. Господь отвернулся от того, кто всей своей грязной жизнью попирал самое имя христианина. Людовик XV умер в яркий, солнечный день при полном равнодушии своего народа, над которым он царствовал почти 60 лет. "О смерти короля вообще ни знатные, ни народ не сожалеют...", - сообщал князь Барятинский 12 мая 1774 г. руководителю Коллегии иностранных дел графу Никите Ивановичу Панину [
Наверное, ни один из французских королей не вызывал к себе столько ненависти и презрения, как Людовик XV, к имени которого придворные подхалимы еще в 1744 г. добавили эпитет Bien Aime (Возлюбленный, или Горячо любимый). Любопытен такой факт: когда в 1744 г. король впервые тяжело заболел, в парижском соборе Нотр-Дам прихожанами было заказано 6 тыс. молебнов о выздоровлении; в 1757 г., после покушения на короля, когда тот был ранен неким Дамьеном, количество заказанных молебнов уже сократилось до 600, т. е. в 10 раз; ко времени смерти в приходе Нотр-Дам нашлись лишь три прихожанина, кто по собственной воле заказал молебны об исцелении "возлюбленного" короля.
59 лет его правления ничего не принесли Франции, кроме разорения и национального унижения. Он поставил страну на грань финансового краха. А его неразумная внешняя политика привела к тому, что Франция утратила прежнее лидирующее положение в Европе и потеряла обширные колониальные владения в Северной Америке и в Индии. "С Людовиком XV, - констатировал французский историк Ф. Рокэн, (1770-1774 гг. - П. Ч.), когда народ видел, как наряду с опозоренным развратом королем царствует г-жа Дюбари, когда на сцене оставались одни только негодяи и развратники, когда повсюду царили беспорядки и неправосудие и насилия, когда принципы, нравы, обязанности - все было позабыто, этот короткий и постыдный период закончил то, что подготовляло все царствование Людовика XV" [
Аналогичную оценку последним годам правления Людовика XV давали и его современники. Вот что писал в донесении императрице Марии Терезии 11 сентября 1774 г. австрийский посол при версальском дворе граф Мерси-Аржанто: "Достойные сожаления излишества короля в последние четыре года его жизни вконец опозорили его царствование. Государство оказалось во власти презренного создания П. Ч.), родственники которой и все ее окружение представляли собой сборище гнусных ничтожеств, а Франция была отдана под их иго. Честные люди постарались отойти в сторону, уступив место всякого рода негодяям, наводнившим двор. С этого момента начались только смуты, беззакония и скандалы. Все было опрокинуто, не было ни руководства принципов, ни традиций - все предоставлено воле случая. Унижение, которому подверглась нация, вызывало в ней чувство стыда и невыразимого уныния" [
Не было никаких оснований сожалеть о кончине Людовика XV и у Екатерины II, у которой имелись свои давние счеты с французским "кузеном". Конечно же она направила в Версаль подобающие соболезнования и установила при своем дворе траур по случаю кончины "Нашего любезнейшего брата и приятеля". На имя князя Барятинского в Париж из Секретной экспедиции Коллегии иностранных дел была отправлена циркулярная цидула следующего содержания: "Сего июня "11" дня наложен при Дворе Е. И. В. камер траур по кончине Е. В. Короля французского на четыре недели. Первые две недели дамам носить ленты, а кавалерам чулки черные, последние ж две недели дамам ленты цветные, а кавалерам чулки белые, о чем по приказанию Коллегии Вашему Сиятельству во известие сообщается" [
и целеустремленно действовал в ущерб интересам России.
Сама же Екатерина весьма своеобразно отреагировала на смерть Людовика XV. "Стыдно Французскому королю, в XVIII столетии, умереть от оспы", - язвительно писала она в Париж Мельхиору Гримму 19 июня 1774 г., намекая на то, что в век Просвещения цивилизованные люди, и уж тем более коронованные особы, должны своевременно делать прививку от этой смертельной болезни [