Приглашаем посетить сайт

Дживелегов А.: Гоцци Карло.

Гоцци Карло.

Литературная энциклопедия.

—1806] — итальянский драматург, р. в Венеции, в обедневшей патрицианской семье, деятельно культивировавшей интерес к искусствам и к наукам. Брат Карло, Гаспаро, был видным итальянским критиком и журналистом XVIII в. Г. рано вступил в число членов Академии Granelleschi, которая поставила себе целью восстановить классическую чистоту итальянского яз. В 1757 он напечатал памфлет «La Tartana degl’ Influssi», направленный против комедий Гольдони и аббата Кьяри. Г. считал комедии Гольдони, больше десяти лет пользовавшиеся неизменным успехом, никуда негодными. Он находил в них бедность интриги, грубое копирование природы, а не изящное подражание ей, и упрекал Гольдони в том, что он слишком резко порывает с величайшим достижением итальянского театра, комедией масок (см.). Г. поставил себе задачею вернуть театр к принципам отвергнутой Гольдони «комедии масок». И он достиг своей цели главным образом введением элемента фантастики. Пьесы, которые заставляли венецианскую публику, в особенности социальные низы — лавочников, разносчиков, гондольеров, рыбаков — ломиться в театр, были полны изображением связи реального мира с фантастическим. В 1761 была представлена первая его «фиаба» (la fiaba — пьеса-сказка) «Любовь к трем апельсинам». В последующие четыре года Г. дал еще 9 «фиаб» («Ворон», «Король-олень», «Женщина-змея», «Зеленая птичка», «Зобеида», «Турандот», «Счастливые нищие», «Синее чудовище», «Зеим — король джинов»). И в течение 25 лет венецианцы были во власти фантазий Г. Но затем отношение к нему изменилось как на родине, так и повсюду. Пьесы Гольдони, к-рые не собирали публики, когда Г. ставил свои «фиабы», после не сходили и до сих пор не сходят со сцены, интерес же к Г. возрождается лишь теперь, только благодаря театральным экспериментам в России [«Любовь к трем апельсинам» (Мейерхольда), «Женщина-змея» (Мчеделова), «Турандот» (Вахтангова)] и операм Казеллы и Прокофьева.

главным образом местным запросам буржуазии венецианской. Если итальянская буржуазия поднималась навстречу новым требованиям капиталистического развития, то венецианская буржуазия постепенно утрачивала прежние крепкие основы своей хозяйственной деятельности. Венеция в XVIII веке в значительной мере сделалась гостиницею для путешествующей и веселящейся Европы. В ней все мельчало. Культура, разлитая прежде во всех слоях общества, сосредоточивалась теперь на тоненькой верхушке, низы же буржуазии, как всегда в эпохи экономического упадка, все больше и больше опускались в тьму невежества и суеверий. Венецианское мещанство, особенно болезненно ощущавшее эту деградацию, могло найти утешение лишь в фантастике и мистике. Настроения мелкой буржуазии, бессильной, как и гибнущая аристократия, понять причины своих бед и выйти из тупика, все больше уподоблялись настроениям последней, представителем которой был Г. — противник французской, просветительной философии XVIII в., страстно отстаивавший старый порядок. Эта эволюция и подготовляла победу Г. над Гольдони. Она стала возможной благодаря превосходной труппе комедии масок, оставшейся без дела вследствие землетрясения в Лиссабоне и вернувшейся на родину. Во главе ее был старый Труфальдин (см.), Антонио Сакки, а среди актеров были первоклассные силы. Без такой труппы актеров-импровизаторов Г. не мог бы выступить, ибо его «фиабы» были построены по принципу комедии масок. В них оставалось очень много места для импровизации, а первая «фиаба» — «Любовь к трем апельсинам» — была не больше как подробным сценарием. Когда, 25 лет спустя, распалась труппа Сакки, стало некому играть в «фиабах» Г., а когда через несколько лет пушки генерала Бонапарта покончили и с независимой венецианской республикой — некому стало и смотреть «Женщину-змею» и «Короля-оленя». Венецианским лавочникам и гондольерам было тогда не до театральных сказок.

С точки зрения конструкции, пьесы Г. представляют собой гротески. В них своеобразно сочетаются и бытовая комедия и фарс, и героическая трагедия, и мелодрама, и феерия. Они не всегда выдержаны стройно. Пафос в них часто сбивается на вялую риторику. Но в них есть своеобразная художественная правда, совершенно лишенная элементов натурализма, но в достаточной мере убедительная вследствие тесной связи с подлинной венецианской жизнью. Есть в произведениях Г. единство, создаваемое комическим элементом, привносимым старой комедией масок.

«фиабы» Г. всегда были первоклассными произведениями. Они находили в них неисчерпаемый источник вдохновения. Недаром Шиллер перевел «Турандот», Гофман использовал мотив Г. в «Принцессе Брамбилле».

«фиаб» Г. написал ряд других пьес, далеко не имевших того успеха, героико-комическую поэму «La Marfisa bizarra» [1772], «Memorie inutili» [1795], воспоминания о современной ему Венеции, о своей странной, но яркой и содержательной жизни и о своем творчестве. Умер он всеми забытый: понадобились специальные изыскания, чтобы установить год его смерти.

: I. На русск. яз. переведены все фиабы и некоторые статьи, иллюстрирующие взгляды Г. на театр, но напечатано не все. См. «Сказки для театра», 2 тт., со вступит. статьей и примеч. Я. Н. Блоха, Гиз, П., 1923 («Всемирная лит-ра». Избр. сочин. К. Гоцци, 1722—1806, под общей ред. А. Л. Волынского); «Принцесса Турандот», Театрально-трагическая китайская сказка в 5 актах (третья студия МХТ им. Вахтангова), М. — Л., 1923 (роскошное изд. с многочисленными иллюстрациями).

«Marfisa bizarra», Lanciano, 1907; Ziccardi G., Le fiabe di Carlo Gozzi, «Giornale storico della letteratura italiana», v. 83, 1924.

III. Levi C., Saggio di bibliografia degli studi critici su Carlo Gozzi, 1906.

А. Дживелегов