Приглашаем посетить сайт

Сергеев В. А. Масонство и немецкая литература XVIII в.

В. А. Сергеев

МАСОНСТВО И НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVIII ВЕКА

Взгляд молодых. Казань, 2003.

Восемнадцатый век в истории Германии играет если не ключевую, то несомненно важную роль. Это был век великих свершений и в политике, и в философии, и в литературе. Эпоха правления Фридриха Великого, перед которым трепетали в равной степени многие сильные мира; эпоха просвещения и, вместе с тем, эпоха безудержной жестокости, революций и войн.

И все-таки это было благословенное время, когда расцвел новый европейский гений Вольтер, когда человечество ожидало некоего чуда, которое приведет его в царство братства, равенства, терпимости и свободы. И безусловно проводником к этому царству благодати будет разум. Великий разум человечества, который вот-вот уже проснется от вековых предрассудков. "Разум должен спасти мир и человека, а чувства должно обуздать и покорить ему..." - вот основной тезис того времени. Это было время, когда знаменитый ученик Лейбница Христиан Вольф деятельность чувства считал лишь низшей способностью познания и с сухим педантизмом ученого хотел весь мир уложить в несколько ясных и стройных логических формул, а многие великие философы и ученые всерьез ставили изобретателя прялки выше Гомера и Вергилия. Несмотря на грандиозные заявки о величии, культурной мыслью правила довольно мелкая рассудочность, ярким примером которой может служить Лессинг с его высказыванием о гетевском Вернере, что якобы тот был лишь "чувствительным глупцом". В рамках такого мировосприятия, естественно, не было места ни для полета фантазии, ни для мистических поисков, ни даже для поэтического творчества.

Но XVIII в. не был бы самим собой, если бы его не переполняли парадоксы и противоречия, привносящие особый аромат эпохи. Согласно закону о том, что любое действие рождает противодействие, в философско-литературной мысли продолжает развиваться и даже "процветать" тяга к потустороннему, к мистическому началу, к диалогу с Богом. Стремление приоткрыть одним творческим наитием занавес дозволенного человеку рождало порой невиданное суеверие и невежество в "просвещенную" эпоху, одновременно отрицая даже самое христианство, а порой используя его в своих корыстных целях. Так, граф Фридрих - Леопольд фон Штольберг в своем письме к Якоби от 28 апреля 1788 г. писал: "Решительный скептицизм и практический атеизм на одной стороне, слепое суеверие - на другой могут жить в таком тесном соседстве друг с другом, что для религии не остается больше места и она снова загнана в пустыню".

Мистические настроения Германии постоянно получали подпитку откуда-то извне, будь то Англия или Франция. Несомненным явлением таковой подпитки становится в XVIII в. пиэтизм, который хотел вернуть религию в сферу интимных чувств и противопоставлял внешнему откровению, находившемуся в Евангелии, внутреннее, так называемую "субъективную область своих собственных религиозных переживаний". Это достаточно отчетливо прослеживается и в творчестве немецких поэтов той поры, например в поэтических произведениях Клопштока. Но не только он отрицал сознательную жизнь, как нечто непростительное для человека, ограничивающее его "мыслительную мобильность". Многие ранние немецкие романтики, а также "штюрмеры", в число которых входил также "столп немецкой литературы" - молодой Гете - утверждали, что сознательная жизнь - прегрешение против Святого Духа, интерес к реальному миру - "болезнь души". Тик, Шлегель, Новалис и многие другие доказывали, что точные знания есть зло, убивающее все живое в природе. В этом им помогала философия Лафатера, утверждающая, что не наука способна помочь человеку проникнуть в самую суть строения жизни и истины, а некое мистическое наитие, своего рода "активная медитация". Такого рода поиск внутренней волны, которая привела бы сама человека к истине, встретится нами позднее у гетевского доктора Фауста. Но в эту эпоху маленьким Фаустам постоянно не хватало чего-то, а именно - самостоятельности мысли и творчества. Они надеялись на помощь потусторонних сил и откровенно смеялись над творческими муками своих великих современников.

"суеверного" просвещения был достигнут, в Германии появились предпосылки возникновения (или, точнее сказать, принесение на немецкую почву) масонства (die Freimaurerei). Первые упоминания о немецких масонах мы находим в 20-х гг. XVIII в. Первым немецким масоном был владетельный граф Шаумбург - Липпе (Альбрехт - Вольфганг), который в самом начале 20-х гг. XVIII в. был принят в одну масонскую ложу в Лондоне. С этих пор число масонов в Германии стало постоянно расти, но, тем не менее, первая ложа появилась только в 1733 г. в Гамбурге. Однако эта ложа практически ничем себя не проявила, и только в 1741 г. гамбургская ложа получает официальное название "Absalom" ("Авесалом"). Немецкое масонство сумело привлечь на свою сторону видных государственных деятелей, и первым из них был кронпринц Фридрих, который позднее стал известен под именем короля Фридриха II Великого. Масонство несло с собой идеалы гуманности и просвещения и, несомненно, привлекло будущего монарха, который вел интенсивную переписку с Вольтером, почитал многих новомодных французских философов и слыл просвещенным монархом. Следом за Фридрихом многие немецкие знатные дворяне устремились в ложу, масонство стало входить в моду, и, как логический результат этого, многие масонские идеи были превращены в ничто, исковерканы. К концу первого пятидесятилетия своего существования немецкое масонство изменилось до неузнаваемости. Его покинули идеалы английского масонства - гуманность, терпимость, свобода, всеобщее братство. Немецкая ложа стала просто закрытой организацией средневекового образца, уходящей своими традициями и корнями в розенкрейцерство.

К масонским ложам Германии принадлежали многие великие деятели литературы XVIII в. Среди прочих мы встречаем имена Гете, Лессинга, Гердера. Их привлекала не столько мистическая сторона масонства (хотя Гете, безусловно интересовался мистикой и многими древнейшими мистическими учениями, например каббалой), сколько идеалы истинного масонства - гуманизм, просвещение, свобода и пр. Некоторые, например Гете, и вовсе не интересовались внешней стороной масонства (как известно, поэт крайне редко посещал заседания). Некоторые, подобно Лессингу, горячо защищали идеи гуманизма, открыто представляя их как масонские. Лессинг утверждал, что идеи масонства не в знаках, символах, рисунках или обрядах, а в воспитании людей согласно идеалам гуманизма, любви и братства. Масонство, в глазах Лессинга, - это не историческое, а отвлеченно-идеальное понятие, оно существовало всюду, где люди были проникнуты чувством любви друг к другу и уважения к великим началам свободы и общественности. При этом Лессинг не закрывает глаза и на недостатки масонства. В "Масонских беседах" персонаж Лессинга Эрнст говорит своему собеседнику Фальку, который убеждает его в высоком назначении масонства: "Я ничего не вижу иного, ни о чем больше не слышу, как только о детских забавах, и никто не хочет знать ничего о том, ожидание чего ты во мне возбуждаешь" [Lessing, с. 564].

"гуманности", под которым он понимал "чистую любовь к людям и великодушие" ("reine Menschengute und Grossmut"). И так же как и Лессинг, Гердер осуждал масонство за излишнюю политичность и религиозность, от которых, по его мнению, следует отказаться во имя "светлых идеалов будущего".

Что касается Гете (масон с 1770 г.), то его отношение к масонству на протяжении всей его жизни постоянно менялось. Он желал воздействовать на масонов, претворяя в жизнь общие цели и идеалы просвещения. Он хотел быть не просто масоном вне масонства, но быть масоном в самой ложе. Гете оставался масоном до конца своей жизни, и в более поздний период развития этого движения он постоянно проводил идею упрощения обрядов и ритуалов, устранения ступеней иерархии. По его мнению, масонство прекрасно тем, что "стирает знаки различия между людьми, не затрагивает ничего такого, что в другое время принимают ближе всего к сердцу, о чем с наибольшей любовью слушают и говорят, ничего не спрашивают о происхождении человека, о том, женат он или холост, имеет ли родителей и детей, счастлив или несчастлив он дома...". Гете была свойственна помимо мистицизма еще и абсолютная утопическая крайность, которая особенно ярко проявила себя в последние годы его жизни, когда он мечтал о "всеобщем масонстве", которое дало бы людям общую работу и благо.

В конечном счете немецкое масонство со всеми его достоинствами и недостатками все же двигало общественную мысль, при помощи таинственности и мистицизма, ритуальности и загадочных кодексов к "гуманному" прогрессу. Немцы, помимо того, что обладают глубокими философскими способностями, всегда были увлекающимися, горячими натурами. В сочетании с поэтическим талантом такие качества способны совершить революцию, но не разрушая человека и государство, а созидая, на фундаменте почти утраченных ценностей и отношений. Масонство явилось для Германии одной из "жемчужин" XVIII в. и подарило этой стране великих гениев и великие произведения, которые до сих пор являются основой немецкой литературы.

Herder: Briefe zur Beforderung der Humanitat, S. 102. Digitale Bibliothek Band 1: Deutsche Literatur, S. 431 (vgl. Herder-HB Bd. 2, S. 0)

Lessing: [F. H. Jacobi uber seine Gesprache mit Lessing], S. 4. Digitale Bibliothek Band 1: Deutsche Literatur, S. 690 (vgl. Lessing-W Bd. 8, S. 564)