Приглашаем посетить сайт

Калашникова Н. Б. Разумный взгляд «Голландского наблюдателя» Юстуса ван Эффена

Н. Б. Калашникова

Разумный взгляд «Голландского наблюдателя» Юстуса ван Эффена

http://natapa.msk.ru/biblio/sborniki/kalashnikova.htm

– период серьезнейшего экономического спада и, тем не менее, активной интеллектуальной жизни. Более того, в силу отсутствия национальных революционных задач и свойственного голландцам в целом рационального подхода к организации жизненного уклада активизировалась так называемая «философия здравого смысла». Новаторство в начале века являлось побочным продуктом художественного творчества. Общеевропейские тенденции развивались преимущественно по пути следования признанным авторитетам.

В литературе голландцы следовали английским образцам публицистических экспериментов, а в дальнейшем и просветительского романа; в области драматургии и поэзии, а также изобразительных искусств и архитектуры веяния моды диктовали французы.

Как отмечал В. В. Ошис: «Возникновение публицистики в Нидерландах связано с именем Юстуса ван Эффена»[1]. Действительно, он был своего рода первопроходцем в этом отношении на нидерландской почве. Но начал он свою деятельность на французском языке. Как отмечают некоторые исследователи: «ему выпало сомнительное счастье относиться к двум литературам: французской и нидерландской». Рожденный в 1684 году, ван Эффен начинает свою литературную карьеру относительно поздно, в 1711 г. Его писательская жизнь для французской литературы заканчивается в 1731 году, в это же время его открывают для себя соотечественники, читающие на родном языке. Такой переход с французского на нидерландский высоко оценивает целый ряд исследователей (W. J. B. Pienaar, L. Belozubov, J. L. Schorr и др.), рассматривая его французское наследие как истоки европейского Просвещения. С другой стороны, его работы на родном языке помимо первооткрывательства имеют целый ряд моментов, существенных для развития теории и практики публицистики в Нидерландах и становления отечественной литературной критики как таковой.

Итак, в 1711 – 1712 годах Юстус ван Эффен является автором и издателем франкоязычного обзорного еженедельника «Le Misantrope». Это – начало его литературной карьеры. Безусловно, ван Эффен не сам предложил читателям новый вариант периодического издания. Он следовал английским образцам Стила и Аддисона, а именно «Tatler» и «Spectator». Но на территории континентальной Европы ему в этом отношении принадлежит первенство. Таким образом, его литературной школой стал собственный еженедельник, который он выпускал совершенно и сознательно анонимно. Но несмотря на то, что подробности его личной жизни он так старательно маскировал, личность его вполне прочитывается по его эссе. Сложная природа эссе как жанра не предполагала соотнесения «я» с предметом обсуждения напрямую, речь скорее шла о возможном и желаемом, которое автор предлагал вниманию читателей. Но с каждым новым опытом, от раза к разу, вырабатывался авторский стиль и система построения текста.

Собственно реконструирование подробностей частной жизни вряд ли представляет интерес для современных исследователей. Значительно более важным является тот факт, что, говоря о Юстусе ван Эффене, мы имеет дело с неким «культурным» проводником, связывавшим исторические и литературные традиции. Ведь именно благодаря ван Эффену французы, еще до Вольтера, познакомились с английской литературой – он был первым переводчиком на французский язык «Сказки бочки» Свифта и «Робинзона Крузо» Дефо. Но свою задачу ван Эффен видел не в выполнении переводов. Как он сам отмечал в 5 номере очередного своего периодического издания («Bagatelle»): обзорная, аналитическая журналистика сравнима с научным трудом. Только ученый имеет возможность подробнейшим образом рассматривать предмет изучения со всех сторон. А журналист, в свою очередь, обязан представить суть проблемы в весьма ограниченном объеме текста. Как говорил Дефо: «для автора это нечто новое – представлять свои мысли в застольном изложении». Именно это и послужило толчком для ван Эффена заняться разработкой принципиально новой техники. Умение в сжатой форме и доступно излагать суть серьезных проблем для тех, кто читает периодику за завтраком, явилось для него вызовом. До него Стил озвучивал эту в некоторой степени популяризаторскую миссию как способ перенесения «философии из высшей школы в салоны и кофейни»[2]. Ван Эффен в свою очередь настаивал также и на «легкости» манеры изложения в сочетании с остроумием и экономией языковых средств.

«легкое изложение» не превратить в пародию. Необходимость сохранения равновесия между сущностным содержимым и способом подачи материала обязывало автора с невероятной тщательностью подходить как к выбору языковых средств, так и к выбору предмета обсуждения. Благосклонность читательской аудитории могла быть гарантирована только в случае правильно выдержанного соотношения действительности с выдуманными показательными примерами и «дозой» поучительного комментария. Популярность издания заключалась еще и в том, что, подвергая критике определенные стороны общественной жизни и общественной мысли, ван Эффен старательно избегал скатывания до трансляции общих мест, в связи с чем материал всегда обладал определенной новизной.

Итак, Юстус ван Эффен начал издание еженедельника. Будучи голландцем, живя в Гааге, он издавал свой первый журнал на французском языке. Избегая опасности раствориться в обилии окружающих проблем, он ограничил тематику подаваемого материала. Основными разрабатываемыми темами стали: либертинизм, философия и национальные патриотические чувства. Рассматривая проблему либертинизма, ван Эффен – как апологет христианства – считал необходимым предложить читателю свой подход к выявлению истинных вольнодумцев и атеистов (он называет их «les Docteurs du Libertinage» [«Доктора неверия»]) и умению отделять их от огромного количества мнимых сторонников, следующих исключительно веяниям моды. В этом отношении журнал представлял собой орган реформационного Просвещения, для сторонников которого противоречия между разумом и верой отсутствовали. Позже ван Эффен сведет воедино свои доводы в защиту христианства и в 1726 году опубликует эссе на 140 страниц под названием «Reflexion sur le Caractere des Esprit-Forts & des Incredules» («Размышление о характере вольнодумцев и неверующих»). В 1712 году в журнале звучит следующий, по мнению ван Эффена, не менее значимый вопрос: кто такой истинный философ. Он настоятельно рекомендует читателям отвлечься от бытующего представления о том, что философом можно называть человека, освоившего некий корпус научных трудов, или же того, кто хоть в какой-то мере знаком с произведениями Аристотеля, Платона, Декарта и Локка. Отныне им провозглашается другой подход: философ – человек мыслящий, умеющий связывать причины и следствия, более того, способный к анализу, а не только к демонстрации собственной памяти. Однако абсолютно неправомерно также, по ван Эффену, было бы считать истинным философом только человека, занимающегося «высокими» материями. Отныне, в предощущении направления движения просвещенческой мысли, значительно более ценным представляется умение сдвинуть акцент с метафизики на этическую сторону проблем, вернуться от абстрактного к конкретному и жизненно важному. Развивая эту точку зрения, ван Эффен настаивает, что философия давно уже должна выйти из залов, где заседают ученые мужи. Ее местом следует считать любое место скопления народа. Только в этом случае она сможет развиваться и влиять на умы и поведение широкой публики.

Еще одним чрезвычайно важным направлением работы ван Эффен считал обсуждение проблемы патриотизма. Время отмены Нантского эдикта стало временем широкой иммиграции. Огромное количество в том числе и французов устремилось на территорию Нидерландов. Значительную долю из них составляли литераторы и прочая «пишущая» публика, не имеющая возможности издаваться на родине. Изначально это и стало одной из причин того, что ван Эффен издавал несколько франкоязычных журналов («Le Misantrope», «l’Europe savante», «Bagatelle», «Journal Literaire»). Таким образом складывалась трибуна для обсуждения злободневных общественных проблем, которые волновали «просвещенную» аудиторию. Начав с того, что Л. Пинский называет «агитационным» искусством[3], ван Эффен вскоре приходит к мнению, что такие проблемы, как чувство патриотизма, естественнее было бы рассматривать ему как представителю своего народа и с ним же делиться умозаключениями. Еще в своих французских журналах он затрагивает тему французского влияния на культуру Европы и Нидерландов, но, признавая ее величие и мощь, категорически отказывается от расхожего мнения о превосходстве французской цивилизации. Позднее, в изданиях на родном языке, он разовьет эту мысль, предложив читателям поразмыслить, действительно ли культурные и литературные достижения Франции должны стать нормой и образцом для развития собственной, национальной культурной традиции. И уже с согражданами приходит к выводу о высокой ценности самостоятельного развития нации, о необходимости выращивания «национальных сил» для укрепления культурного авторитета страны.

В своем франкоязычном «Le Misantrope» ван Эффен намеренно субъективен. Его точка зрения – повод к размышлениям. В этой связи он даже отмежевывается от существующих национальных авторитетов, как будто их и нет среди его современников. Задача ознакомления с отечественными литературными достижениями возложена на его статьи в литературном альманахе («Journal Literaire»). Там и печатаются заметки под общим названием «Reflexions sur la Poesie Hollandoise» («Размышления о голландской поэзии»). Но не на нидерландском, а на французском языке. Как признавался сам ван Эффен: «Buiten Rusland is er, geloof ik, geen land meer waar men minder om poezie en literatuur geeft dan in de gewesten die wij bewonen»[4]. Своей же миссией он считал в этом отношении воспитание разумной тяги к познанию у читателей. Республика, по мнению ван Эффена, давала существенные возможности для развития науки, но с литературой дела обстояли иначе. Дело формирования вкуса широкой публики в отношении достижений культуры в Нидерландах – задача будущего, в отличие от Франции, где ориентиры на античные образцы вылились в плодотворно развивающиеся культурные традиции.

20 августа 1731 года ван Эффен начинает издавать альманах, выходивший два раза в неделю вплоть до 8 апреля 1735 года, – «De Hollandsche Spectator» («Голландского Наблюдателя»). Эта самое значительное его детище на родном языке. Вера в разум и здравомыслие сограждан подкрепляет идею создания некоего дискуссионного печатного органа, где каждый имел бы право выступить с собственным мнением и попрактиковаться в письме. Имея за плечами уже весьма обширный редакторский опыт, ван Эффен снова выпускает журнал самостоятельно, предполагая, что вскоре его обязанностью станет лишь отвечать на письма читателей. Акцент его интересов смещается с попыток принести пользу обществу путем подачи легких назидательных историй и их анализа на формирование вполне конкретных практических навыков соотечественников. Навыки эти, предположительно, должны были заключаться в следующем: умение выражать свою точку зрения и аргументированно ее отстаивать, поддерживать дискуссию на насущные темы, а самое главное, умение аналитически подходить к любому явлению природы, науки, культуры и общества. При этом ван Эффен настаивал на том, что прежде, чем сформировать свою точку зрения, следовало подробно и детально знакомиться с предметом обсуждения. Необходимость образования и самообразования должна была стимулироваться редакционными заметками нового издания. Вполне в духе XVIII века. Не эта ли причина побудила Вольтера заведовать отделом истории и религии в «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера.

в общественной жизни. Ван Эффен начал активно привлекать к участию в полемике молодых писателей. Читательская аудитория издания, продававшегося тысячными тиражами, отличалась от той, которая интересовалась «Мизантропом». Последний был популярен среди франкоговорящих голландцев и иммигрантов. «Голландский наблюдатель» читался широкой общественностью. Преимуществом было и то, что он издавался на национальном языке, и то, что журнал писался доступно для широкой публики («zonder het barokke taalmanierisme van de toenmalige Parnasbazen»[5] – «без барочной языковой манерности тогдашних парнасцев»). Вот что писал о нем В. Ошис: «На страницах «Голландского зрителя» Эффен в демократическом тоне беседовал с читателем на самые разные темы: о сословиях и воспитании, о старых редерейкерах и новых пуристах из ученой верхушки, о французской моде и нидерландском литературном языке, отстаивая или осуждая предмет спора с позиций «неизменных принципов разума». Рассудительность, нравоучительность и тенденциозность Эффена – типично просветительского толка. Свободный от предвзятостей естественный разум – вот, по его мнению, единственный инструмент и критерий познания вещей»[6].

«Голландского наблюдателя» были разнообразнее, чем в «Мизантропе», но принципиальным оставался тот же подход: с самого начала своей журналистской карьеры ван Эффен предлагал всей мыслящей публике встать на позиции свободомыслия и вольнодумства на благо своей страны и ее интересов. Думается, мы можем называть самого ван Эффена «голландским наблюдателем», поскольку он был единственным рупором своих идей, отстаивая их в полемике с широкой общественностью и, что сложнее, с представителями церковных верхов. Представители Реформации обвиняли его в подрыве церковных устоев, гонения на журнал были сродни настоящей «охоте на ведьм», неоднократно магистратура рассматривала многочисленные иски против издания. Ван Эффен, до конца жизни оставаясь преданным патриотом – реформатором, даже на смертном одре вынужден был защищаться от обвинений в ереси.

Л. Пинский писал, что «XVIII век не является «золотым веком» в истории художественной литературы. Это скорее век «умной» литературы. Литература эта – продукт более утонченного ума»[8] Ван Эффен видел своей основной задачей будить умы соотечественников, попутно разрабатывая новую, оригинальную для национальной традиции, систему построения текста. Эпистолярный жанр, отчасти разрабатывавшийся в Нидерландах и до ван Эффена, составлял паралитературный продукт. После изданий Юстуса ван Эффена в литературе активизировался процесс написания романов в письмах. Но истинной же заслугой его было становление публицистики в Нидерландах, а также с него ведется отсчет истории национальной эссеистической традиции на художественном уровне. Э. Н. Шевякова отмечает, что «поскольку жанровая форма содержательна, в ней «закреплено» определенное художественное мышление, то просветительское мышление и содержание, которые были «закреплены» в литературных жанрах XVIII века, под давлением новых концепций «взрывают» традиционную жанровую структуру»[9]. В Нидерландах, таким образом, была расширена система литературных жанров. Ее дополнили образцы публицистической мысли и опыты литературной критики, написанные Юстусом ван Эффеном.


ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Ошис В. В. История нидерландской литературы. – М., 1983. – С. 111.

«Misantrope» tot «Hollandsche Spectator» Nieuwe Reeks deel 54. – № 6. – Amsterdam, 1991.

[3] Пинский Л. Ренессанс. Барокко. Просвещение. – М., 2002. – С. 425.

[4] «За пределами России, думается мне, нет другой такой страны, где люди меньше бы думали о поэзии и литературе, чем на Западе, который мы населяем» // Journal Literaire» III-1. – Jan. -febr. 1714. Цит. по Ученым запискам Королевской академии наук Нидерландов, раздел литературоведения.

[5] Ontmoetingen tussen Nederland en Frankrijk‘s-Gravenhage, 1943. – P. 94

– М., 1983. – С. 112.

[8] Пинский Л. Ренессанс. Барокко. Просвещение…, с. 421.

[9] Шевякова Э. Н. Поэтика современной французской прозы. – М., 2002. – С. 10.