Глава 1. ПИСАТЕЛИ-ВИКТОРИАНЦЫ
Бульвер, Дизраэли, Карлейль, Кингсли, Тенниссон, Браунинг
значительной популярностью. Литературная критика того времени нередко ставила их в один ряд с произведениями таких действительно выдающихся художников этого периода, как Диккенс и Теккерей.
Время внесло существенные поправки в эти оценки. В ходе истории определилась дистанция, отделяющая наследие Карлейля и Бульвера, с мнением и советами которых считался Диккенс, от литературного наследства автора "Домби и сына", "Мартина Чазлвита" и "Крошки Доррит". Потускнели краски сенсационных "фешенебельных" романов Дизраэли и христианско-социалистических романов Кингсли. Теннисоновские "Королевские идиллии", которым буржуазная критика предрекала непреходящую славу, видя в них начало нового расцвета английской поэзии, давно перестали занимать читателей, так же как и "интроспективные" драматические поэмы Браунинга, для разгадывания и толкования которых почитатели создали когда-то особое общество.
Литературная деятельность писателей, рассматриваемых в настоящей главе, представляет, однако, интерес для историка английской литературы, так как их произведения в разной форме и с различной степенью яркости и силы затрагивали некоторые существенные стороны общественной жизни и сыграли немаловажную роль в литературной борьбе своего времени. В памфлетах Карлейля, как и в наиболее значительных романах Дизраэли, Бульвера и Кингсли, отразились бедственное положение народа Англии, раскол общества на "две нации", губительная роль "чистогана". Теннисон, гораздо более далекий от действительности в выборе тем и мотивов своих поэм, самой своей идеализацией средневековья и докапиталистической патриархальной деревни как бы подчеркивал, что не находит в буржуазной современности ни подлинной поэзии, ни чувства, ни красоты. Браунинг также искал вдохновения в прошлом, пытаясь найти в эпохе Возрождения, на заре буржуазного гуманизма, воплощение своего идеала героической творческой личности.
Названные писатели не считали себя сторонниками единого направления в английской литературе. Более того, при формировании и подъеме их творчества между ними возникали прямые разногласия. Так, например, Карлейль в период своего бунтарского радикализма зло насмехался над аристократическими претензиями "дэндистской школы", к которой относил романы Бульвера и Дизраэли. Теннисон и Браунинг исповедовали различные поэтические принципы. Но при всем своеобразии творческого пути рассматриваемых ниже литераторов все они в конце концов оказались в лагере литературы, поддерживавшей общественные отношения буржуазной викторианской Англии. Существеннейшее отличие этих писателей от представителей блестящей плеяды английских романистов, классиков английского реалистического искусства этого периода, заключается в том, что в своем иногда очень злободневном, парадоксально-остроумном и эффектном осуждении отдельных сторон буржуазной действительности, как и в своих попытках противопоставить ей мир средневековья или Возрождения, они были далеки от народа. Они исходили не из глубоко прочувствованных, хотя бы и стихийно воспринятых интересов широких народных масс; их общественные и эстетические идеалы отражали в конечном счете интересы и воззрения чуждых народу классов. Этим объясняются и антиреалистические тенденции, проявляющиеся в их творчестве, - мистический или абстрактно-морализаторский характер трактовки истории и личной судьбы человека, культ "исключительных героев", эстетизация средневековья и Возрождения. Этим объясняется и общее направление их эволюции после 1848 г. Революционные потрясения оставили глубокий след в мировоззрении многих писателей. И закономерно, что в одном лагере литературы викторианской Англии оказались Теннисон, Бульвер и Дизраэли, давно и открыто засвидетельствовавшие свои верноподданнические чувства, и вчерашний "бунтарь" Карлейль, и "пастор-чартист" Кингсли, и "либерал" Браунинг.