VI
В 1782 г., через год после опубликования утопии «Южное открытие», вышел в свет отдельной книгой проект Ретифа «Андрограф, или идеи честного человека о проекте регламента, предлагаемого всем нациям Европы, чтобы осуществить всеобщую реформу нравов, а посредством нее обеспечить счастье человеческого рода»50.
Автор исходит из того положения, что идеалом явилось бы установление общественного строя, основанного на общности имуществ. В параграфе, озаглавленном «Общность имуществ», он пишет: «Было бы уместно установить при новом режиме общность имуществ и средств — источник всех добродетелей, общность, которую вменил в долг законодатель христианства». Это и было бы совершенным равенством. Однако проект предусматривает непосредственно осуществление лишь «рода равенства», если не между всеми гражданами, то хотя бы между различными классами.
В этих целях все население страны объединяется в общины-корпорации. В деревнях организуются сельские общины с общинной собственностью на землю; в городах в отдельные общины-корпорации объединяются ремесленники, торговцы, негоцианты и лица умственного труда — литераторы, работники искусств, врачи, адвокаты, а также дворянство и духовенство. Каждая такая ассоциация объединяет своих членов как в отношении их дел и занятий, так и в отношении потребления, заботясь одновременно о больных и неработоспособных. Поэтому подавляющее большинство этих ассоциаций (за исключением ассоциаций торговцев, дворянства и духовенства) являются производительно-потребительскими товариществами. Если земля становится собственностью сельских общин, то в городских корпорациях орудия производства принадлежат всей корпорации и лишь распределяются для пользования между ее членами.
Во главе каждой общины-корпорации стоит бюро, состоящее исключительно из пожилых лиц. Члены отдельных корпораций сносятся друг с другом не непосредственно, а через свои корпорации. Так, например, заказы даются не отдельным ремесленникам, а бюро их корпорации, причем заказчиками тоже являются не отдельные граждане, а другие общины. Точно так же требования на товары направляются не отдельным торговцам, а их бюро. Каждая корпорация снабжает путем обмена другие и, в свою очередь, снабжается ими всем необходимым, в том числе и орудиями производства. Путем этого обмена регулярно четыре раза в год все население получает одежду. Особые общественные надзиратели следят за расчетными балансами отдельных общин-корпораций с том, чтобы баланс поставок и поступлений каждой из них оказался уравновешенным, если не за год, то хотя бы за несколько лет. Исключение делается только в отношении сельских общин. Крестьяне снабжают государство продовольствием по твердым нормам. В среднем они обязаны сдавать в общественные склады из своего чистого производства. На основе этих поставок организуется общественное питание всего населения.
питание не является одинаковым для всех граждан, а различно для отдельных классов. Если, например, обед крестьян и ремесленников состоит из супа с мясом, сыра, фруктов и вина, то обед буржуа и лиц высших профессий состоит из двух блюд, десерта, дорогого вина, фруктов и различных деликатесов. Но уже через поколение общественное питание всех граждан уравнивается. То же относится и к жилищным условиям. Все граждане через посредство своих общин обеспечиваются помещениями, но жилищные условия отдельных классов остаются в первое время различными, до того как старые дома постепенно будут заменены новыми, одинаково удобными.
Таким образом, в результате реформы все граждане обеспечиваются общественным питанием, одеждой, жилищем. Помимо этого они имеют еще личные доходы. В распоряжении отдельных общин-корпораций имеется известный товарный фонд, состоящий или из сельскохозяйственных продуктов, или из изделий всякого рода, или из произведений умственного труда, фонд, реализуемый за наличный расчет. В проекте несколько неясно, кому продают корпорации имеющиеся в их распоряжении товары. Упоминается лишь, что речь идет об «общественных продажах» и что книги, в противоположность другим товарам, продаются непосредственно отдельным гражданам. Очевидно, за исключением произведений умственного труда, товары продаются оптом корпорациям торговцев, в свою очередь перепродающих их, ибо иначе остается совершенно непонятным существование торговых корпораций, не играющих никакой посреднической роли в безналичных поставках производственных ассоциаций. Вырученные от продажи товаров деньги, за вычетом общих расходов и страховой суммы, распределяются между членами общин-корпораций, но не равными долями, а сообразно заслугам каждого. Точно также в виде личного дохода распределяется и выручка корпораций торговцев и крупных негоциантов, ведущих внешнюю торговлю. Каждый гражданин является полным хозяином своего личного дохода и может им распоряжаться по своему усмотрению. Он может приобретать на свои деньги все, что можно было приобрести за деньги и до реформы, — не только предметы обихода, книги, но и предметы роскоши, вплоть до драгоценностей, — а также вкладывать их во внутренние или внешние займы, причем, правда, размер процента не может быть выше трех.
Итак, непосредственно осуществляемая, согласно проекту «Андрографа», общественная реформа не устанавливает совершенного равенства, не ликвидирует еще классовые различия. Каждый класс объединяется в различного рода общины-корпорации, но классы, как таковые, остаются. Поскольку же сохраняются нетрудовые классы, остаются и нетрудовые доходы, какими являются, например, доходы от внутренней и внешней торговли.
— ликвидация нищеты, всегда сопровождаемой «тремя фуриями» — голодом, завистью и низостью. Если в современном обществе каждый гражданин предоставлен самому себе, то в случае осуществления реформы всем гражданам гарантируются средства к существованию. В результате объединения в общины все граждане обеспечиваются питанием, одеждой и жилищем и, таким образом, даже самые неимущие не обречены больше не произвол судьбы, а обеспечиваются прожиточным минимумом. Вследствие этого при новом строе не будет больше людей порочных и преступных, так как источником всех пороков и преступлений является нищета.
Объединенные в общины, люди не будут больше изолированными и враждующими друг с другом. Изменится сама движущая сила людских поступков. В настоящее время этой движущей силой является противоречие интересов. В результате в каком грустном положении находится теперь человечество! В мирное время, при полной обеспеченности от нападения внешних врагов, в безопасности от врагов внутренних, люди иссушены скорбью и заботами. Нет добродетели, добрых нравов, чистосердечности, честности, добросовестности. Каждый человек смотрит на другого недовольным взглядом, взором недоверия, ненависти, зависти. Причина этого — эгоизм, роковой принцип жить для себя. Больше друг друга не убивают и не режут, как во время гражданских войн, но каждый получает от себе подобных тысячу мелких ран. Больше не врываются в дома, чтобы грабить и насиловать, но разоряют банкротствами и бесчестными поступками и свободно соблазняют жен и дочерей. Эгоизм отравляет, таким образом, все источники счастья — любовь, дружбу, отцовскую нежность, упраздняет взаимное доверие, изолирует социального человека, лишает его поддержки ему подобных, превращая их в неприятелей, и обрекает его на полное одиночество. В случае же осуществления реформы все интересы сольются в один, все станут стремиться к одной и топ же цели, каждый человек, вместо того чтобы встречать противодействие со стороны себе подобных в своем стремлении к спокойствию, изобилию, честным удовольствиям, общественному уважению, будет получать содействие во всех своих усилиях и благодаря этому с большей легкостью достигать своей цели.
Реформа, устраняя все пороки современного общества, не ведет к подавлению даровании и искусств и не наносит никакого ущерба соревнованию. Хотя еще останутся общественные различия, но интересы богатых и бедных не будут больше противоречить друг другу, так как обеспеченным прожиточным минимумом незажиточным гражданам не будут больше свойственны характерные современным беднякам зависть и низость, а с другой стороны, богатые не смогут заставлять их все делать и все терпеть. Богатый не сможет больше покупать честь бедного, а бедный не будет вынужден себя продавать.
«род равенства» при всех его преимуществах по сравнению с существующим общественным строем, не будет, однако, существовать вечно. С течением времени этот, установленный реформой, «род равенства» неизбежно приведет к «совершенному равенству», к полному исчезновению всех классовых различий, к ликвидации всех бесполезных, паразитических элементов.
На первых порах организуются особые корпорации дворянства и духовенства, поскольку нет надежды, что дворяне сразу же добровольно откажутся от своих «столь стеснительных отличий». Но дворянство и духовенство в результате реформы лишаются своей материальной базы — вся земля переходит в распоряжение крестьянских общин. Дворяне не только немедленно лишаются всякой власти «над так называемыми низшими классами»: их всячески побуждают отказаться и от своего звания. Дворяне, как и представители духовенства, допускаются одновременно в состав других корпораций, с тем чтобы они превратились в полезных граждан. Таким образом, дворянство как особое сословие будет постепенно ликвидировано. Спустя некоторое время не будет больше особых корпораций дворянства и духовенства.
С течением времени, в условиях ассоциативного строя, исчезнут все общественные различия между богатыми и бедными. Выше мы видели уже, что через поколение полностью уравняются жилищные условия и общественное питание членов всех общин. Единой станет и одежда, которая впредь будет отличаться лишь по возрасту, личным заслугам и занимаемым общественным должностям. Слиянию высших и низших классов будет содействовать и ряд других мероприятий — постоянный контакт различных слоев общества (на общественных празднествах, путем взаимных приглашений на трапезы и т. д.), общественное воспитание детей (с обязательным обучением труду), смешанные браки. Наконец, к полной ликвидации общественного неравенства неизбежно должно привести и ограничение права наследования. Дети богачей-негоциантов могут наследовать личные доходы своих родителей в размере, не превышающем более чем в два раза личные доходы других граждан; все же остальное становится общественным достоянием. Помимо этого, «граждан коммерсантов» всячески поощряют добровольно отказаться, хотя бы в старости, от излишков своего состояния, вознаграждая их за это соответствующими почестями. Так постепенно исчезнут все классовые различия. В будущем, указывает автор, различия по личным заслугам станут единственными различиями среди людей.
«Андрографа», является лишь средством для достижения полного коммунистического равенства. Объединение всех слоев населения в общины, с общинной собственностью на землю и орудия производства, должно в конечном счете привести к ликвидации классов и установлению коммунистического общественного строя, основанного на общности имуществ. Общность имуществ — такова основная цель этого проекта, как на это недвусмысленно указывает сам автор. Поэтому в предисловии он и ссылается на республику Платона и утопию Томаса Мора. Говоря о своем проекте полной реформы, он пишет в «Тесмографе»: «Можно было бы и даже должно было бы упразднить частную собственность, чтобы придерживаться общей собственности, которая предотвращает все внутренние неудобства. Это и есть весьма обширный, очень ясно изложенный план «Андрографа»» 51.
«Андрографом» прежде всего бросается в глаза антифеодальная направленность этого проекта. Он предусматривает полную, радикальную, безоговорочную ликвидацию сеньоральной системы и феодального землевладения, передачу всей земли крестьянам, упразднение дворянства как особого сословия. Подчеркивая эту цель своего проекта, Ретиф писал во время революции одному из своих корреспондентов: «Я стремился, начиная с 1782 г., искусными средствами уничтожить дворянство (смотрите мой «Андрограф»)»52 В этом отношении «Андрограф» выражал всю ненависть автора к феодализму.
Но проект этот носил не только антифеодальный, но и антикапиталистический характер. Он преследовал цель покончить с царящим в обществе противоречием интересов, с войной всех против всех, с всеобщим эгоизмом; он ставил своей задачей положить конец нищете не только в деревне, но и в городе, а в конечном счете и всему общественному неравенству путем переустройства всего общества на началах ассоциации.
Не представляет труда выяснить генезис системы «Андрографа». Его, несомненно, следует искать в проектах ассоциаций Ретифа, прежде всего в проекте сельской ассоциации53«Андрографе» мы видим такое же объединение крестьян в ассоциации-общины с общинной собственностью на землю, с такими же общими трапезами и с такой же системой личных доходов. В этом проекте, однако, предусматривается объединить в аналогичные производительно-потребительские товарищества также и городских жителей по роду занятий. Так, исходя из идей отдельных ассоциаций, организуемых у условиях существующего общественного строя, Ретиф приходит к идее переустройства всего общества путем объединения как сельских, так и городских жителей в производительно-потребительские товарищества. Если сельские ассоциации Ретифа сочетали общинные начала с идеями сельскохозяйственной кооперации, то и общины «Андрографа», наряду с общинной собственностью на землю и орудия производства и общими трапезами, также носят характер кооперативных объединений, распределяющих между своими членами полученную прибыль. Если сельские и городские ассоциации преследовали цель уберечь своих членов от нужды и жизненных превратностей, то проект «Андрографа» ставил своей непосредственной целью путем объединения всего населения в общины-корпорации полностью искоренить нищету, обеспечить всех прожиточным минимумом, ликвидировать общественные противоречия, с тем чтобы затем постепенно, на базе общей собственности, достичь полного коммунистического равенства. Ретиф пытался, таким образом, наметить конкретный путь к коммунизму, переустроив общество на началах ассоциации, превратив его из суммы отдельных лиц в сумму отдельных ассоциаций, отдельных производительно-потребительских товариществ. Проект «Андрографа» занимает поэтому особое, оригинальное место в истории общественной мысли XVIII в., предвосхищая многие идеи и построения утопического социализма и коммунизма XIX столетня54.
Проект «Андрографа» наглядно показывает корни коммунизма Ретифа. Когда жизненный опыт, опыт крестьянина и типографского рабочего, привел его к резко отрицательному отношению к общественному неравенству и социальным несправедливостям, когда он стал искать основы нового справедливого общественного строя, то он, подобно многим своим современникам, взял за образец единственно доступный ему в ту эпоху пример — пример сельской общины. Именно поэтому коммунизм Ретифа и носил в те годы общинный характер. Предполагая на первых порах объединить отдельные группы населения в общины-ассоциации по профессионально-классовому признаку, он мечтал о том времени, когда общество будет состоять из однородных коммунистических общин по сто семейств каждая.
Рисуя эти радужные перспективы, открывающиеся перед человечеством, Ретиф не видел в то время реальных общественных сил, способных осуществить его мечту. В предисловии к «Андрографу» он задавал вопрос, почему никогда не пытались осуществить столь выгодное для человеческою рода общественное устройство, предложенное такими великими людьми, как Платой, Томас Мор и аббат Сен-Пьер. Отвечая на это, он указывал, что народные низы — рабочие (manoeuvres), ремесленники, вплоть до низших слоев буржуазии — это людская масса, которой внушают все, что хотят, которая подчиняется воле других, которую можно убедить, что полдень — это ночь, а ночь — это полдень, которая простерта ниц перед своими угнетателями и способна разорвать своего благодетеля, жертвующего своим временем, здоровьем, состоянием, чтобы ее просветить и сделать се участь менее несчастной. Зажиточные слои, в чьих руках сосредоточены богатства и власть, не имеют никакого интереса улучшить положение общества. Их личная участь настолько счастлива, насколько они этого желают, и хотя реформа сделала бы их еще более счастливыми, они этому не верят и считают, что лишь потеряют от нее. Что касается средних слоев, то они в своем большинстве тоже состоят из ограниченных людей, безразличных к общественному благу, заинтересованных в сохранении злоупотреблений. Лишь просвещенные люди из средних слоев желают социальной реформы, установления благодетельного общественного режима, который сделал бы человеческий род счастливым. Кто мог бы в этих условиях осуществить всеобщее благо? Даже король вряд ли мог бы это сделать. Какое значение могут иметь бессильные пожелания шестой части общего числа граждан, составляющих среднее сословие?55
Итак, Ретиф, в противоположность многим утопистам, не строил иллюзий в отношении господствующих классов и не верил в возможность осуществить переустройство общества с их согласия и с их помощью. В то же время он проявлял пессимизм и в отношении народа, в частности, рабочих и ремесленников, считая их слишком отсталыми и порабощенными, чтобы активно бороться за радикальное общественное переустройство. В этих условиях коммунизм представлялся ему общественным идеалом, который могли воспринять лишь просвещенные люди среднего сословия, т. е. представители интеллигенции.
«Андрографа», казалось, подтвердило самые пессимистические прогнозы Ретифа. Оно прошло совершенно незамеченным. Книга не получила никакого отклика. В единственном отзыве, опубликованном в феврале 1783 г. в журнале «Esprits des Journaux», «Андрограф» зло высмеивался, причем автор рецензии заявлял о своем намерении не читать больше ни одного произведения Ретифа, за исключением «Морографа, или реформированного сумасшедшего», в котором тот изложил бы собственную историю 56«Андрографе», а именно письмо либерально настроенного виконта Тустен-Ришебура, лично с ним знакомого57. Этот виконт отзывался положительно о проекте «Андрографа»; он хвалил Ретифа за то, что тот не подражает тем демагогам, которые нападают лишь на дворянство, лежа в то же время навзничь перед богатыми, и указывал, что если, не устанавливая общности или почти полного равенства имуществ, упразднить лишь прерогативы дворянства, то это означало бы отдать все на произвол богатства. Виконт, как видим, был доволен главным образом тем, что Ретиф не выступал, подобно другим, только против сословных привилегий дворянства, а хотел подорвать социальное могущество также и буржуазии, стремившейся вытеснить дворянство и занять господствующее положение в обществе.
В своем ответном письме Тустен-Ришебуру Ретиф называл «Андрограф» своим лучшим и наиболее важным произведением. В «Общем ответе бесчестным людям, клевещущим на произведение Н. Э. Ретифа де ла Бретона» он также писал, что «Андрограф» «наиболее прекрасный кодекс, который могли бы принять люди»58 не говорили об этом проекте, он подчеркивал, что по важности темы проект этот гораздо выше предыдущих59. Он характеризовал «Андрограф» как уникальное произведение, произведение глубокой философии, предусматривающее радикальную реформу, и выражал удивление, что развращенный век допустил, чтобы эта работа увидела свет60. «Андрограф» и в «Ночах Парижа», призывая министров, должностных лиц, граждан всех трех сословий обратить внимание на этот проект61.
Одновременно Ретиф настойчиво продолжал в своих последующих произведениях провозглашать коммунизм совершенным общественным строем. Он вновь ссылался на традиционные для XVIII в. примеры — законодательство Ликурга, общественный строй Крита, первоначальное христианство, общественные порядки американских дикарей — как на образцы, достойные подражания. «Среди отомаков, добродетельного племени Америки, живущего на берегу Ориноко,— писал он,— все без исключения отдыхают и развлекаются после полудня, потому что все без исключения работают утром на общем земельном участке»62. «Были и могут быть общества (как в Спарте, как среди отомаков в Америке, и т. д.), где, поскольку нет собственности, не может быть и воровства 63». «Труд никогда не является утомительным, когда он выполняется всеми; он отнимает лишь половину времени, оставляя другую половину для отдыха и развлечений... Не нужно принимать полумер в отношении зла, нужно его искоренить, а это может быть достигнуто лишь установлением совершенного равенства (parfaite egalite); частичное равенство вскоре вернуло бы вещи к тому положению, в каком они находятся в настоящее время»6465«Никто в обществе не является исключительным собственником своих имуществ, своего таланта, добродетелей, красоты, силы, знания. Общественным договором он все это сделал общим: все несчастья, злоупотребления, пороки проистекают из плохо продуманной идеи людей, что, живя в обществе, они являются собственниками чего бы то ни было». Даже животные живут в общности. Человек, обладающий разумом, должен в этом отношении брать с них пример, «Все зло, которое существует в мире, проистекает от собственности. Совершенно неправильно ее считают полезной, полагая, будто она придает людям энергию; имеются другие средства, менее опасные, способные ее заменить». Ведь собственность «изолировала людей, породила честолюбие надменность, скупость, воровство, убийства, совращение жен и дочерей бедных; другими словами, она все погубила»66«Проклятый закон собственности» является «источником всех несчастий человека». «А между тем во Франции имеются безумцы, которые ссылаются на него и богохульствуют, называя его священным» 67. «Как вы не уяснили себе, что было бы лучше упразднить собственность, сделать для молодежи труд делом чести с надеждой ил отдых в старости, чем установить как основу общества обычаи, который создает состояние войны, разделяет всех граждан, восстанавливая их друг против друга, постоянно сталкивая личный интерес с общественным»68.
Выше мы видели, что, даже разрабатывая в 1788 г. проект «Тесмографа», проект уравнительного земельного передела, он не только не отрекался от своего конечного общественного идеала, а, наоборот, пользуясь случаем, вновь резко осуждал индивидуальную собственность и противопоставлял ей общую собственность как основную, конечную цель, к которой надлежит стремиться.