БЫВШИЕ ПУШКИНЫ
"Москва и москвичи."
http://www.m-mos.ru/08/10.htm
Александр Сергеевич Пушкин был истинным москвичом, охотно общаясь не только с близкими родственниками, но и с самой дальней московской родней. Водил он знакомство и с троюродным братом отца, директором Московского общества сельского хозяйства, действительным статским советником (штатским генералом) Алексеем Михайловичем Пушкиным — острословом и балагуром, известным переводчиком и актером-любителем. А еще Алексей Михайлович слыл знатоком семейных преданий рода Пушкиных. Возможно, он поведал Александру Сергеевичу и об удивительной криминальной истории, закрутившейся в Москве в 1771 году вокруг отца и дяди Алексея Михайловича — Михаила и Сергея Пушкиных.
СБИВШИЕСЯ С ПУТИ ИСТИННОГО
Детство и юность Михаила и Сергея Пушкиных пришлись на благодатное для русского дворянства царствование императрицы Елизаветы Петровны (1741-1761). В отличие от своего грозного родителя Петра Великого, «веселая царица Елисавет» не обременяла подданных службой. При ней братья Пушкины, как и сотни других дворянских «недорослей», с колыбели считались на службе в армии, не покидая родительского дома в Воронеже, где их отец Алексей Михайлович служил губернатором, немало нажившись на своей должности. Но, то ли он, как писал потом Гоголь, «брал не по чину», то ли скупо делился с начальством в Санкт-Петербурге — так или иначе, в конце 1750-х гг. Пушкин-старший был отставлен от должности, едва успев пристроить подросших сыновей. Старший, Михаил, поступил служить в чине поручика в лейб-гвардии Преображенский полк. Младший, Сергей, был также приписан к этому полку, но фактически трудился придворным курьером и часто ездил с поручениями за границу.
Ближайшая подруга будущей императрицы Екатерины II, одна из образованнейших женщин России того времени княгиня Екатерина Дашкова писала потом в мемуарах: «Поручик Михаил Пушкин служил в одном полку с моим мужем. Он был очень умен и благодаря его тонкому уму и остроумной беседе пользовался большим успехом у молодежи. У Пушкина отец потерял место и попал под суд за лихоимство в последние годы царствования Елизаветы; жалованье Михаила было невелико, и мой муж великодушно выручал из денежных затруднений как его, так и его брата...»
Именно князь Дашков вступился за Михаила Пушкина перед послом королевской Франции маркизом Лопиталем, когда последний хотел привлечь гвардейца к суду по жалобе, поданой на него неким соотечественником-негоциантом. Как оказалось, живший в Санкт-Петербурге французский купец легковерно ссудил поручика крупной суммой денег для оплаты карточного долга. Однако когда француз пришел к Пушкину с его распиской, бравый гвардеец не только не вернул деньги, но и спустил «купчишку» с лестницы. Чтобы замять дело, дружившему с Пушкиным князю Дашкову пришлось уплатить долг за однополчанина.
Еще в больший скандал вляпался курьер Сергей Пушкин. В 1760 году он был послан в Париж с важной миссией — передать великому французскому мыслителю Вольтеру подборку архивных материалов для написания истории царствования Петра Великого, серию памятных медалей в честь царя Петра и 2000 червонцев аванса. Увы, едва прибыв в блистательную столицу Франции, юный курьер пустился в загул, заложил памятные медали в парижский ломбард, а в итоге сам попал в парижскую долговую тюрьму, откуда его с трудом вызволило российское посольство.
АППЕТИТ ПРИХОДИТ ВО ВРЕМЯ ЕДЫ
На счастье обоих братьев и их отца, их прегрешения были прощены и забыты в разгар бурных событий 1761-1762 годов, отмеченных кончиной императрицы Елизаветы, вступлением на престол наследника Петра III и последовавшим дворцовым переворотом, погубившим незадачливого императора и открывшим царствование его вдовы Екатерины II. Братья Пушкины, как и большинство офицеров гвардии, способствовавших воцарению Екатерины, были повышены в чинах. Сергей стал капитаном-поручиком гвардии. Михаил, перейдя на гражданскую службу, сделался коллежским советником. А благодаря дружбе с всесильным фаворитом императрицы графом Григорием Орловым Михаил вскоре получил «хлебную» должность опекуна (то есть контролера-ревизора) основанного в 1763 году Московского воспитательного дома. (С 1930-х гг. его огромное здание вблизи устья Яузы занимает Военная Академия имени Ф. Э. Дзержинского).
Вторым, еще более выгодным занятием младшего Пушкина стала служба в Мануфактур-коллегии — Министерстве промышленности XVIII века, надзиравшим за открытием новых производств, контролировавшим качество их продукции, условия труда и т. п. К слову, контора-правление Мануфактур-коллегии размещалась в несохранившемся здании на Большой Мещанской улице (нынешний проспект Мира) по соседству с городской усадьбой ее первого (с 1717 года) директора — знаменитого ученого и государственного деятеля эпохи Петра I графа Якова Брюса.
... И все же братьям Пушкиным по-прежнему не хватало денег. В 1770 году Михаил Пушкин женился по любви на княжне Наталье Волконской, а год спустя у них родился первенец, названный в честь деда Алексеем, так что семейная жизнь требовала немалых расходов. Карьеру лейб-гвардейца Сергея Пушкина тогда же сгубили карты — заподозренный в шулерстве, он вынужден был выйти из полка в отставку и жил лишь на доходы с игры.
«ИЗДЕРЖКИ» ЕКАТЕРИНИНСКОЙ РЕФОРМЫ
«Благодарности», получаемые от московских фабрикантов мануфактуры их ревизором-контролером Михаилом Пушкиным, как и карточные выигрыши его брата Сергея, с 1769 года представляли собой как золотые монеты, так и бумажные деньги-ассигнации. (Впервые они были введены в обращение в России манифестом Екатерины II от 29 декабря 1768 года).
Первые бумажные деньги не имели защиты от подделок. Уже вскоре царица Екатерина особым указом повелела убрать из обращения 75-рублевые купюры из-за того, что их часто переделывали в «четвертаки» — для этого фальшивонетчикам достаточно было соскоблить цифру «2» и слово «двадцать», заменив на «7» и «семьдесят». Запрет был наложен и на вывоз ассигнаций за границу. Однако все эти меры лишь разжигали азарт потенциальных мошенников, не оставив равнодушными и братьев Пушкиных. Уже в 1770 году отставной капитан Сергей Пушкин приехал в Москву и предложил брату Михаилу план подделки ассигнаций. По замыслу Сергея, для этого были нужны особая денежная бумага, специфическая типографская краска, клише для оттисков и каналы сбыта.
Бумагу Сергей Пушкин брался закупить в голландском городе Амстердаме на так называемой «Сиверсовской мануфактуре», снабжавшей сырьем печатавшую ассигнации Сенатскую типографию Санкт-Петербурга. Гравера для изготовления денежного клише обещал найти во Франции некий Луи Барро Бротар, католический священник-расстрига, сбежавший в 1766 году из Парижа в Санкт-Петербург из-под следствия за подделку документов. Сбывать же фальшивки в России предполагалось через Михаила Пушкина, чья должность в Москве в Мануфактур-коллегии открывала ему широкий доступ к тайной подмене настоящих ассигнаций на фальшивки.
ЗА ДЕЛО БЕРЕТСЯ ИМПЕРАТРИЦА
Тот сначала согласился, но вскоре испугался и сообщил о планах Пушкиных президенту Мануфактур-коллегии сенатору Волкову, который, в свою очередь, известил о них лично Екатерину II. Дальнейшее развитие «дела Пушкиных» прослеживается по переписке императрицы с чиновниками разных рангов.
6 февраля 1772 года Екатерина II написала генерал-губернатору Лифляндии (нынешняя Латвия) Броуну: «Беспутным своим поведением известный Сергей Пушкин в прошлом году поехал в чужие края. Ныне подозрение есть, что он сие учинил, чтобы там стараться подделывать наши банковые ассигнации, коих пересылать будто бы намерен к своему брату в Москве, к Михаилу Пушкину. Прикажите неприметно примечать на вашей границе, не проявятся ли где пакеты на имя Михаила Пушкина и если таковые будут, то под видом контрабанды велите их осматривать и если найдете чего, то, не мешкая, отправьте ко мне с нарочным... Екатерина».
Уже 10 февраля 1772 года Броун отправил из Риги в Санкт-Петербург ответ на Высочайшее имя: «... Писаный собственной Вашего Величества рукою от 6 сего месяца секретнейший указ о беспутных поступках известного Сергея Пушкина, я сего числа получил и на оное вашему императорскому величеству доношу: отставной капитан Сергей Пушкин прошлого 1771 года... июля 24 дня из Риги за границу отправился. А ныне он, Сергей Пушкин, назад тому дня с три из-за границы воротился и теперь находится в Риге, но из оной хочет скоро ехать в Москву — требовал надлежащего о пропуске туда паспорта...»
Императрица ответила Броуну 13 февраля: «Прикажите под именем контрабанды осматривать как Пушкина самого, так и все при нем находящиеся вещи, экипажи, карету и людей и если что сомнительное найдете, то прикажите его самого арестовать, также старайтесь узнать, где он был в чужие края...»
19 февраля Екатерина II отправила губернатору Лифляндии еще одну инструкцию: «Незадолго перед Сергея Пушкина или скоро после него будет привезен какой-то инструмент: то ли орган, то ли клавикорд... будет адресован на имя Мануфактур-коллегии вице-президента Федора Сукина. Инструмент надлежит осматривать, нет ли в нем спрятанных поддельных ассигнаций и не составлен ли он из двойных досок, между коими сей запрещенный товар спрятан. Велите строго сберечь и поймать сию вещицу...»
«Я ВЗЯТ ПО ДОРОГЕ И ЗАДЕРЖАН...»
Тем временем Екатерина II подключила к розыскам по делу Пушкиных других чиновников. 1 марта императрица направила московскому генерал-губернатору князю М. Н. Волконскому следующее письменное распоряжение: «Князь Михаил Никитич. ... Вчерашний вечер Новгородский губернатор граф Сиверс получил из Пскова письмо, с которого при сем следует копия от Сергея Пушкина к брату его Михаилу в Москве. Сие письмо, обличающее обоих братьев, Сергей Пушкин послал из-под ареста из Нейгаузена в Псков, дабы оттудово оно поскорее отправлено было к брату его. Из оного увидите, что у Сергея Пушкина действительно найдены ассигнационные штемпели и литеры... Что доказывает, что и Михаила о сем небезызвестен брат виновный эдак к невинному писать не может. Извольте посоветовать, каким лучшим образом Михаила Пушкина следует арестовать и допрашивать... Брата я его привести велела. И по обстоятельствам и другого сюда возьму...»
К царскому посланию прилагалась копия написанного по-французски письма Сергея Пушкина к его брату Михаилу в Москву: «О друг мой, какое несчастье! Я взят по дороге и задержан... Когда я приехал, стали разбивать сани и нашли штемпель и литеры, которые тотчас признали годными для делания ассигнаций. И вот я арестован. Придумываю: как бы бежать, но мало похоже, чтобы нашел к тому средство. Не знаю, как теперь быть. Спаси меня, если можешь. Если паче чаяния убегу, напишу тебе и адресую письмо на имя господина Наумова, исковеркаю почерк и ты смело распечатывай, если на нем будет крест. Бумаг у меня не нашли...»
2 марта императрица вновь обратилась с письмом к московскому генерал-губернатору с требованиями выяснить источники получения литерой бумаги и гранок, а также установить личности сообщников «Михайлы Пушкина». Аналогичное поручение было отправлено и Броуну.
и Пущина. Ознакомившись с протоколами его допросов, императрица 11 марта отправила в Москву князю Волконскому новую депешу: «... Пушкин здешний (Сергей) сказал, что с 1770 года между ими троими (он, Михаил и Федор Сукин) положено было: Сукин знал, что Сергей ехал в Голландию для деланья штемпелей и бумаги, кою ими троими и подписать вместо сенаторов надлежало... Я ужаснулась найти чиновного человека в этом деле... Сенат поступит по законам; а не худо за Сукиным смотреть, чтоб не утек...»
5 октября 1772 года Правительствующий Сенат как высшая тогда судебная инстанция России издал указ «О наказании бывшего капитана Сергея и Мануфактур-коллегии члена коллежского советника Михаила Пушкиных с их сообщниками за воровской умысел к подделыванию Государственных банковских ассигнаций», приговорив братьев к смертной казни. Однако императрица Екатерина II смягчила приговор своим царским указом от 25 октября 1772 года: по ее мнению, преступление не произвело «того действительного вреда, на который строгость закона обращается». В результате Михаил и Сергей Пушкины были лишены дворянства, выведены на эшафот и над их головами были преломлены шпаги. Потом братья-фальшивомонетчики были отправлены в вечную ссылку. Именовать их было велено... «бывшими Пушкиными».
Раскаявшийся соучастник братьев Федор Сукин был также лишен чинов и сослан на вечное поселение в Оренбургскую губернию.
Не ушел от наказания и французский подельщик Пушкиных Луи Барро Бротар. Следователи из Сената установили, что именно он нашел в Париже мастера, изготовившего пресловутые «штемпеля» и «литеры», то есть клише для печатания ассигнаций, отвез их в конце 1771 года в Амстердам для передачи Сергею Пушкину, а сам остался в Голландии ждать выполнения «Сиверсовой мануфактурой» заказа на бумагу для печатания ассигнаций. Но так и не дождался. По требованию царицы Бротар летом 1772 года был задержан в Амстердаме местной полицией, передан представителям российского посольства и доставлен в Санкт-Петербург. А затем решением суда попал на вечное поселение в сибирский Нерчинск.
Михаила Пушкина сослали в Тобольск, куда за ним последовала молодая жена Наталья, оставив первенца Алексея в Москве на попечение своей матери. Искренне любящая женщина родила Михаилу в Тобольске еще двоих детей, а после кончины супруга в 1791 году вернулась в Москву, где умерла в 1819 году в возрасте 75 лет.
— в ту самую тюрьму, где провел 15 лет и в 1681 году был казнен на костре по царскому указу духовный лидер российских старообрядцев протопоп Аввакум. Пушкин же просидел в Пустозерске семь лет, а затем был переведен на Соловки.
«Высочайшее Ее величества имею я повеление о переводе одного секретного колодника в Соловецкий монастырь. А как сей преступник человек хитрый и дерзкий, повелено его держать так, чтобы он никого из монастырских обитателей, исключая караульных, видеть не мог. Чтобы в палате означенного колодника было одно окошко за железной решеткой. Сентября 27. 1780 года». Даже сам настоятель Соловецкого монастыря узнал личность затворника значительно позже, из специального губернаторского послания.
...
До сих пор в массиве северо-западной стены Зосимо-Савватиевского монастыря толщиной в семь и высотой в десять метров сохранился «каземат № 19», где «бывший Пушкин» провел 14 лет до самой кончины в 1795 году. Проживи Сергей Пушкин еще год, быть может, он и получил бы амнистию, объявленную новым императором Павлом Петровичем после кончины ненавистной ему матери Екатерины II в конце 1796 года. Но, как известно, история не ведает сослагательного наклонения...
Максим ТОКАРЕВ