Фагэ-Соколов: О чтении театральных пьес
Chapitre IV. Les pièces de théâtre

Les poètes dramatiques sont-ils faits pour être lus ? Autant que pour être entendus, je le crois. S'il est très vrai, comme on disait autrefois, qu'une bonne comédie ne se peut juger qu'aux chandelles, il n'est pas moins véritable qu'il y a comme un jugement d'appel à porter sur elle et qui ne se peut porter qu'à la lecture. C'est de l'éclat, c'est du mouvement aussi, de la pièce de théâtre qu'on juge à la représentation ; mais à la lecture, c'est de sa solidité. C'est par la lecture d'une pièce qu'on échappe aux prestiges de la représentation ; c'est en lisant que l'on n'est plus dupe du jeu des acteurs, de l'énergie de leur déclamation et de la sorte d'empire et de possession qu'ils exercent sur nous.

Драматурги, созданы ли они для того, чтобы их читали? Точно так же как они созданы для слушания? Думаю, да. Если это так, как когда-то говорили, что хорошая комедия может быть оценена только при канделябрах, точно так же не менее верно, что некоторые суждения могут быть вынесены лишь при чтении и только при чтении. По представлению на театре судят о блеске пьесы, о ее живости, но при чтении судят о ее солидности. Именно при чтении пьесы вы избегаете оглушающего эффекта представления; именно читая вы менее подвергаетесь очарованию актерской игры, которая может вам запудрить мозги, или декламационным способностям актеров и других сценических действий.

Surtout, c'est en lisant qu'on peut relire, et ce n'est qu'en relisant qu'on peut bien juger, non seulement du style, mais de la composition, de la disposition des parties et du fond même, j'entends de l'impression totale que l'auteur a voulu produire sur nous et de la question s'il l'a produite en effet ou non, ou seulement à demi.

При чтении можно перечитывать, чтобы лучше судить не только о стиле, но и о композиции, комбинации ролей и о глубине пьесы. Как раз при чтении создается то общее впечатление от пьесы, которое автор хотел внедрить в вас. И произвел ли он это впечатление полностью, наполовину или вообще никак.

C'est à la lecture que l'on ne peut plus prendre la fausse monnaie pour la bonne, et des sonorités plus ou moins savantes pour une idée ou un sentiment. "Certains poètes sont sujets, dans le dramatique, à de longues suites de vers pompeux qui semblent fort élevés et remplis de grands sentiments. Le peuple écoute avidement, les yeux élevés et la bouche ouverte, croit que cela lui plaît et, à mesure qu'il y comprend moins, l'admire davantage ; il n'a pas le temps de respirer ; il a à peine celui de se récrier et d'applaudir.

Именно читая риск принять плохую монету за хорошую, а звучности за более или менее продуманную идею или подлинные чувства уменьшается в разы. "Некоторые поэты, особенно в драматической форме, подвержены длинным помпезностям, которые кажутся возвышенными стихами, наполненными высокими чувствами. Люди жадно глотают такое, с поднятыми глазами и полуоткрытым ртом, и верят, что им подобное нравится, и чем меньше они понимают, тем более восхищаются. У них нет времени передохнуть, они едва могут прийти в себя и то только затем, чтобы проаплодировать.

J'ai cru autrefois, et dans ma première jeunesse, que ces endroits étaient clairs et intelligibles pour les acteurs, pour le parterre et l'amphithéâtre ; que leurs auteurs s'entendaient eux-mêmes et qu'avec toute l'attention que je donnais à leur récit, j'avais tort de n'y rien entendre ; je me suis détrompé." Soyez sûr que La Bruyère s'est détrompé surtout en lisant.

Лабрюйер перестал заблуждаться именно читая. Я часто думал, особенно по молодости, что эти места ясны и содержат умные мысли их авторов, понятные и для партера и для амфитеатра, что авторы понимают, что они хотели сказать сами. И я внимательно слушал и... ничего не понимал, кроме того, что я заблуждался в поисках смысла там, где его нет", - писал он.

классификация пьес

Beaucoup de pièces réussissent pleinement au théâtre ; l'impression est l'écueil. Volontiers je distribuerais les pièces de théâtre en quatre classes: celles qui sont meilleures à la lecture qu'à la représentation, celles qui sont aussi bonnes au cabinet qu'au théâtre, celles qui sont moins bonnes imprimées qu'entendues, et celles qui ne valent pas même la peine qu'on les imprime.

Многие пьесы полностью успешны только в театре; чтение обнажает часто обнажает, спрятанные под блескучей поверхностью подводные камни. Я бы распределил театральные пьесы на четыре класса. Те, которые лучше выглядят при чтении, чем при представлении, те, которые так же хороши на театре, как и в кабинете, те, которые менее склонны к постановке, чем к слушанию, и те, которые вообще не надо ставить на сцене.

Et les premières sont celles qui sont supérieures au talent des acteurs et que, par conséquent, les acteurs déparent et dégradent: tous les grands chefs-d'œuvre classiques sont dans cette classe.

Первые могут быть великолепными только при соответствующей игре актеров, и которые, следовательно, актеры могут и загубить. Все великие шедевры относятся сюда.

Et les secondes sont d'une bonne moyenne ou un peu au-dessus de la moyenne, et c'est un éloge à faire d'une pièce que de dire qu'elle peut être lue.

Пьесы второго класса - это хорошо сделанные пьесы среднего или чуть повыше уровня. И это похвала автору, умеющему сделать пьесу, которую можно как проговорить, так и прочитать.

Et les troisièmes sont celles, si nombreuses, qui sont au-dessous du talent des acteurs et que les acteurs relèvent.

Третий класс - самый многочисленный - это пьесы которые ниже таланта актеров, и которые только на актерской игре и могут выиграть.

Et les quatrièmes sont celles que les acteurs font, dont les véritables auteurs sont les comédiens ; et elles sont les plus nombreuses de toutes.

Tout auteur qui écrit une pièce en vue d'une étoile, en vue de tel ou tel acteur ou de telle ou telle actrice, n'écrit point pour le lecteur, se résigne à n'être pas lu et condamne en vérité sa pièce comme œuvre d'art.

Всякий автор, который пишет пьесу под какую-нибудь звезду или под такого-то актера или актрису, пишет не для читателя и, успокаивая себе тем, что его пьеса не для чтения, обрекает ее на выбывание из рядов искусства.

Tant y a qu'il existe des pièces qui sont très bien faites pour être lues et même relues ; ce sont les plus profondes et les plus subtiles, et les noms de Racine et de Marivaux, plus encore que ceux de Corneille et de Molière, viennent à l'esprit, comme aussi ceux de Sophocle et de Térence.

Но существуют и пьесы, которые читаются и перечитываются, которые очень хорошо сделаны. Они глубоки по мысли и насыщены тонкими чувствами. Приходят на мысль имена Расина и Мариво, а еще более Корнеля и Мариво, как и Софокла и Теренция.

А еще есть диалоги, которые можно только читать и которые не предназначены для постановок. Диалогическая форма позволяет совместить в одном произведении разные точки зрения, сравнить их и сделать выбор в ту или иную сторону. Что подчас и автору-то сделать нелегко.

читая пьесу, нужно уметь видеть ее

Il faut donc lire les bons ouvrages dramatiques ; mais ici encore il y a une manière particulière de lire et tout à fait particulière. Pour pouvoir lire une pièce, il faut avoir été assez souvent au théâtre ; car il faut, en lisant une pièce, la voir, la voir des yeux de l'imagination telle qu'on la verrait sur un théâtre. Cela est indispensable.

Итак, следует читать драматические работы. Но здесь есть одна заковыка, которую нужно иметь в виду. Чтобы мочь читать пьесу, нужно достаточно часто бывать в театре, потому что, читая пьесу, нужно уметь видеть ее, видеть ее глазами воображения, так как ее вы бы видели на театре.

Comme le véritable auteur dramatique écrit sa pièce en la voyant jouer, en voyant d'avance les acteurs qui entrent et qui sortent, qui se groupent et qui ont, en s'adressant les uns aux autres, telle ou telle attitude, et ne peut faire bien qu'à ce prix ; tout de même le lecteur doit voir, comme si elle était représentée, la pièce qu'il lit et pour ainsi dire presque littéralement entendre les couplets et les répliques.

Настоящий драматург пишет свою пьесу, видя, как она будет играться, видя заранее актеров, как они входят и как выходят, как они группируются и какие они имеют позы, обращаясь друг к другу. И, подобно тому, как зрителю можно только включиться в пьесу видя ее, точно так же читатель должен видеть так, как пьеса, которую он читает, будет представляться, должен буквально слышать тирады и реплики.

Pourvu que l'on ait été quelquefois au théâtre, on s'habitue vite à lire ainsi, et, si l'on s'y habitue, on arrive, assez vite aussi, à ne pouvoir plus lire autrement. Rien, du reste, n'est plus agréable,

Если только вы когда-либо были в театре, вы довольно быстро привыкните читать подобным образом, а если вы к этому привыкните, может случится, что вы достаточно быстро привыкните не мочь читать иначе. Ничего вдобавок нет более приятного.

et ce spectacle dans un fauteuil n'a d'autre inconvénient que d'affaiblir un peu en nous le désir de voir jouer des pièces dans un théâtre surchauffé, trop odorant et incommode. On arrive par cette méthode, et c'est un petit excès, à voir, à travers le couplet d'un acteur, surtout la figure de celui qui ne parle pas et à qui le couplet est adressé, et c'est surtout Suréna qu'on suit des yeux pendant que Pompée a la parole, et la figure d'Orgon que l'on compose et que l'on contemple en la (??) composant quand Donne le raille ou quand Cléonte le chapitre.

Этот спектакль в кресле имеет только один недостаток: он несколько ослабляет в нас желание видеть, как играются пьесы в возбужденном театре, переполненном зрительскими эмоциями. Бывает, что при таком методе, возможны определенные нестыковки, когда во время тирады одного из актеров видят не того актера, к кому они адресованы, а совсем другого, например, Сурену, когда говорит Помпей или Оргона, когда его утешают, или смотреть как его утешают, в то время как Дон его высмеивает или Клеонт его бранит.

Забавный анекдот имел место в советском театре. Когда городничий произносил знаменитое: "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь", артисты на сцене ржали изо всех сил. Но это нелепо. В пьесе все присутствующие поражены кто ужасом, кто недоумением, но всем им явно не до смеха. А смеется зал. И именно к залу должна быть обращена реплика городничего. Беда только в том, что в советском театре зрители отнюдь не хохотали на представлении "Ревизора", даже даваемым самыми лучшими артистами, так что особенно обращаться-то к зрителям городничему было и не с руки.

Cet excès n'a rien de très dangereux, puisqu'on peut, et c'est le grand avantage du spectacle dans un fauteuil, puisqu'on peut relire.

В этом переборе нет ничего опасного, потому что можно, и это большое преимущество спектакля в кресле, потом все это перечитать.

Cette méthode est tout à fait indispensable pour ce qui est du théâtre antique. Sans pousser cette sollicitude jusque une sorte de manie, il ne faut jamais oublier, en effet, que le théâtre antique est sculptural, que les personnages y forment des groupes harmonieux faits pour satisfaire les yeux amoureux de la beauté des lignes autant que l'esprit amoureux de la beauté des pensées ; que les Grecs ne cessent jamais d'être artistes

Этот метод совершенно необходим для античного театра. Не доводя этой страсти до мании, нужно никогда не забывать, что античный театра - это театр скульптурных поз, что персонажи там образуют гармоничные группы, созданные, чтобы удовлетворить глаза, жаждущие красоты линий не менее красоты мысли. Что греки никогда не прекращали быть артистами. Тем более что хор состоял из тех же ремесленников и крестьян, которые располагались на лавках театра и которые чувствовали себя такой же частью хора, как и те, что были на арене.

êmes pour goûter leur théâtre, sinon autant qu'ils le goûtaient, du moins de la manière, d'une des manières, et importante, dont ils le goûtaient. Ne doutez point que l'introduction du troisième personnage sur la scène à partir de Sophocle, ne leur ait été, en partie, du moins, inspirée par un souci de groupement artistique et que la règle inverse: ne quarta loqui persona laboret (il ne faut pas qu'un quatrième personnage se mêle au dialogue) ne leur ait été inspirée par la même considération.

Поэтому нужно, чтобы и мы сами, дабы почувствовать вкус их игры, стали бы немножко артистами. Только так мы приобретем вкус к их театру и если будем чувствовать не совсем так как они, то по крайней мере, в манере к ним приближенной. Не сомневайтесь, что введение третьего артиста, предпринятое Софоклом, было им, хотя бы частично, внушено заботой об артистичной группировке и что универсальное правило ne quarta loqui persona laboret (пусть четвертый персонаж не лезет со своими репликами в диалог) им было внушено теми же самыми соображениями.

Remarquez que, dans la comédie, qui n'a pas ou qui n'est pas tenue d'avoir les mêmes préoccupations artistiques, le même idéal sculptural, il est assez rare qu'un groupe de trois personnages occupant le théâtre en même temps soit présent à nos yeux.

Заметьте, что в комедии, которая не отягощена артистическими сомнениями подобного рода, и где этот идеал, исходящий от скульптуры не укрепился в качестве обязательного правила, группа из трех персонажей достаточно редкое явление.

Il faut donc, en lisant Sophocle et Euripide, celui-là surtout, restituer et tenir sous notre vue le groupement des personnages aménagés pour produire une émotion esthétique. Relisez surtout à ce point de vue Antigone, Œdipe roi et Œdipe à Colone.

особенно с этой точки зрения "Антигону", "Короля Эдипа" и "Эдипа в Колоне".

Quelquefois même le théâtre français a quelque chose de cela, non point ou presque jamais dans Racine, mais dans Corneille. Auguste, Maxime et Cinna forment un groupe ; le roi, Don Diègue et Chimène forment un groupe ; le vieil Horace intervenant (II, 7) entre Horace, Curiace, Sabine et Camille pour dire: "Qu'est ceci, mes enfants, écoutez tous vos flammes" forme un groupe et d'une très grande beauté. On pourrait multiplier ces exemples.

Иногда французский театр дает подобные образцы, никогда или очень редко у Расина, чаще у Корнеля. Август, Максим и Цинна образуют одну группу, король, дон Диего и Химена также формируют одну группу, старый Гораций вмешивается в разговор Горация, Курция, Сабины и Камиллы, также формирующих одну группу, только чтобы выдать: "Дети, прислушивайтесь к внутреннему огню". Эти примеры можно увеличить.

-- C'est considérer la tragédie comme un opéra !

-- Но это же, - скажете вы, - рассматривать трагедию, как оперу!

édie grecque est un opéra. La tragédie française n'en est pas un ; mais parce qu'elle ne laisse pas d'être inspirée de la tragédie grecque, et surtout parce qu'elle a en elle l'esprit même de la tragédie, il lui arrive, du moins par le souci des groupements à la fois savants et naturels, aussi par les morceaux lyriques qu'elle admet, d'avoir avec l'opéra des analogies qui ne sont pas douteuses et qui sont très loin d'être une dégradation ou de marquer une déchéance.

-- Греческая трагедия, - отвечу, - она и в самом деле была оперой. Французская трагедия не такова, но это потому что она не позволила себе увлечься греческой. И это также потому, что, имея в себе самой собственный дух трагедии, она способна благодаря тщательной группировке персонажей, одновременно искусственной и естественной, а также благодаря лирическим интермедиям, которые она допускает, быть очень похожей на оперу. Что никак нельзя рассматривать как деградацию или недостаток.

En tout cas, lorsqu'on lit une tragédie ou une comédie, il faut s'habituer à la voir. Il faut faire grande attention aux entrées et aux sorties des acteurs, à leurs mouvements, indiqués quelquefois par le texte, à l'attitude que ce qu'ils disent suppose qu'ils doivent avoir, aux jeux de physionomie que leurs paroles permettent d'imaginer.

Во всяком случае, читая трагедию или комедию, нужно приучить себя ее видеть. Нужно обращать большое внимание на появления персонажей в сцене и их выходА, на их движения, часто даваемые в ремарках. По тому чтО они говорят, можно судить об их взаимном расположении. Также по их словам можно угадать игру чувств, которая отражается на их физиономиях.

Brunetière faisait remarquer que le début de Phèdre est très précisément un tableau, toutes les paroles de Phèdre étant des descriptions de sa personne, de ses attitudes et de ses gestes. L'auteur, en effet, en pleine possession non seulement de son génie, mais de son expérience théâtrale, aurait voulu forcer l'actrice, même de trois siècles après lui, à jouer comme il l'entendait et non pas à son gré à elle (??), qu'il n'aurait pas écrit autrement ; il semble avoir dicté la mimique mot à mot et c'est-à-dire geste par geste:

и на свой театральный опыт, хотел принудить актрису даже триста лет спустя играть только так, как он сам понимал пьесу, а не так, как бы это вздумалось ее нынешним исполнителям. Он не мог написать иначе. Казалось, Расин диктует мимику, слово в слово, жест в жест.

N'allons pas plus avant, demeurons, chère Œnone,

Не двинемся более вперед не шагу, остановимся здесь, дорогая Энона

Phèdre n'a fait que quelques pas sur le théâtre et s'arrête, fatiguée, presque épuisée ; l'arrêt doit être brusque, une des mains de la reine cramponnée au bras de sa nourrice:

Здесь зритель должен видеть, как Федра сделала всего несколько шагов по сцене и остановилась, утомленная, почти исчерпанная. Остановка должна была быть резкой, одни из рук королевы судорожно сжимает руку ее кормилицы.

Я более не выдержу, силы оставляют меня

Toute une attitude lassée, déprimée; une sorte d'écroulement du corps.

Вся ее поза расслабленная, подавленная, в теле какой-то развал.

Mes yeux sont éblouis du jour que je revoi ;

Évidemment une main s'élève pour protéger les yeux que la lumière du soleil blesse et meurtrit.

Очевидно, одна рука поднята, чтобы прикрыть глаза, в которые неистово бьет солнечный свет

Et mes genoux tremblants se dérobent sous moi.

И мои ноги дрожа мне же и отказывают в послушании

émarche chancelante, elle cherche un siège que, nécessairement, d'une main, la nourrice approche d'elle, tandis que de l'autre elle continue de la soutenir. Tout est réglé dans le plus petit détail par le texte même.

Кое-как шатаясь, она ищет стула, который кормилица пододвигает ей одной рукой, одновременно другой продолжая ее поддерживать. Все до мельчайшей детали здесь отрегулировано самим текстом.

Phèdre s'assied, avec un "hélas !" qui n'est que le "Ah !" d'accablement que nous poussons en nous asseyant ou en nous couchant après une grande fatigue.

Федра садится с "увы!", которое скорее похоже на "Уф" - вздох облегчения, который мы издаем садясь или ложась после большого утомления.

Que ces vains ornements, que ces voiles me pèsent !

œuds

A pris soin sur mon front d'assembler mes cheveux !

Как тяжелы мне эти украшения, как давят они меня!

Какая бестрепетная рука, заплетая все эти косички,

Позаботилась собрать все эти волосы.

éplum, esquisse le geste de le rejeter, pendant que les épaules frémissent ; puis remonte vers le front et esquisse le geste de repousser les cheveux sur les épaules ; puis, fatiguée de l'effort, retombe et traîne pendant que Phèdre dit d'une voix qui languit:

Рука скользит по хитону, делает жест отбросить его, - а плечи-то при этом дрожат. Потом рука поднимается к лицу и пытается отбросить волосы на плечи. Потом утомленная усилием, снова опадает и едва шевелится, говоря голосом умирающего лебедя:

Tout m'afflige et me suit et conspire à me nuire.

Все меня удручат и все следует за мной и подстраивает заговоры, чтобы меня очернить

Plus loin, après qu'Œnone, prosternée devant Phèdre et "embrassant ses genoux", l'a longtemps suppliée de lui révéler son fatal secret, Phèdre:

"обнимая ее колени", долго умоляет ее раскрыть ей своей секрет, та:

Tu le veux, lève-toi.

Подымайся: получи, если ты этого хочешь.

Ce mot indique tout un jeu de scène, coupe nettement le dialogue, sépare tout ce qui suit de tout ce qui précède, prépare l'attention du spectateur pour la révélation qui enfin va se produire, dessine aux yeux Phèdre encore assise et Œnone debout, attentive et anxieuse.

Это слово обнажает всю сценическую игру, выпукляет диалог, отделяет то, что будет дальше от того, что уже произошло. Это привлекает внимание зрителя к признанию, которое должно последовать.

Œnone se lève? Pour que Phèdre se lève elle-même quelques instants après ; car, pour la liberté des gestes dans le grand récit que Phèdre doit faire tout à l'heure, à partir de: "Mon mal vient de plus loin…",

При этом в глазах зрителя так и рисуется еще сидящая Федра и уже стоящая, внимательная и озабоченная Энона. Но почему нужно, чтобы Энона поднялась? Потому что Федра уже сама как несколько мгновений назад должна водрузить себя на ноги за ради свободы жестов в том немаленьком докладе, который она собирается сделать, начиная со слов: "Моя беда пришла издалека".

il convient qu'elle soit debout. Or, elle n'aurait aucune raison de se lever, si Œnone était assise et elle en a une grande raison si Œnone est debout, parce qu'à une personne qui est debout on parle de plus près, plus directement, plus intimement, si l'on est debout soi-même.

Поэтому для нее не было бы никакого резона подниматься, если бы Энона находилась в сидячем положении, и этот резон был, если Энона стоит. Ведь со стоящей персоной говоришь более непосредственно, поинтимнее что ли, если ты сам на ногах.

Phèdre se lèvera donc tout à l'heure, et c'est pour qu'elle se lève avec vraisemblance que Racine fait lever Œnone, ce qu'il est naturel, du reste, que Phèdre lui commande, puisqu'Œnone, vieille femme, est à genoux, inclinée et dans une position incommode et fatigante.

на коленях, склоненная. А это позиция и неудобная и утомительная.

Mais, à quel moment Phèdre elle-même se lèvera-t-elle ? Ce n'est pas indiqué par le texte. Nous pouvons la voir se lever, soit quand elle dit: "Tu vas ouïr le comble des horreurs" ; soit quand elle dit: "C'est toi qui l'as nommé", soit quand elle dit: "Mon mal vient de plus loin".

Да, но в какой момент Федра поднимается сама? В тексте на это нет прямого указания. Вероятно, мы можем видеть ее поднимающейся, когда она говорит: "Внимай моему ужасу", или когда она говорит: "Мои несчастья продвинулись за горизонт".

Dans le premier cas, au moment où la confidence commence, il est naturel qu'instinctivement elle veuille se rapprocher de la personne à qui elle la fait et que, puisque cette personne est debout, elle se lève elle-même.

Первым мог быть момент, когда доверие только возникает, естественно, что инстинктивно она хочет приблизиться к тому, кому она его оказывает, а поскольку он стоит, она поднимается и сама.

ême raison avec cette particularité qu'Œnone ayant nommé Hippolyte, ce nom réveille dans l'esprit de Phèdre l'idée de la nécessité de parler à Œnone confidentiellement et de très près.

Второй резонно предположить, когда Энона назвала Ипполита, и само имя возбудило в душе Федры порыв говорить с Эноной доверительно и с глазу на глаз.

Dans le troisième cas, la confidence est faite par ce mot même: "C'est toi qui l'as nommé" ; il reste à la donner dans tout son détail. Ce détail même étant honteux, il est naturel que Phèdre, qui en prévoit toutes les hontes, se rapproche de sa confidente et pour cela se lève.

Третий такой момент мог иметь место быть, когда самими словами "Ведь это ты его назвала" установлено доверие. Здесь требуется жест, подчеркивающий оказанное доверие. Поскольку вопрос весьма щекотливый, естественно, что Федра, предвидя все позорные последствия дальнейшего, приближается к своей доверенной и для этого поднимается.

Pour moi, je vois Phèdre se lever à: "Tu vas ouïr", mais il vous est loisible de placer ce mouvement à l'un ou à l'autre des trois endroits que j'ai indiqués. À tout autre, je ne serais pas de votre avis.

"Слушай", но вы можете выбрать более подходящий момент из тех трех, которые я вам только что указал. Если вы думаете, что может быть еще иной, я не присоединюсь к вашему мнению.

Ce que j'en dis, du reste, n'est que pour insister sur l'avantage de cette méthode qui consiste à se représenter les mouvements et les attitudes des acteurs et reconstituer l'action. On ne doit pas lire un drame autrement, et il me semble qu'en vérité on ne le peut pas.

То что я хочу этим сказать, между прочим, это то, что метод представления движений и поз актеров и реконструирования всей сцены имеет неоспоримые преимущества. Не следует читать драму иначе, и мне кажется, что это и невозможно.

J'ai vu représenter le commencement d'Athalie de la façon suivante: Abner apparaît à gauche, Joad apparaît à droite, reconnaît de loin Abner, lui fait un geste qui veut dire: "Ah ! c'est vous ! Je suis heureux de vous voir ici". Abner lui répond: "Oui, je viens dans son temple adorer l'Éternel."

Я видел, как на театре представляли начало "Атали" следующим манером: Абнер появляется слева, Джоад - справа, издали узнает Абнера, и машет ему, как бы говоря: "А, это ты. Рад тебя видеть здесь". Абнер ему отвечает: "Я как раз иду в храм, попочитать Всевечного!"

éâtral ; sans doute ; car, à montrer les deux personnages comme continuant une conversation commencée, on est forcé de les faire apparaître sortant de la coulisse ensemble, côte à côte, pour ainsi dire presque bras dessus bras dessous et cela est un peu bourgeois. Donc il faut faire comme je viens de dire qu'on fait.

Это весьма театрально, без сомнения. Потому что показывать двух персонажей, как бы продолжающих начатую беседу, было бы лучше, заставляя их выходить на сцену вместе, под руку. Но это было бы несколько по-буржуазному. Поэтому нужно делать, как это было сделано в той постановке.

Peut-être ; mais il me semble que jamais la lecture ne donnerait l'idée de cette façon de présenter les choses. "Oui", est une réponse à une parole et non pas à un geste. Pour qu'Abner dise "oui", il faut que Joad ait parlé. Joad, traversant le théâtre pour venir au-devant d'Abner, doit parler, doit avoir parlé pour qu'on lui réponde "oui", et, ne provoquant ce "oui" que par un geste, est un peu étrange et il semble avoir une extinction de voix ; ou semble être étourdi par la surprise et il n'y a vraiment pas lieu.

Возможно, но мне кажется, что при чтении вы никогда не сможете представлять себе так постановку. "Да" в данной пьесе - это ответ на слова, но не на жест. Чтобы Абнер произнес это "да", нужно чтобы Джоад в это время говорил. Джоад, пересекая сцену, чтобы подойти к Абнеру, должен говорить, чтобы ему ответили "да", и этот ответ не будучи провоцируем жестом, сделал бы ситуацию несколько странной. Можно, конечно, было бы добиться этого эффекта понижением голоса, то есть показывать, что Джоад как бы несколько ошарашен, что однако по сути сцены не должно было иметь места.

Non, c'est bien une conversation commencée qui continue, et c'est ainsi que l'a voulu Racine ; et donc il faut présenter Joad et Abner plus bourgeoisement, entrant par le fond, de front, et conversant déjà ensemble. Voyez ainsi.

De même, quand Oreste et Pilade entrent en scène, Oreste disant: "Oui, puisque je retrouve un ami si fidèle". Point de jeu de scène. Ils entrent et il n'y a rien autre.

Аналогично, когда Орест и Пилад выходят на сцену, Орест говорит: "Да, поскольку я вновь обрел друга, и столь верного..." Ни к каким сценическим эффектам здесь прибегать не нужно. Они входят и ничего другого здесь нет.

Au contraire, quand Agamemnon réveille Arcas et lui dit: "Oui, c'est Agamemnon, c'est ton roi qui t'éveille", il y a jeu de scène évident et il n'y a point conversation commencée qui continue.

Напротив, когда Агамемнон пробуждает Аркаса (или Аркада одного их героев греческой мифологии, который научил хлебопашеству народ Аркадии, страны, названной в его честь) и говорит ему: "Да, здесь Агамемнон, здесь твой король, который будит тебя", это совершенно очевидный театральный прием, чтобы дать понять, что разговор не столько начинается, сколько продолжается.

éveille et manifeste son étonnement de voir Agamemnon à son chevet, ce qu'il est tout naturel qu'il fasse sans parler encore ;et il va parler, mais Agamemnon, très impatient, fiévreux, comme la suite de la scène le montre, lui dit: "Oui, c'est moi ; j'ai à te parler". Il le lui dit plus solennellement: mais c'est le ton de la tragédie qui le veut ainsi. Ici, je crois qu'il y a jeu de scène. Voyez de la sorte.

Аркас спит, Агамемнон входит, касается его плеча. Аркас просыпается и выказывает удивление, видя Агамемнона у его постели. Весьма натурально, что он сразу не может вымолвить ни слова; он еще готовится говорить, как Агамемнон, нетерпеливый, в горячке, как видно из продолжения сцены, ему тараторит: "Это я должен тебе кое-что сказать". И он говорит ему более торжественным тоном, чем того требуют обстоятельства, но это театральный прием, этого требуют условия трагедийного жанра.

En tout cas, voyez ; habituez-vous à voir. Une des choses qui distinguent une pièce bien faite d'une pièce mal faite, une pièce vivante d'une pièce sans vie, c'est que la première, on la voit, et que la seconde, on ne la voit pas. De même que le bon dramatiste a écrit sa pièce en la voyant, de même le bon lecteur lit la pièce en la dressant devant ses yeux.

Во всяком случае, смотрите; привыкайте видеть. Одна из особенностей, которые отличают хорошо сделанную пьесу от пьесы сделанной плохо, живую пьесу от безжизненной, это то, что первую можно видеть, а вторую нет. Подобно тому, как хороший драматург писал пьесу видя ее, хороший читатель, читая ее, представляет ее перед своими глазами.

De quelque art, du reste, qu'il s'agisse, le secret du dilettante, c'est d'attraper l'état d'esprit où l'artiste a été lui-même en composant son œuvre et de savoir plus ou moins pleinement le garder et s'y maintenir. "Je ne trouve pas cette femme si belle, disait un Athénien devant une statue de Phidias. - C'est que tu ne la vois pas avec mes yeux, lui dit un autre. - Es-tu donc l'auteur ? - Plût à Dieu ! mais j'ai quelquefois comme une illusion que je le suis."

"Я не считаю эту женщину такой красивой", - сказал один афинянин, стоя перед статуей Фидия. "Это потому что ты не видишь ее моими глазами", - ответил тот, - "ты ведь не автор". "Слава богу нет. Но иногда мне кажется, что я им являюсь".

C'est une grande jouissance encore en lisant les auteurs dramatiques et qu'on éprouve plus en lisant les auteurs dramatiques que tous les autres, que d'observer les différences de style entre les divers personnages. Les auteurs dramatiques - un peu aussi les romanciers, mais moins - ont cela de particulier qu'ils ont plusieurs styles et qu'il faut qu'ils en aient plusieurs, faisant parler les personnages les plus différents et devant avoir autant de styles qu'ils ont de personnages. On reprochait à un auteur dramatique de ne pas avoir de style. Il répondit spirituellement: "Ne savez-vous pas qu'un auteur dramatique ne doit pas avoir de style?"

Еще большее наслаждение читая драматического автора, как и других писателей, наблюдать при этом стилевое различие речи разных персонажей. Драматурги - в какой-то степени и романисты, но в меньшей - отличаются тем, что они имеют несколько стилей в загашнике. И это крайне необходимо, если хочешь заставить говорить разные персонажи по-разному, иметь столько же стилей, сколько в пьесе персонажей. Как-то одного драматурга упрекали, что у него нет стиля. Он весьма остроумно ответил: "Разве вы не знаете, что драматический писатель не должен иметь стиля"?

Comme presque toutes les réponses spirituelles, celle-ci n'est juste que prise d'un certain biais. La vérité est qu'un auteur dramatique doit avoir un style, plus cent autres qui ne sont pas le sien. Il doit avoir un style à lui et qui se reconnaîtra toujours quand il fait parler le personnage qui le représente, ou toutes les fois, dans quelque rôle que ce soit, qu'il fait dire à quelqu'un ce qu'il dirait en effet lui-même. C'est ici qu'est son style à lui.

Как почти все остроумные ответы, в этом сокрыта определенная уловка. Суть в том, что один драматический автор должен обладать стилем, сотня других, как правило, своего не имеют. Стиль непременен для того, кто умеет заставить говорить персонаж, представляющий автора, или во всяком случае говорить в какой-либо роли то, что мог бы сказать сам автор. Здесь-то и есть его собственный стиль.

érents et dont il n'est pas responsable, ou plutôt pour lesquels il n'est responsable que de leur vérité relative et circonstancielle, à l'usage des différents personnages qu'il fait parler, bourgeois, homme du peuple, paysan, valet, marquis, hypocrite de religion, etc.

Автор должен владеть сотней различных стилей, за которые он, однако, не отвечает, или скорее он отвечает лишь за их относительное правдоподобие в рамках конкретной ситуации. Ну там, чтобы по слогу узнали буржуа, простолюдина, крестьянина, маркиза, ханжу и др.

Il y a plus: le langage change, non seulement selon les conditions, mais selon les caractères, ou plutôt le langage change selon les conditions et le style change selon les caractères. L'avare ne parle pas comme le prodigue, le timide comme le fanfaron, le Don Juan comme le craintif auprès des femmes, etc. ; non seulement ils ne disent pas les mêmes choses, mais ils n'ont pas le même tour de style.

Далее. Речь варьируется, не только в соответствии с обстоятельствами, но и в рамках разных характеров, или скорее речь изменяется в зависимости от обстоятельств, а стиль в зависимости от характера. Жадина не говорит как человек щедрый, робкий изъясняется иначе, чем фанфарон или как Дон Жуан перед дамами и т. д. Все они не только не говорят одинаковых вещей, но и говорят то, что они говорят, разным стилем.

Un auteur disait: "Mon Guillaume le Taciturne m'embarrasse ; car de quel style le faire parler ? Il ne suffit pas de lui donner un style laconique ; il faudrait qu'il ne dît rien ; ce n'est pas un personnage de théâtre."

"Мой Молчаливый Гийом меня убивает; какой стиль прикажете вложить ему в рот? Недостаточно, чтобы он был лаконичен, нужно чтобы он вообще ничего не говорил. Это вообще не театральный персонаж".

Il est plus difficile de trouver le style d'un caractère que d'inventer le caractère lui-même. Bellac, du Monde où l'on s'ennuie, n'était pas difficile à inventer, puisqu'il est toujours dans la réalité et qu'il suffisait de s'en aviser ; ce qui était malaisé, c'était de lui trouver son style, et c'est à quoi Pailleron a admirablement réussi.

Найти стиль для характера еще труднее, чем сам характер. Беллака из "Света или как нужно скучать" не трудно изобрести, поскольку таких куча в нашей жизни: достаточно лишь понаблюдать. То что болезненно, так это присобачить ему собственный стиль, в чем прекрасно преуспел Пайерон.

у драматурга столько же стилей, сколько и персонажей

Léon Tolstoï fait remarquer, et c'est pour lui un critérium, que Shakespeare est un bien mauvais poète dramatique, puisqu'il n'a qu'un style, oratoire, poétique, lyrique, pour tous ses personnages, d'où conclusion que Shakespeare n'est pas, à proprement parler, un poète dramatique.

Отсюда он заключал, что Шекспир не драматический поэт в собственном смысле этого слова.

Le critérium, quoique insuffisant s'il est unique, est très juste: le poète dramatique se révèle vrai créateur d'hommes par plusieurs choses, en particulier par ceci qu'il a autant de styles qu'il a de personnages.

Этот критерий, если рассматривать его как единственный, недостаточен, в остальном он во многом справедлив: драматический поэт создает образ и подобие человеческое разными средствами, в частности тем, что у него столько же стилей, сколько и персонажей.

La critique à l'égard de Shakespeare est assez injuste ; car précisément Shakespeare fait parler de la façon la plus différente du monde Falstaff et Othello, Iago et Hamlet, les Joyeuses commères et Béatrix, la nourrice de Juliette et Juliette elle-même.

Но в отношении как раз Шекспира его замечание несправедливо. Ибо как раз Шекспир заставляет совершенно по-разному говорить Фальстафа и Отелло, Яго и Гамлета, игривых мамочек и Беатрису, кормилицу Юлии и ее саму.

à la vérité, Shakespeare a été trop grand poète et particulièrement trop grand poète lyrique pour ne pas, un peu, faire parler ses principaux personnages d'une manière qui ne les distingue pas suffisamment les uns des autres.

Конечно, некоторые толстовские крупицы критики застревают на светлом облике великого англичанина. Шекспир слишком большой поэт и особенно большой поэт лирический, который в своем поэтическом раже заставляет главные персонаже выражаться так, что их речь недостаточно отличает одного от другого.

Vous observerez que nos tragiques du XVI^e siècle font parler leurs personnages tous de la même façon et qu'il en résulte une monotonie cruelle ; que Corneille est excellent pour donner à Félix, à Stratonice, à Polyeucte et à Sévère des styles qu'on ne peut pas confondre ; que Racine, quoiqu'il y faille de meilleurs yeux (??), par des nuances, au moins très sensibles, sait fort bien distinguer le langage de Néron de celui de Narcisse, et aussi de celui d'Agrippine.

Вы не можете не заметить, что наши трагики XVI в заставляли говорить своих персонажей всех одинаково, отчего их пьесы ужасно монотонны. А вот Корнель как раз отличался тем, что его Феликс говорит не так, как Стратоник, а Полиевкт не так как Север. Их невозможно спутать. У Расина, хотя и есть непутевости в нюансах (слишком уж он изъясняется порой чувствительно), все же отличить язык Нерона от языка Нарцисса, а этот от языка Агриппины, не представляется трудным.

ître en ce genre, maître incomparable, du moins à considérer tous les auteurs français, et pour les autres je sens mon incompétence, c'est Molière, qui trace un caractère par le style même du personnage dès les premières répliques qu'il prononce, qui met des nuances de style sensibles entre des personnages à peu près semblables, et par exemple entre Philaminte, Armande et Bélise, peut-être et je le crois, entre Mademoiselle Cathos et Mademoiselle Madelon ; qui indique par des styles différents les différents âges,

Но настоящим мастером этого жанра, мастером несравненным - по крайней мере, среди французских авторов, судить о других народах я не компетентен - является Мольер. Он прослеживает характер через стиль персонажа от первых произносимых им реплик. Мольер дает почувствовать через очевидные нюансы в стиле разницу даже в очень похожих персонажах, например, Филаминты, Арманды или Белизы; возможно даже между мадемуазелями Като и Маделон.

même, d'un même personnage ; car on sait parfaitement que Don Juan n'a pas le même âge au cinquième acte qu'au premier, malgré l'apparente observation de la règle des vingt-quatre heures, et qu'il change de caractère du commencement à la fin de la pièce ; or, observez le style, et vous verrez que de ces différences dans le caractère et de ces différences d'âge, le style même vous avertit.

Через стиль Мольер указывает на развитие характера одного и того же персонажа, например, Дон Жуана, ибо соблазнитель первого акта уже не тот что в пятом. И все это на протяжении 24 часов, в течение которых уложено действие пьесы. Итак, понаблюдайте за стилем, и вы увидите, как сам стиль обратит ваше внимание на разницу характеров и даже самого возраста.

Il est à remarquer même que l'auteur dramatique varie naturellement son style selon les nuances de caractère d'un même personnage. On sait assez qu'Orgon, - et c'est une des grandes beautés de l'ouvrage - a deux caractères, selon, pour ainsi dire, qu'il est tourné du côté de Tartuffe ou tourné du côté de sa famille, autoritaire dans sa maison, docile au dernier degré devant "le pauvre homme". Or, cela est marqué par des différences de style qui sont extrêmes. Quand Orgon parle à sa fille c'est de ce style tranchant et acerbe:

пьесы - обладает двумя характерами в зависимости от того, имеет ли он дело с Тартюфом, либо со своей фамилией. Авторитарный в своем доме, он становится рыхлым и уступчивым перед "бедным человеком". Итак это обозначается разностью стиля, когда изображаются эти крайние позиции. Когда Оргон говорит со своей дочерью, это стиль резкий и не терпящий возражений:

Ah ! voilà justement de aos (??) religieuses,

Lorsqu'un père combat leurs flammes amoureuses.

Debout ! Plus votre cœur répugne à l'accepter

Plus ce sera pour vous matière à mériter ;

Et ne me rompez pas la tête davantage.

Так вот он религиозное усердие,

Когда отец немножечко затронул любовную струну.

Смирно! Чем более ваше сердце будет к нему неблагосклонно,

Пусть окаменеют ваши чувства в этом браке,

И не ломайте себе более по этому поводу голову.

Et, quand c'est l'élève de Tartuffe qui parle, même non plus devant lui, mais répétant une leçon qu'autrefois il a apprise de lui, voyez le style sinueux, tortueux, serpentin, voyez la démarche de Tartuffe dans le style d'Orgon:

И вот ученик Тартюфа говорит, даже не в его присутствии, а лишь повторяя недавно преподанный ему урок. Посмотрите на его стиль - извилистый, как змея, посмотрите как отражаются в его речи тартюфовы эскапады:

J'allais droit à mon traître en faire confidence

Et son raisonnement me vint persuader

De lui donner plutôt la cassette à garder,

Afin que pour nier, en cas de quelque enquête,

ête,

Par où ma conscience eût pleine sûreté

À faire des serments coёntre la vérité.

Это дело совести,

Я собираюсь использовать свое право оказывать ему доверие

Скорее ему, чем кому другому, отдать шкатулку на сохранение,

Чтобы отрицая в случае судебного преследования,

Я бы имел в своем распоряжении необходимые увертки,

Благодаря чему моя совесть была бы в полной уверенности,

De même Elmire, qui a un style si court, si direct et si franc dans la scène trois du troisième acte, parce qu'elle n'est nullement une coquette, quoi que d'aucuns en aient cru, change de style, non seulement en ce sens qu'elle parle un tout autre langage, comme le lui fait remarquer Tartuffe ("Madame, vous parliez tantôt d'un autre style") ; mais aussi dans le sens grammatical du mot, quand elle a pris un caractère d'emprunt ;

Точно так же Эльмира, разговорный стиль которой настолько короткий, настолько прямой и открытый в 3 сцене 3 акта, поскольку она ни грамма ни кокетка, хотя некоторые читатели так думают, также изменяет свой стиль. Не только в том смысле, что она говорит совсем другим языком, как ей заметил Тартюф ("Мадам, вы говорите совсем по-другому"), но и в грамматическом смысле слова, поскольку она пытается играть чужую роль.

et le style alambiqué, torturé de la coquette, ou bien plutôt de la femme qui ne l'est point et qui s'efforce péniblement de l'être, lui vient aux lèvres et marque tout justement ce changement momentané de caractère et avertirait et mettrait en défiance le convoiteux, s'il n'était étourdi par sa convoitise.

Ее стиль становится более двусмысленным, отдающим кокетством, вернее женщины, которая мучительно, не будучи ею, старается казаться таковой. Соответствующие слова слетают у нее с языка, моментально и точно показывая изменения характера, которое бы насторожило клеветника, если бы он не был окружен своей клеветой.

ême vous forcer

À refuser l'hymen qu'on venait d'annoncer,

Qu'est-ce que cette instance a dû vous faire entendre,

Que l'intérêt qu'en vous on s'avise de prendre,

Et l'ennui qu'on aurait que ce nœud qu'on résout,

œur que l'on veut tout.

И поскольку я сам хочу принудить вас

Отказаться от вот-вот помолвки

Пусть этот пример заставит вас понять:

Намерения, которые имеются по вашу душу в плане сватовства

Деля ваше сердце на две половинки

Драматический писатель не должен использовать присущий ему стиль для собственных высказываний

Un auteur dramatique ne doit se servir de son style à lui et ne s'en sert, en effet, s'il a tout son art, que quand il parle en son nom et je veux dire quand il fait parler le personnage qui le représente ou le personnage qui lui est particulièrement sympathique. Il y a un style de Corneille, un style de Racine, un style de Molière.

Драматический писатель не должен использовать присущий ему стиль для собственных высказываний. И в самом деле, есть две большие разницы, когда писатель говорит от своего собственного имени и когда он дает слово персонажу, который служит его или которому он особенно симпатизирует. Есть стиль Корнеля, есть стиль Расина и есть стиль Мольера.

Le style de Corneille est celui des Don Diègue des Rodrigue et des Horaces.

Стиль Корнеля это стиль дона Диего и дона Родриго и Горациев.

Le style de Racine est le style de ses héroïnes, et l'on voit très bien que le style des hommes, chez lui, si savant qu'il soit, est plus tendu, plus voulu, j'hésite à dire plus artificiel, et semble lui avoir coûté plus de peine.

Похоже, его отделка стоит Расину многих усилий.

Le style de Molière est celui de ses raisonneurs et de ses railleurs: c'est celui de Cléante et d'Henriette, un peu (et non pas tout à fait) celui de Chrysale. C'est là qu'il faut le chercher, et précisément, c'est en le cherchant là qu'on saisira les différences entre le style personnel et le style qu'il invente et qu'il crée à l'usage des personnages étrangers à lui et pour les peindre.

Стиль Мольера - это стиль его резонеров и его насмешников: это стиль Клеанта и Генриетты, немного (хотя не всегда) стиль Хризаля. Именно там его следует искать. И точно, ища его там, замечают различия между персональным стилем самого автора и стилем, который он изобретает и который он создает для персонажей, чуждых ему.

Ces études sont très intéressantes ; elles ne se peuvent faire un peu sérieusement qu'à la lecture ; cela même prouve qu'il faut lire les pièces de théâtre ; les pièces de théâtre se relevant au-dessus ou s'abaissant au-dessous de la représentation à la lecture que l'on en fait. Je ne dis pas pour cela que la lecture soit le vrai tribunal, ce qu'on pourrait toujours me contester et ce que rien ne me permet d'affirmer ; je dis seulement qu'il y en a deux et que la lecture en est un où il est agréable de siéger et autant ou moins que dans l'autre.

Наблюдать это очень интересно. Подобные нюансы возможно воспринять с должной серьезностью только при чтении. Это лишний раз доказывает, что театральные пьесы нужно читать. Театральные пьесы либо открываются при чтении, либо наоборот оказываются хужее, чем на театре. Я не говорю, будто чтение для пьесы это высший трибунал. Это легко может быть оспорено, и ничто не дает мне права так говорить. Я только утверждаю, что есть два типа восприятия пьесы, и чтение один из них, такой же или менее приятный чем другой.

Un des plaisirs encore de la lecture des poètes dramatiques est de distinguer ce qui, comme pensée, est d'eux et ce qui est de leurs personnages. Cette recherche est d'autant plus engageante, d'autant plus passionnante que l'on sent bien qu'elle n'aboutira jamais complètement, qu'elle n'aboutira jamais qu'à peu près. Jamais l'auteur n'est responsable totalement de l'un quelconque de ses personnages.

Одно из удовольствий чтения драматических поэтов - это различать, какие из мыслей принадлежат авторам, а какие ихним персонажам. Это исследование тем более занятное, тем более заводное, что хорошо понимаешь, что оно никогда окончательно не закончится, и даже приблизительно.

Jamais ce n'est absolument lui-même qu'il peint dans un de ses héros ; jamais ce n'est absolument lui qui parle par la bouche de l'un d'eux. Il ne faut pas dire que Chrysale soit Molière, ai même que Gorgibus soit Molière, ni que le Cléante de Tartuffe soit Molière (et ici j'ai peur que, si on le croyait, on ne se trompât plus qu'ailleurs), ni même que le Clitandre des Femmes Savantes soit Molière encore, quoique ici j'estime qu'on serait plus près de la vérité.

Никогда автор абсолютно не ответственен за своих персонажей. Никогда автор до конца не отожествляем со своим героем, никогда он не говорит полностью того, что вкладывает в его уста. Не следует говорить, будто Хризаль и есть Мольер, ни даже, что Горжибус - это Мольер, ни даже что Клеанф "Тартюфа" это Мольер (боюсь, что если в это поверят, то ошибутся не очень), ни даже Клитандр "Ученых женщин" - это Мольер. Хотя в последнем случае, по моему мнению, где-то уж совсем горячо.

ésente approximativement l'auteur, et il n'y a pas à douter beaucoup que ce que dit la Dorine de Tartuffe ne soit ce que Molière pense lui-même ; le personnage, dans les pièces à thèse, qui "raisonne", qui fait une dissertation, qui exprime des idées générales et à qui, cela est important, l'adversaire n'a rien à répondre, peut être considéré comme exprimant, à très peu près, la pensée de l'auteur. Thouvenin dans Denise est bien évidemment Dumas fils lui-même. Remarquez bien ce procédé de Molière:

Однако мы имеем некоторые возможности приближения, так сказать. Персонаж, который высмеивает, к примеру, нелепого персонажа, это alter ego автора, и нет оснований сомневаться, что то, что говорит Дорина из "Тартюфа" - это думает и сам Мольер. Персонаж который резонирует в пьесе-идее, который рассуждает, который выражает общие идеи и которому - это очень важно - противник ничего не отвечает, может рассматриваться как выразитель дум и чаяний самого автора. Тувенен в "Денизе" это само собой Дюма-фис собственной персоной. Хорошенько обратите внимание на этот прием у Мольера.

Monsieur mon cher beau-frère avez-vous tout dit ? - Oui. - Je suis votre valet.

Et Orgon s'en va. Cela veut dire: "Cléante a raison, non seulement parce qu'il raisonne bien ; mais parce qu'Orgon ne trouve pas un mot à lui répliquer ; et donc Orgon n'obéit qu'à sa passion et Cléante obéit à son jugement". Molière use assez souvent de ce procédé qui est un avertissement au spectateur et au lecteur. Arnolphe:

И Оргон уходит. Это значит: "Клеант прав, не только потому что он хорошо рассуждает, но потому что Оргону не приходит на ум ни единого слова, чтобы ему возразить, и т. о. Оргон повинуется только своей страсти, в то время как Клеанф повинуется своему суждению". Мольер достаточно часто использует этот прием, этакое объявление для зрителя или читателя. Арнульф:

Prêchez, ratiocinez jusqu'à la Pentecôte,

Vous serez ébahi, quand vous serez au bout

é du tout.

-- Je ne vous dis plus mot.

Проповедуйте, кидайте ваши доводы хоть до морковкиного заговенья,

Когда вы закончите, вы к вашему удивлению увидите,

Что вы меня не убедили ни на грош.

De même et d'une façon prolongée, dans la Critique de l'École des Femmes:

Или вот так в "Критике школы жен":

"Tu ferais mieux de te taire… Je ne veux pas seulement t'écouter…. La, la, la, lare, la, la, la", etc.

"Ты бы лучше помолчал.. Я не хочу слушать только тебя.. Ля-ля-ля" и т. д.

éduit à quia c'est qu'il déclare et qu'il proclame que celui qui a parlé par la bouche de A est l'auteur lui-même.

Всякий раз когда автор доводит персонаж до quia, он декларирует, что отныне тот, кто говорит устами А, - это сам автор.

C'est pour cela que, de son temps, on a accusé Molière de donner raison à l'athéisme de Don Juan. Et pourquoi donc ? mais parce qu'il a montré comme représentant de la cause de Dieu un imbécile et particulièrement parce que, tout en raisonnant, Sganarelle tombe par terre et que Don Juan lui dit: "Voilà ton raisonnement qui se casse le nez". Et certainement les apparences ici sont contre Molière.

Кстати, по этой причине Мольера в свое время обвиняли, что он оправдывает атеизм Дон Жуана. А, собственно говоря, почему? Только потому что он показывает, что защитник бога - человек не очень умный, например, в сцене где Сганарель падает на землю, а Дон Жуан ему говорит: "Ну вот твори рассуждения привели тебя к тому, что ты разбил себе нос". И действительно, внешние обстоятельства здесь против Мольера.

De même on l'a accusé de louer, d'autoriser et de recommander "la plus infâme complaisance chez les maris", parce que c'est le personnage raisonnable de l'École des Femmes qui, à un certain moment, vante à Arnolphe les délices de l'état de mari trompé.

"предосудительную снисходительность мужей", поскольку Сганарель должен быть типом резонера как в "Школе мужей", который в определенный момент хвалит Арнольфу преимущества состояния обманутого мужа.

On n'a pas compris ou point voulu comprendre, qu'au premier acte Chrysalde est en effet, l'homme raisonnable, et qui ne parle que raison, et qu'au quatrième, il est un bourgeois raillard qui, pour taquiner Arnolphe et le mettre en ébullition, soutient devant lui le paradoxe le plus propre à l'exaspérer.

При этом не понимали или не хотели понимать, что когда в первом акте Хризальд действительно в чистом виде резонер, у которого что ни слово, то мораль, то в четвертом он буржуа смеющийся, который чтобы подзудить посильнее Арнольфа и довести его до кипения, часто высказывает перед ним парадоксы близкие к тому, чтобы ввергнуть того в отчаяние.

Et sans doute, il y a là, de la part de Molière, une légère faute au point de vue de la thèse à plaider puisqu'il la compromet ; mais l'erreur est plus grande encore de la part de ceux qui n'ont pas entendu qu'un homme de raison peut devenir à un moment donné un homme d'esprit et qui s'amuse.

Без сомнения, здесь со стороны Мольера есть некая погрешность с точки зрения отстаиваемого им тезиса, который несколько компрометируется. Но еще более не правы те, кто не понимает, что резонирующий тип может в определенный момент стать остроумцем, который саморазвлекается.

ésumé, sauf légères exceptions circonstancielles, on démêlera dans l'ouvrage d'un auteur dramatique ce qu'il pense lui-même en voyant (??) à qui, dans la discussion, il donne "le raisonnement faible", comme disaient les sophistes ;

Резюмирую: здесь по сути примешивают к пьесе, то что думает по логике вещей ее автор, персонажу, который в дискуссии выдвигает, как говорят софисты, "слабый довод". Этот персонаж не может ответить разумно на возражения, на которые ответ вполне возможен, если не очевиден.

à qui surtout il donne le raisonnement à quoi l'on ne répond rien, encore qu'à tout raisonnement on puisse répondre. Ceci même est la marque: puisqu'à tout raisonnement on en peut opposer un autre, que l'auteur, qui assurément pouvait faire répliquer Paul, lui fasse garder le silence, c'est le signe qu'il veut que ce soit Pierre qui soit hautement désigné par lui comme ayant raison.

На это следует обратить внимание. Если на какое-то рассуждение вполне есть достойный ответ, а автор, который по идее должен вложить этот ответ в уста Поля, этого не делает, значит он хочет, чтобы этот ответ дал Пьер и таким образом сделать резонером именно Пьера.

Et, enfin, on distingue la pensée personnelle de l'auteur dramatique surtout à l'accent avec lequel un personnage parle. C'est ce qui trompe le moins (??). Personne ne doute, à la façon dont Suréna parle, que Corneille ne soit avec Suréna, et que Suréna ne jette au public la pensée même de Corneille. Personne ne doute que les Don Diègue et le vieil Horace ne soient le cœur même de Corneille.

отнюдь не озвучивает на публику мысли Корнеля. Никто также не сомневается, что сердцем Корнель отнюдь не с доном Диего и старым Горацием.

Il y a des cas plus complexes. L'accent est aussi fort, en vérité, chez Polyeucte, chez Pauline et chez Sévère. C'est qu'il arrive, et c'est cela que précisément il faut comprendre, qu'il y a pour un auteur et qu'il y a réellement, plusieurs vérités, vérité d'enthousiasme, vérité d'amour, vérité de raison,

Бывают более сложные случаи. У Полиевкта, у Полины и у Севера, речь очень насыщена подтекстом. Что происходит и как происходит, следует понять и понять очень точно. Нужно понять также, что есть разные правды у автора и у жизни: есть правда энтузиазма, есть правда любви, есть правда разума.

et que, par ainsi, plusieurs personnages peuvent discuter, disputer et se torturer dans le sein même de la vérité. La raison de Corneille est avec Sévère, son cœur avec Pauline, sa foi avec Polyeucte ; les meilleures parties de lui sont partout répandues dans cette pièce et, par parenthèse, c'est une des raisons pourquoi cette pièce est si admirable.

Таким образом несколько персонажей могут дискутировать и мучить себя, каждый оставаясь при своей правде. Разум Корнеля с Севером, его сердце с Полиной, его вера с Полиевктом. Разные куски автора разбросаны по тексту всей пьесы и, добавим в скобках, это-то обстоятельство и делает ее такой волнующей.

évélateur de ce qu'un auteur dramatique met de lui-même dans un ouvrage dramatique. Encore que ce soit l'essentielle qualité du dramatiste de se transformer en les personnages les plus différents et de vivre en eux ; encore que le dramatiste ne soit rien s'il n'est pas objectif, cependant le subjectif reste et c'est à l'accent que le subjectif se reconnaît.

Но приметим себе то, что как раз интонация обнаруживает, что именно автор хотел вложить в свои драматические персонажи. Это и есть существенное свойство драматурга: трансформировать в персонажи разные стороны своей натуры и жить в них. Драматург - это нуль без палочки, если он не объективен. Но и субъективное остается, и как раз в интонации этот субъективизм и дает себя знать.

Quand un personnage touche au lyrisme, doutez peu que ce ne soit l'auteur qui parle. Le lyrisme n'est pas tout entier littérature personnelle, mais il y a toujours quelque littérature personnelle dans le lyrisme.

Когда персонаж впадает в лиризм, не сомневайтесь, это говорит автор. Лиризм - это не совсем литература, воплощающая личностное, но личностное всегда присутствует в лиризме.

On voit qu'une des plus vives jouissances de réflexion dans la lecture des poètes dramatiques est de reconnaître ce qu'ils mettent eux-mêmes dans leurs œuvres. On voit aussi que cette recherche est difficile et qu'il n'y manque pas de chances de se tromper ;

здесь проще пареной репы.

ce n'est qu'une raison de plus pour la faire, quand il s'agit de plaisir, et, dans le petit livre que j'écris, il n'est question que de cela ; le risque de se tromper aiguise le désir de voir juste et relève le plaisir d'avoir probablement raison, et il y a un plaisir, je ne dirai pas plus grand, mais plus piquant, à être à peu près certain qu'on a raison, qu'à en être pleinement sûr.

Но возможность такой ошибки это еще один повод для эстетического удовольствия, что я и пытался показать в свое книге. Риск ошибиться обостряет желание видеть все в истинном свете. Но есть также удовольствие и в, так сказать, приблизительной истине: удовольствие быть рядом с нею, оно не большее, чем удовольствие быть уверенным на все сто, но более пикантное.