Приглашаем посетить сайт

Ионкис Грете. Гётевский "Фауст". Жизнь во времени.

Грете Ионкис (Кёльн)

ГЁТЕВСКИЙ «ФАУСТ»: ЖИЗНЬ ВО ВРЕМЕНИ

Partner-Nord №45 11/2006

http://www.nord-inform.de/modules.php?name=News&file=article&sid=411

«Фауст» − произведение эпохальное. «Илиада» и «Одиссея» − памятники античности. Средние века − это «Божественная комедия» Данте. Духовные открытия эпохи Возрождения запечатлены в «Дон-Кихоте» и трагедиях Шекспира. Место творения Гёте определил Пушкин: «Фауст» есть величайшее создание поэтического духа. Он служит представителем новейшей поэзии».


Источники

В основе произведения − легенда об ученом, чернокнижнике, маге и чародее Фаусте, возникшая в Германии в ХVI веке. Исторический Фауст жил в 1480 - 1541 годах. Предание гласило, что он запродал душу дьяволу, за что тот помогал ему творить чудеса. В 1587 году во Франкфурте вышла книга «История доктора Фауста». Она очаровала двух великих: Рембрандт по ее мотивам создал гравюры, а английский драматург Кристофер Марло написал пьесу, которую знал Гёте. Чутьем поэта Марло понял трагизм судьбы Фауста, он опоэтизировал его личность, выявил смелость его духа. В ХVII веке английские актеры завезли в Германию трагедию Марло, а еще через несколько десятилетий история доктора Фауста попала в кукольные театры и стала излюбленным балаганным ярмарочным представлением. Вернувшись кружным путем в Германию, Фауст стал комическим героем. Германия была просто влюблена в своего «Доктора Фауста». Но в ХVIII веке, когда стал утверждаться классицизм, эту народную комедию за грубость и примитивность стали изгонять со сцены.

Возродить Фауста к новой жизни попытался Лессинг. Великий просветитель увидел в сюжете «Фауста» трагедию исканий свободной человеческой мысли. Очень в духе Просвещения. Стремление к истине, ее поиски − вот, по Лессингу, путь Фауста. Гёте развил именно эту, близкую ему трактовку.

Надо было обладать умом Гёте, чтобы придать истории Фауста глубочайший философский смысл. Надо было обладать художественным даром, чтобы сделать образы Фауста, Мефистофеля и Маргариты живыми для всего человечества. Были обработки и после Гёте. Но только он один сделал историю героя общечеловеческой и бессмертной.

История создания «Фауста»

Замысел возник у молодого Гёте еще в 1773 году, до написания «Вертера». «Пра-Фауст» отмечен печатью титанизма и бунтарства, столь характерного для «Бури и натиска». Он остался незавершенным, а когда Гёте вновь обратился к нему, много воды утекло и многое изменилось в мировоззрении автора. Он уже 10 лет провёл в Веймаре, успел разочароваться в своих попытках государственной деятельности. Он вернулся к «Фаусту» во время странствий по Италии, написал много страниц, но и на этот раз не завершил его. Фрагменты были опубликованы в 1790 году. В третий раз он обращается к «Фаусту», уступив настойчивым побуждениям Шиллера, с которым сблизился в 90-е годы.

Первая часть «Фауста» была закончена сразу после смерти Шиллера и опубликована в 1808 году. Большая часть читателей знает именно эту часть. Потребовалось 20 лет, чтобы Гёте принялся за вторую часть «Фауста». Казалось, он испытывал страх перед рукописью. Казалось, его гений ждал какого-то толчка извне. И вот приходит весть: умер Байрон.

Гёте симпатизировал Байрону и прежде, но теперь его мысли полны им. Никогда ни о ком не говорил он столько, разве что о Шиллере и Наполеоне. Проходит год. Гёте − 75. И вот он развязывает папку с рукописью «Фауста». Последний раз он завязал ее, когда ему минул 51 год. На этот раз рядом с ним не Шиллер, а скромный молодой человек − секретарь Эккерман. Он побудил старого Гёте вернуться к незавершенному труду, и с 1825 года начался последний период работы, длившийся 7 лет. Осенью 1831 года Гёте перевязал и опечатал рукопись, не намереваясь публиковать ее при жизни. 60 лет труда... Не все годы были заняты «Фаустом», но «Фауст» всегда был рядом с ним. Гёте сам определил для себя, что «Фауст» является главным делом его жизни.

Вперёд, в мир фантазии Гёте!

«Фауст» − свободное произведение, где реальное сплетено с фантастикой, где много символики и аллегории. Он сложен: многое зашифровано. Построение «Фауста» настолько необычно, что определить жанр затруднительно: поэма ли это, трагедия ли, драматическая поэма? Сам Гёте назвал эту вещь трагедией, но это трагедия особого рода. «Фауст» взывает не к сердцу, не к сопереживанию, но к уму. В этом смысле он представляется вещью очень немецкой.

Понять «Фауста» дано не каждому. Нас приучили прежде всего определять идею произведения. Немцы ничуть не лучше. Гёте возмущали попытки выявить организующую идею: «Они подступают ко мне и спрашивают: какую идею хотел я воплотить в «Фаусте»? Как будто я сам это знаю и могу это выразить! «С неба через мир в преисподнюю» − вот что я бы мог сказать на худой конец; но это не идея, это процесс и действие. Далее, если чёрт проиграет пари и если среди тяжелых заблуждений непрерывно стремящийся ввысь к добру человек достигает спасения, то в этом, правда, есть очень действенная, много объясняющая, хорошая мысль − но это не идея, лежащая в основе целого и пронизывающая каждую его отдельную сцену. В самом деле, хорошая это была бы шутка, если бы я пытался такую богатую, пёструю и в высшей степени разнообразную жизнь, которую я вложил в моего «Фауста», нанизать на тощий шнурочек одной единой для всего произведения идеи!»

Понять художественную природу «Фауста» помогает Театральное вступление, в котором действуют Директор театра, Поэт и Актёр. Предстоит спектакль. Директор театра заботится лишь об одном − о выручке. Но он не художник. Для Поэта его искусство – царство возвышенных и прекрасных чувств. Он – сторонник идеального. Актёр лучше поэта знает публику, он – сторонник реализма. «Из гущи жизни загребайте прямо!» – вот его совет Поэту. А что Гёте? На чьей стороне он? Гёте согласен с одним и другим и доказывает это самим произведением, где есть всё: и глубокие мысли, и простонародный юмор, и лирические мотивы, и изощренная интеллектуальная сатира. Театральное вступление напоминает, что всё последующее есть спектакль, игра, а не прямое изображение жизни.

наивные изображения в пьесках Ганса Сакса. Бог изъясняется поговорками, афоризмами, эдакий мудрый старик. Лучше всех характеризует Его Мефистофель:

Как речь его спокойна и мягка!

Мы ладим, отношений с ним не портя.

Прекрасная черта у старика

Так человечно думать и о чёрте.

– это элемент жизни. Гёте подходит к проблеме зла не с религиозной, а с философской точки зрения. Поэтому факт встречи Бога с чёртом имеет важный символический смысл.

Мефистофель у Гёте предстает не как грандиозная фигура, в нем нет героического величия. Это умный чёрт, проницательный во всем, что касается слабостей и пороков человека. Самое запоминающееся в нем – это его острые речи, сатирические замечания, эпиграммы. Он остроумен, насмешлив. Сам Бог так говорит о Мефистофеле:

Таким, как ты, я никогда не враг,

Из духов отрицанья ты всех мене

Бывал мне в тягость, плут и весельчак.

– разумом. По его мнению, он «с этой искрой скот скотом живет». Бог не согласен и ставит ему в пример Фауста. Мефистофель признает, что Фауст получше обычных людей:

Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли,

К чему бы поиски ни привели.

Мефистофель предлагает Богу пари: «Поспоримте!Увидите воочью, / У вас я сумасброда отобью». Бог не принимает вызова, ибо Он уверен в Фаусте. Он оправдывает его слабости и ошибки: «Кто ищет – вынужден блуждать». Но Он позволяет Мефистофелю эксперимент – искушать, соблазнять Фауста. Ведь Он тоже когда-то искушал и испытывал Иова.

Гёте, несомненно, исходит из Библии. Книга Иова – его любимая. Бог уверен, что дьявол будет посрамлен, и произойдет это не потому, что Он вмешается, а благодаря натуре человека, в конечном счете благой по своей природе: «Чутьем, по собственной охоте он вырвется из тупика». Иначе говоря, сталкиваются два взгляда на человека. Испытание Фауста Мефистофелем должно подтвердить или достоинство, или ничтожество человека. Испытанию подвергается Фауст, но на нем проверяется всё человечество, в силу этого Фауст становится его символом. Фауст немыслим без своего спутника-антипода. В основе замысла Гёте лежит глубочайшая внутренняя связь между этими фигурами, их сложное диалектическое единство. Единство это состоит в непрерывной тайной или открытой борьбе между добром и злом.

«Фауст» у Любимова в Театре на Таганке

«Фауст», созданный два века назад, близок нам, было бы преувеличением. К «Фаусту» надо приблизиться. Спектакль, который мне довелось этим летом увидеть, такому приближению способствует. Юрий Петрович Любимов – истинный homo ludens (человек играющий). Он создал свободную композицию, черпая материал из обеих частей «Фауста», при этом следуя заповеди Актёра: «А главное, гоните действий ход / Живей, за эпизодом эпизод».

Из этих эпизодов и складывается двухчасовой (без антракта!) спектакль, исполненный динамики и задора, полный намеков на нашу современность. Старому Фаусту опостылела жизнь. Вслед за живым пуделем, пересекшим сцену по диагонали, появляется Мефистофель, смахивающий на бывалого одессита бабелевского разлива. Фауст признается гостю в разочаровании:

Я богословьем овладел,

Над философией корпел,

Юриспруденцию долбил

Однако я при этом всём

Был и остался дураком.

В результате договора, заключённого с Мефистофелем, Фаусту – молодому, красивому, сильному – отныне всё подвластно и дозволено.

Влюбившись и обольстив нежную, невинную Маргариту, проведя ее через ряд смертей, невольной виновницей которых она являлась (отравление матери, гибель брата, убиение новорожденного ребёнка), Фауст исчезает. Маргарита-Гретхен сходит с ума, ждет казни, но отказывается бежать с Фаустом из темницы.

«денег нет, и в них нужда». Мефистофель изобретает дьявольские купоны (бумажные деньги представлены прообразом российских ваучеров!), благодаря которым быстро богатеет верхушка. Могуществу власти предела нет: для легких развлечений она способна раздобыть саму Елену, дочь Зевса и Леды. Фауст вступает с ней в брачный союз. (В образе их сына Эвфориона Гёте вывел Байрона, но эта линия осталась за рамками спектакля). Праздник двора незаметно переходит в Вальпургиеву ночь. Страна меж тем окончательно разоряется и погружается в хаос.

Безграничность возможностей одурманивает Фауста. Он не способен больше верно оценивать ситауцию. Фауст мнит, что в заботах о нуждах государства он достиг желанного, и вот звучат заветные слова: «Остановись, мгновенье!» Фауст умирает. В последний раз по сцене проносится, отбивая чечетку, свита Мефистофеля: черти и чертовки в черных смокингах и цилиндрах, с метлами – этим непременным атрибутом ведьмаков. Любимову сегодня бесы видятся в России повсюду. И не без основания. Потому в ритмах сопровождающего спектакль степа явственно слышен перестук дьявольских копыт... Разумеется, в постановке Любимова гётевский «Фауст» предстал «облегченным». Спектакль самого Олимпийца и масштабнее, и глубже, и универсальнее.

Тысячу раз прав Ницше, утверждавший, что время понимания Гёте впереди. Не исключено, что ХХI век предложит новые прочтения «Фауста».