4
К периоду подъема массового чартистского движения относится оживление деятельности идеологов "христианского социализма", наиболее крупным представителем которого в английской литературе 40-50-х годов XIX века был англиканский священник и писатель Чарльз Кингсли. В творчестве Кингсли-романиста проявились демагогические принципы "христианских социалистов": фиксируя факты разорения трудящихся, их духовной и физической деградации как последствия капиталистического угнетения, Кингсли выступает в качестве решительного противника революционного чартизма.
Чарльз Кингсли (Charles Kingsley, 1819-1875) родился в Девоншире в помещичьей семье. Вовлеченный в общественную борьбу своего времени, Кингсли объявлял себя сторонником "демократического христианства"; его проповедь обращена, уверял он, к "обделенному Исаву, а не к Иакову, на которого и без того излились все благословения".
В 1848 г., через два дня после неудавшейся апрельской демонстрации чартистов, в Лондоне были расклеены обращения "К рабочим Англии", подписанные "Трудящийся пастор". "Рабочие Англии! - говорилось в них. - У вас есть друзья, люди, которые трудятся и приносят жертвы, чтобы добыть вам ваши права, и которые лучше вас знают, в чем эти права состоят... Вы хотите быть свободными? Будьте разумны и вы будете свободными, ибо тогда вы эту свободу заслужите...".
1848-1852 гг. Кингсли (под псевдонимом "Пастор Лот") писал для журналов "Христианский социалист" и "Политика для народа", издававшихся группой Ф. Д. Мориса. В своих статьях он настаивал, что "_законодательные_ реформы не есть реформы _социальные_", что "хартии не могут сделать мошенников честными, а лентяев - работящими" и что революционные чартисты пытаются "вершить божье дело орудиями дьявола".
"Брожение" (Yeast, буквально "дрожжи"; напечатан в 1848 г. в журнале "Фрезерс мэгезин"; в 1851 г. вышел отдельным изданием). Кингсли хотел разобраться во взаимоотношениях классов, в "брожении умов", дать обзор социальных доктрин и картину социальных бедствий, которая служила бы не столько укором, сколько предостережением обществу. Историко-литературное значение "Брожения" связано с тем, что в нем отразилось ужасающее положение тогдашней английской деревни, нищета и деградация сельского пролетариата. Однако устами лесника Трегарвы (идеальный, с его точки зрения, образ человека из народа) Кингсли лишь призывает к укреплению веры как единственному способу оградить человеческое достоинство рабочего. В общем положительно оценивая деятелей "Молодой Англии" и "просвещенных" предпринимателей, Кингсли в мистической концовке романа переносит окончательное разрешение социальных проблем... в легендарное "царство пресвитера Иоанна".
Сравнительно большей художественной цельностью обладает роман "Олтон Локк" (Alton Locke; Tailor and Poet, 1850), написанный в форме автобиографии, вернее, предсмертных записок героя. Материалами для книги послужили статьи либеральной газеты "Морнинг кроникл" о положении рабочих, а также, по мнению большинства исследователей, биография демократического публициста и поэта Томаса Купера, одно время примыкавшего к чартистскому движению, но затем отошедшего от него.
Кингсли дал потрясающее изображение каторжного труда и зловонных трущоб. В этих страшных условиях вырастает юноша из рабочего класса, хилый и заранее обреченный на туберкулез, но упорно тянущийся к свету, словно цветок, выбивающийся из-под камней мостовой. Его напряженная духовная жизнь, его тяга к подлинным культурным ценностям составляют контраст самодовольной тупости и беззастенчивому карьеризму буржуазных студентов в Кембриджском "храме науки".
В "Обращении к рабочим Англии", предпосланном в качестве предисловия массовому дешевому изданию "Олтона Локка", Кингсли утверждает, что событие 10 апреля 1848 г., т. е. разгром чартистской демонстрации, было "одним из счастливейших для английского рабочего", ибо отвратило его от пагубного революционного пути. "Справедливость и милосердие к рабочему, - уверяет Кингсли, - распространяются у нас как нигде и никогда доселе; и если кто-либо до сих пор представляет имущий класс как врага рабочих, стремящегося держать их в рабстве и невежестве, я назову такого человека лжецом и отродьем дьявола..."
Трагическая биография "портного-поэта" тесно связана с массовыми сценами романа. На его страницах оживает история чартизма - рабочие собрания, попытки агитации в деревне. Это придает книге ценность социально-политического документа.
слабость, когда он - из любви к девушке чуждой среды и в угоду ее отцу, который оказывает ему покровительство, - позволяет изуродовать свою первую книгу, выхолостить революционное содержание своих стихов. Однако, в конечном счете, вопреки логике воспроизводимых им типических фактов, автор пытается превратить историю Олтона Локка в проповедь против революционного чартизма. Противниками революционных действий выступают и сам Олтон Локк, раскаявшийся их участник, и старый "друг рабочих", философствующий букинист шотландец Сэнди Маккей. Вождь чартистов О'Коннор изображен в лице беспринципного О'Флинна.
В последующих произведениях Кингсли проблемы "христианского социализма" сменяются идеей превосходства англиканства над ненавистным ему католицизмом, а злободневный социально-политический материал вытесняется историческим, который Кингсли тоже, впрочем, подчиняет своим задачам проповедника. Следующий его роман "Ипатия. Новые враги в старом обличье" (Hypatia, or New Foes with Old Faces, 1853) посвящен судьбе философа-неоплатоника Ипатии, исторической личности, жившей в Александрии в IV-V веках. Красивая, умная и наделенная высокими моральными качествами героиня призвана, тем не менее, олицетворять обреченность языческой философии перед "светом истинной веры". С другой стороны, и у церкви, у фанатиков-монахов, растерзавших Ипатию, проявляются черты изуверства, напоминающие Кингсли о "новых врагах" - католическом фанатизме.
В 1855 г., во время Крымской войны, Кингсли пишет шовинистическую брошюру для солдат "Слова мужества для мужественных воинов" и роман "Эй, к Западу!" (Westward Но!). Целью этого исторического романа было вдохновить "вялое" современное поколение примерами национального прошлого. Кингсли с увлечением описывает похождения героев елизаветинских времен, основателей морского могущества Великобритании - Вальтера Ролея, Френсиса Дрейка и их менее известного современника Амиаса Ли, выступающего в качестве главного персонажа романа.
в надежде спасти предмет своей любви. Любовь католика - болезнь, одержимость, приводящая любимую женщину на костер инквизиции. Обстановка эпохи с ее сложным переплетением героики и авантюризма сведена к противопоставлению совершенств "владычицы морей" и доблестей ее сынов (доблестей, тщательно "очищенных" викторианским пуританизмом) черным делам ее соперницы, католической Испании, тщетно засылавшей в Англию своих иезуитов-шпионов и растлителей душ, тщетно снаряжавшей против нее свою "Непобедимую Армаду". При этом Кингсли умело использует приемы авантюрного повествования, воспевая романтику дерзания и приключений среди экзотической природы Вест-Индии. Идея возвеличения протестантства лежит также в основе романа "Два года назад" (Two Years Ago, 1857), действие которого отнесено к Крымской войне. Тонкой, но эгоцентрической и неустойчивой натуре поэта Вавасура, у которого "талант доминирует над волей и характером", Кингсли противопоставил здесь все тот же излюбленный им образ "человека дела" - врача Тэрналя, обретающего в конце и то единственное, чего ему недоставало для совершенства, - протестантскую веру.
Здесь же нашли себе место крайне реакционные взгляды Кингсли на войну как на "оздоровляющее", "возрождающее" начало; он сближает долг христианина с долгом защитника империи, прославляет колониальное "освоение" новых земель.
"Брожении" и в особенности в "Олтоне Локке" - Кингсли затрагивал существенные проблемы общественной жизни своего времени. Правящие круги в тревожные для них дни чартизма склонны были принимать демагогические заявления Кингсли за чистую монету, а клерикальная и консервативная печать проявляла к нему иной раз прямую враждебность. Известно, что издание романа "Брожение" в 1848 г. было прекращено испуганными издателями. Ряд враждебных отзывов вызвали и следующие его романы - "Олтон Локк" и "Ипатия". В 1851 г. лондонские проповеди Кингсли, названные им "Слово церкви к рабочим", повлекли за собой, правда ненадолго, епископское запрещение проповедовать. Но скоро тон Кингсли стал умеренным. "Я умею теперь ладить и со сквайром и с фермером, - писал он в 1862 г., - а когда-то меня называли бунтарем". В последний период жизни в центре его внимания были уже не социальные проблемы, а санитарные реформы, кооперативное движение, популяризация естественных наук. Он читал лекции по минералогии, ботанике, водной фауне, организовал в Честере кружок ботаники для молодежи, выросший впоследствии в естественнонаучное общество.
Правительственные и клерикальные круги впоследствии признали и вознаградили заслуги Кингсли. Сохраняя до конца своей жизни приход в Эверслее (Гемпшир), он, кроме того, занимал ряд видных должностей: профессора современной истории в Кембридже (1860-1869), капеллана королевы, каноника Честерского, а затем Вестминстерского соборов.