Макаров А. Н.: Немецкий роман последней трети XVIII века

А. Н. Макаров

НЕМЕЦКИЙ РОМАН ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII в.

Вестник Вятского государственного университета

Сложность литературной жизни Германии в 1770-1790-е гг. обусловлена сложностью общественного и культурного развития, где переплетались черты, характерные для феодального и капиталистического обществ. Новые отношения постоянно наталкивались на груз прошлого, что усложняло эстетические и литературные концепции и их проявление в художественной практике. В творениях писателей усиливались иррациональные, мистические элементы. В них наблюдался распад диалектически усложненных образов на полярные типы: появлялись образы невинной, чистой девушки и «фатальной» женщины (позднее этот образ превратится в образ женщины-вамп).

Большое внимание писатели уделяли проблеме тайных союзов, актуальной в те годы, когда практически все значительные деятели политики и культуры принадлежали, например, к масонству, а также к различным мистическим и оккультным школам. Литература последней трети XVIII в. с интересом к национальному прошлому, к мужественным и бунтующим героям (его персонажи в дегероизированной Германии воспринимались как герои, хотя нередко были преступниками), является наследником Клопштока и Лессинга, Шекспира и бардов. Это было время, по своим тенденциям и интересам ставшее первым периодом в развитии немецкой литературы, когда писатели сознательно обратились к прошлому, стремясь найти в нем образцы для подражания. И хотя драма Гете «Гетц фон Берлихинген» в принципе не имела прямых «наследников», она продемонстрировала ценность и значимость национального немецкого материала для отечественного театра. Обращение к исторической теме, попытка не только упоминать о прошлом, но и воссоздавать его на страницах книг и пьес дали авторам возможность расширить круг проблем литературы и были вполне созвучны духу времени с его тягой к документальности.

Роман для литераторов тривиального типа является выражением настроения читающей публики, тогда как произведения этого жанра, по мысли Гете, должны отражать подлинную жизнь и лишь затем то, что исходит из нее [1]. Позднее Ф. Шлейермахер в своей «Эстетике» скажет о таких особенностях романа, как четкие хронологические рамки с указанием на конкретное историческое время и характерные для него обстоятельства; при несоблюдении этих условий, по его мнению, роман превращается в новеллу [2]. Он должен дать читателю нечто новое, а не только воспроизводить обыденную жизнь [3]. Немецкий роман в среде знатоков литературы уважением не пользовался, хотя существовали «Вильгельм Майстер» Гете, романы Виланда и романтиков. Исследователь Э. Майер-Крентлер, видя такое состояние немецкого романа, написал работу под названием «Другой роман. «Шведская графиня» Геллерта: От просветительской пропаганды против «романа» к чувствительной поэзии переживания» [4]. Такое отношение к роману не в последнюю очередь формировалось на основе малохудожественной романной массы, пусть даже часть из нее пользовалась огромной любовью читателей. Это придавало определенный пренебрежительный оттенок отношению образованных людей к жанрам романа, ведь просветители при всем своем демократизме не очень верили в умение современников оценивать достоинства и недостатки художественных произведений. Как бы там ни было, тривиальная литература была более массовой по своему влиянию и распространенности в широкой среде, нежели произведения писателей-классиков.

По данным Ф. Майда, в 1785 г. было опубликовано 300, а в 1800 г. - уже 500 романов (в 1740 г. - около 10 романов) [5]. Статистика показывает, что расцвет романа всех разновидностей относится именно к последней трети XVIII в. Становление немецкого исторического, готического и криминального романов, жанра романа в целом происходит широким фронтом. Й. Шульте-Зассе полагает, что формирование тривиальной литературы связано с расширением читательской аудитории, с распространением массовой грамотности в народных кругах [6]. Исследователь, ссылаясь на К. Г. Кайзера (1836), приводит такую статистику развития тривиальной литературы:

[7]

жанров. И этот расцвет происходил во многом вопреки желанию просветителей, видевших в романе явление, продолжающее идеи придворно-аристократического искусства периода барокко [8]. Это было в достаточной степени справедливо для первой половины XVIII в., когда Геллерт писал роман «Жизнь шведской графини фон Г.» (1747-1748), предпринимая попытку создания немецкого бюргерского «чувствительного» романа, что происходило под влиянием английских и французских традиций (Голдсмит, Мариво, Ричардсон, Руссо).

С появлением романов Виланда ситуация начинает стремительно меняться. Его произведения поднимали важные для немцев проблемы литературно-эстетического («Дон Сильвио», 1764) и социального планов («Золотое зеркало, или Короли Шешианские», 1772). Б. И. Пуришев отмечал, что Виланд был одним из решительных новаторов современной ему немецкой литературы [9]. Со своими романами выступил А. Халлер (1708-1777; «Узонг», 1771; «Альфред, король англосаксов», 1773; «Фабий и Катон», 1774). В этом же ряду следует назвать и романы Хермеса «Путешествие Софьи из Мемеля в Саксонию» (1769-1773) и Софи фон Ла Рош «История фрой-ляйн фон Штернхайм» (1771), изданные Вилан-дом и восторженно принятые молодым поколением писателей-штюрмеров. Существовали романы и других авторов.

Когда речь идет о тривиальной литературе, следует иметь в виду, что произведения подобного рода выходили из-под пера и значительных немецких писателей, например Шиллера («Духовидец», 1787-1789). Интерес, проявившийся у Шиллера, связан с его попыткой понять, в состоянии ли готический роман воплотить его идеи, идеи писателя, стоявшего в ту пору на переходном от штюрмерства к ваймарскому классицизму этапе, ведь это год создания «Дона Карлоса» - первого художественного произведения Шиллера-классициста [10]. «Духовидец» оказался единственным. Жанр готического романа Шиллером более не разрабатывался, как и все прочие романные жанры. Они не отвечали его целям.

Среди писателей прошлого читатель вспоминает, как правило, крупнейших представителей литературы. И это справедливо, ведь именно в их произведениях наиболее полно и глубоко отражаются закономерности общественного и культурного развития. Тем не менее ограничиваться лишь этим представительным кругом литераторов нельзя. Нередко бывало так, что некоторые аспекты действительности разрабатывались второстепенными писателями. Часто именно такие писатели были самыми известными, и в глазах читательской аудитории именно они представляли самую «полезную» литературу. Тривиальные авторы умели писать о том, что более всего интересовало и волновало среднего читателя, что давало пищу его недостаточно развитому уму и компенсировало скуку его существования. Для широких кругов публики художественные произведения до известной степени служили источником информации.

В них можно было найти страшные истории о привидениях и призраках, добродетельных людях и отъявленных злодеях, продавших душу дьяволу, - все атрибуты «готической» предроманти-ческой литературы, со второй половины XVIII в. все больше распространявшейся по странам Западной Европы и вызвавшей огромный поток произведений подобного рода вплоть до XX в. В истории литературы такие сочинения иногда относят к истокам «тривиальной» (массовой) литературы [11]. И в этом, без сомнения, есть большая доля истины. Вместе с тем нельзя проходить мимо влияния подобных произведений на умы людей, сводить литературный процесс лишь к истории выдающихся личностей. Уникальная популярность и «читаемость» второстепенных писателей у современников вряд ли объясняется лишь грубостью нравов толпы, составлявшей подавляющее большинство любой нации в XVIII в.

«пьес для чтения». По данным Й. В. Аппелля, если в середине века насчитывалось 2000-3000 писателей, то к концу столетия уже более 10 тысяч [12]. Из этого количества 267 человек писали «романтические» произведения [13], где действовали немецкие аристократы образца XVIII в., «большой свет малых дворов» [14]. В целом это время небывалого прежде для Германии числа романов. Е. Д. Беккер говорит о том, что с 1773 по 1794 г. здесь появилось 5850 романов [15], среди них почти треть занимают сентиментально-дидактические, «чувствительные». Для сентиментально-дидактического романа, имевшего наибольшее число последователей среди писателей, характерно то, что герои и проблемы относятся к сословиям, стоящим на высокой ступени общественной лестницы. Существенно распространение произведений, созданных под влиянием «Тома Джонса» Г. Фил-динга, где воспитательная роль романа несколько снижается, но в то же время в итоге его герой возвышается над своей средой.

Третья группа романов - тривиальный роман как серьезного, так и комического типа. Неверно отказывать этим произведениям в определенном отражении действительности. Дело в том, что в них проявлялись отдельные моменты критики общества, характерные для литературы эпохи Просвещения в целом - выпады против тирании князей, ведь недаром рыцари-персонажи К. Г. Крамера (1758-1817) желают быть мстителями за несправедливость, как Карл Моор, герой трагедии Шиллера «Разбойники», так же как и Гетц и Вер-тер Гете. Писатели как бы открывают новую эстетику - эстетику ужасного, страшного, непонятного и непознаваемого, что ведет к укреплению в литературе XVIII в. предромантизма, находившегося в сложных отношениях с просветительской философией и литературой и во многом опережавшего романтическое мировосприятие.

Особенности мироощущения отражаются в литературе предромантизма с его подчеркнутым сомнением в Разуме и Чувстве, в появлении на страницах книг призраков, подземелий и развалин. Роман такого типа «знаменует сдвиги психологии бюргера, утрату веры в направляющую силу разума, восприятие человека как игрушки в руках таинственных сил», нередко преступных [16]. Готический роман имеет элементы криминального романа. Один из ранних его образцов также можно встретить в творчестве Шиллера («Преступник из-за потерянной чести», 1786, по словам А. Лудвига, «первая настоящая правдивая немецкая криминальная новелла в духе Просвещения» [17]), но и здесь были «свои» авторы - А. Г. Майсснер, включивший в свой сборник рассказы под названием «Криминальные истории» (1788) [18].

К концу века тривиальные драма и роман несут одинаковую идейную и смысловую нагрузку. Следует учесть, что как драма, так и роман должны были поднимать проблемы, которые могли бы вызвать интерес читающей публики. Резкий прирост романных жанров приходится на годы, предшествовавшие Французской революции, что свидетельствует о расцвете романа именно в период усиливающегося общественного движения. Вступление общества на новый этап своего развития вызывает и вспышку усиленного развития романа.

Примечания

übingen: Narr, 1984. S. 59.

2. Schleiermacher F. Aesthetik // Ibid. S. 49.

3. Ibid. S. 50.

4. Steinecke H. Die Entwicklung der deutschen Romanpoetik von Hegel bis Fontane // Romanpoetik in Deutschland. S. 11. Ср. название работы Э. Майе-ра-Крентлера. «Другой роман. "Шведская графиня" Геллерта: От просветительской пропаганды против "романа" к чувствительной поэзии переживания» -Meyer-Krentler E. "Der andere Roman. Gellerts "Schwedische Gräfin": Von der aufklärerischen Propaganda gegen den "Roman" zur empfmdsamen Erlebnisdichtung". Göttingen: Kümmerle, 1974. 190 S.

5. Meid V. Zum Roman der Aufklärung // Aufklärung: Ein literarturwissenschaftliches Studienbuch. Königstein/Ts.: Athenaeum, 1984. S. 89. Ср. с данными К. Л. Бергхана: 1770-1780 - 413, 1780-1790 - 907, 1790-1800 - 1623 опубликованных романа. См.: Berghahn K. L. Das schwierige Geschäft der Aufklärung: Zur Bedeutung der Zeitschriften im literarischen Leben des 18. Jahrhunderts // Aufklärung. S. 35.

ärung: Studien zur Geschichte des modernen Kitschbegriffs. München: Fink, 1971. S. 48.

7. Ibid. S. 46.

8. Meid V. Op. cit.

9. Подробнее см.: Пуришев Б. И. Виланд // История немецкой литературы: в 5 т. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 179-203.

10. В теории переход Шиллера на позиции ваймар-ского классицизма начался практически одновременно с завершением работы над «Разбойниками» и первой постановкой 13 января 1782 г. в Мангейме.

ärung // Aufklärung. S. I61-182.

12. Appell J. W. Die Ritter-, Räuber- und Schauerromantik: Zur Geschichte der deutschen Unterhaltungsliteratur. Leipzig: Engelmann, 1859. S. 11. О проблемах немецкого романа конца эпохи Просвещения см.: Goessl S. Materialismus und Nihilismus: Studien zum deutschen Roman der Spätaufklärung. Whrzburg: Königshausen u. Neumann, 1987.

13. Appell J. W. Op. cit. S. 12.

15. Becker E. D. Op. cit. S. 26. Цифры, приводимые в различных работах, существенно отличаются друг от друга. См., нanp., Meid V. Op. cit. S. 89.

17. Ludwig A. Die Kriminaldichtung und ihre Träger // Germanisch-Romanische Monatsschrift. Heidelberg, 1930. Jg. XVIII. H. l/2. S. 62.