Чекалов Кирилл. ФОРМИРОВАНИЕ МАССОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ВО ФРАНЦИИ. XVII — ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XVIII ВЕКА. — М.: ИМЛИ РАН, 2008. — 248 с. — 500 с.
Опубликовано в журнале:
http://magazines.russ.ru/nlo/2009/97/no34.html
В центре внимания К. А. Чекалова французские романы и повести XVII — начала XVIII в. В отечественном литературоведении это плохо изученный материал. Парадоксально, но книги, столь распространенные в русской культуре начала XIX в., сформировавшие определенный тип русского читателя, до сих пор не вызывали интереса у исследователей. Можно отметить лишь две монографии, посвященные французским романам XVII—XVIII вв.: книгу М. А Разумовской “Становление нового романа во Франции и запрет на роман 1730-х годов”, вышедшую более четверти века назад, и книгу Н. Т. Пахсарьян “Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690— 1760-х годов”, изданную в 1996 г. в Днепропетровске. Таким образом, работа К. А. Чекалова заполняет существенную лакуну в отечественном литературоведении.
Аспект, в котором Чекалов рассматривает французский роман XVII— XVIII вв., также примечателен. Необычность его заявлена уже в названии книги: “Формирование массовой ”. Справедливость такого подхода вполне оправданна. Возможно, что пренебрежительное отношение к французскому роману как к чтению низкопробному, предназначенному лишь для легкомысленных барышень (такое отношение прочно утвердилось в русской культуре еще в XIX в.), отчасти и сказалось в том, что романы XVII—XVIII вв. так долго не рассматривались отечественными исследователями.
Чекалов во Введении называет критерии, опираясь на которые можно, по его мнению, отнести то или иное произведение к “массовой литературной продукции”. Основной — это развлекательность, при этом, как пишет Чекалов, ссылаясь на мнение Марселя Аллена, одного из создателей знаменитого “Фантомаса”, “не следует подрывать устои публики, то есть вторгаться в политическую и религиозную проблематику” (с. 17).
“В сконденсированном виде в таких заголовках предстают сюжетные линии книги (Арсен Люпен против Шерлока Холмса)” (с. 17—18). Сюжет подобных произведений строится, как считает Чекалов, по определенным правилам; для них очень важна “краткость описаний, размеренность развертывания сюжета на всем протяжении книги, регулярное чередование сбалансированных ситуаций с нарушением баланса” (с. 18).
Наконец, особым компонентом массового чтения являются “те элементы, которые в совокупности своей образуют “издательский перитекст” (по Ц. Тодорову): шрифт, формат, брошюровка, переплет, иллюстрации на обложке, цена” (с. 18).
Установив критерии, на основании которых материал исследования может быть отнесен к “массовой культуре”, Чекалов приступает к анализу французских романов XVII— XVIII вв.
“у истоков” в ее названии (“У истоков беллетристики. Роман барокко”), а в названиях параграфов внутри главы встречаются слова “на пути”, “первый” и т. п. Чекалов рассматривает в этой главе романы барокко XVII в. Большинство их не переводилось на русский язык и почти не исследовалось отечественными историками литературы. Отметим анализ романа “Аргенида”, изданий “Галантного Меркурия” и параграф, посвященный романам Сореля. В этом параграфе Чекалов уделяет особое внимание романной саморефлексии, т. е размышлениям авторов романов (в первую очередь Сореля) о возможностях романа как жанра и критике современной им романной продукции. К. А. Чекалов не раз говорит о подобной саморефлексии и при анализе других романов, и, похоже, такая саморефлексия оказывается одним из конституирующих признаков романа как жанра.
“Голубой библиотеке”. Эта глава, на наш взгляд, наиболее интересна. Здесь говорится о серии, задуманной книгоиздателем Удо как принципиально отличная от “ученой литературы”. Чекалов приводит ряд черт, свойственных всем изданиям “Голубой библиотеки” (с. 96), которые он справедливо считает конструктивными для популярных изданий в целом. Эти признаки соотнесены как с вещественными характеристиками книг серии (невзрачный внешний вид, наивный стиль иллюстраций), так и с содержанием (народный язык, апеллирование к коллективному мышлению, тесная соотнесенность с повседневным практическим опытом), причем все эти признаки предстают в тесной взаимосвязи.
Источники сюжетов книг “Голубой библиотеки” весьма разнообразны. При этом, как показывает исследователь, они редко были оригинальными, чаще они заимствовались из других произведений и адаптировались для нужд читателей “Голубой библиотеки”. Более того, как показывает автор книги, шел процесс “вымывания сюжетов с ярко выраженным авторским началом” (с. 102), и издатели сознательно “все более и более стремились уходить от оригинальных произведений” (с. 106).
Чаще всего сюжеты для “Голубой библиотеки” черпались из средневековых рыцарских романов и эпических сказаний-“жест”. Чекалов подробно анализирует, как именно происходит трансформация сюжетов. Отдельный параграф посвящен трансформации сказания о “Четырех сыновьях Аймона”. Надо сказать, что удивительная судьба этого сюжета привлекает в последнее время внимание зарубежных исследователей, о чем свидетельствует, в частности, книга С. Бодель-Мишель “Аватары одной жесты. От Рено Монтобанского к “Четырем сыновьям Аймона”” (Париж, 2006), на которую ссылается Чекалов. Среди других сюжетов, путь которых от оригинала к “Голубой библиотеке” и далее подробно рассмотрен в книге Чекалова, отметим сюжет книги “Валентин и Орсон”, надежно укрепившийся во французском детском чтении. Этот путь, от Средневековья через “Голубую библиотеку” в детское чтение, как считает автор книги, проходят многие произведения и сюжеты. Чекалов в этой связи называет “Голубую библиотеку” “медиатором рыцарской культуры”. Этот аспект, очевидно, весьма важен для автора книги.
Сюжет о “Жане-Парижанине” представляет другой путь перехода рыцарской культуры в более позднюю — путь комического снижения. Первая публикация романа относится к 1530—1540 гг. (рукопись, по-видимому, создана около 1494—1495 гг.), а последний вариант, выполненный, как пишет Чекалов, в “безлико-слащавом стиле” Альфредом Дельво, — к 1869 г. Кроме того, на этот сюжет была написана и поставлена в 1807 г. мелодрама Массолье. Следует сказать, что во Введении Чекалов говорит, что визуализация, как и вообще “трансляция культурного текста из одного вида искусства в другой, очевидно, чревата смещением его в сторону массовой культуры” (с. 16). Универсальность этого высказывания, наверное, может вызвать возражения, но применительно к тем произведениям, о которых пишет Чекалов, оно справедливо. И путь от рыцарского романа к мелодраме, как в случае с “Жаном-Парижанином”, или к оперебуфф, как это произошло с “Робертом-Дьяволом” (об этом романе см. с. 118—120), представляется вполне естественным.
“Голубую библиотеку” подробно рассмотрено в книге. Это “История Петра Прованского и Прекрасной Магеллоны”, которая получила особую популярность в России XVIII в. и даже вошла в русскую лубочную литературу.
“высокой” романной продукции XVIII в., в том числе произведений мадам де Лафайет, мадам д’Онуа, Мариво и Свифта (“Новый Гулливер”).
Книга Чекалова интересна и полезна, так как, кроме прочего, вводит в кругозор отечественных исследователей множество новых текстов. В связи с этим хотелось бы высказать одно пожелание, которое, возможно, будет учтено в продолжении исследования. Читатель книги несколько теряется от обилия имен и названий романов, а исследователь вынужден постоянно отвлекаться от хода своего анализа ради пересказа сюжетов произведений. При этом пересказы сделаны мастерски. Быть может, следовало бы вынести в приложение названия романов и имена авторов по-русски и в оригинале, даты их создания и краткий пересказ содержания. Читателю было бы легче ориентироваться, а книга обрела бы часть, имеющую самостоятельное значение.
О. Смолицкая