1729 году Свифт публикует Скромное предложение...
Деловито, спокойно, аргументированно здесь доказывается целесообразность убивать детей ирландских бедняков еще в младенчестве - их тельце так нежно, а косточки так мягки, - мясо вполне подойдет для изысканной кухни английских лордов. Притом эта статья ирландского экспорта не опасна для английской экономики, а Ирландия, даже при низких ценах на детское мясо, сумеет обогатиться, если спрос будет велик.
Кощунство?
Нет, это новая логика декана: кощунством за кощунства!
К тому же это плата за собственную недальновидность, ведь еще совсем недавно Свифт считал, что доводами разума он сможет помочь обездоленным. Нет, уж лучше - доводами безумия.
(Я полагаю, что английская демократия образца 1988 года немалым обязана каннибальской иронии Писем суконщика, оставившей глубокий след в национальном сознании и в мировом искусстве. Вспомним хотя бы лебедевского людоеда, съевшего 60 монахов и не только не раскаявшегося, но убедившего себя в том, что он имел на то право и даже хорошо сделал.)
домах, его пребывание на свободе обходится еще дороже. То поносит науку, а заодно и человеческую глупость. То возглашает: да здравствуют пустяки! То повествует, как о чем-то самом обычном, о распродаже мяса казненных. То последовательно и методично сам раздирает на куски Стиля, Вуда, Бикерстафа или Уортона.
Vive la bagatelle!
В 1731 году Поэму на смерть д-ра Свифта он заканчивает завещанием в виде яростной шутки: всё состояние мое завещаю на создание госпиталя для идиотов, ибо ни одна страна так не нуждается в нем, как Англия...
С первого взгляда памфлеты Престо прямолинейно-рациональны; их язык подстать их акценту. Здесь мы не обнаружим ни великодушной страстности Паскаля, ни оглушительной веселости Бомарше, ни изящной тонкости Курье - лишь бритвенную остроту да едкость яда. Но это - наружный слой. А между строк: Свифт -Саваоф, вершащий безжалостный суд над гадкой породой, к которой принадлежит и которую столь болезненно в себе ощущает.