6
Вильям Джеймс Линтон (William James Linton, 1812-1897), один из крупнейших чартистских поэтов и публицистов, впервые выступил в чартистской печати в 1839 г. Его острые политические стихотворения и поэмы под псевдонимом "Спартак" (Spartacus) печатались едва ли не во всех чартистских журналах и газетах вплоть до 1853 г., т. е. фактически, пока существовал чартизм.
Творческая деятельность Линтона была исключительно разносторонней. Чартистский поэт и публицист, он был в то же время одним из одареннейших художников своего времени, историком и теоретиком искусства, издателем и редактором многочисленных демократических журналов и, подобно многим другим деятелям этой бурной, полной классовых столкновений эпохи, принимал деятельное участие в политической борьбе. Имя Линтона было известно в дореволюционной России, однако вне всякой связи с чартистским движением и чартистской литературой. Оно обычно ассоциировалось с именем Герцена.
Русский читатель знал Линтона как гравера и как издателя журнала "Английская республика", где была впервые напечатана работа Герцена "Старый мир и Россия", носящая подзаголовок "Письма к В. Линтону". Как художник он был известен прекрасной гравюрой (силуэты пяти казненных декабристов) на обложке герценовской "Полярной звезды". Известны также его переводы сочинений Герцена на английский язык. Герцен, высоко ценивший переводческий талант Линтона, всегда отзывался об этих переводах с большой похвалой. Когда Линтон взялся за перевод "Развития революционных идей в России", Герцен с удовлетворением отмечал в письме к М. К. Рейхель, в ноябре 1853 г., что брошюру переводит "сам Linton" {А. И. Герцен. Полное собр. соч. и писем под ред. Лемке, т. VII, стр. 388.}. Кроме того, Линтон перевел на английский язык еще несколько трудов Герцена и среди них значительные отрывки из "Былого и дум". Линтон, находившийся, видимо, в близких отношениях с Герценом, помогал ему в устройстве Вольной русской типографии и неоднократно защищал его от нападок реакционной английской прессы. После смерти Герцена Линтон опубликовал свои воспоминания о великом русском революционном демократе, вошедшие позднее в книгу "Европейские республиканцы".
Линтон родился в Лондоне в декабре 1812 г., в семье портового подрядчика и строителя, в прошлом - корабельного плотника. Рано проявившаяся у Линтона склонность к рисованию побудила отца определить мальчика в ученики к известному в то время граверу Боннеру.
Мастерская Боннера, где жил он сам и его ученики, находилась в Кеннингтоне, на окраине Лондона. В своих воспоминаниях Линтон говорит, что именно здесь ему пришлось впервые столкнуться с чудовищной нищетой и эксплуатацией трудящихся. Видимо, здесь же Линтон получил первое представление о напряженной классовой борьбе в Англии, активным участником которой он сделался позднее и сам.
Уже в юности Линтон высказывал большой интерес к демократической философской и общественно-политической мысли. Он превосходно знал поэзию английских революционных романтиков, философские сочинения французских просветителей, сочинения Годвина и памфлеты Пейна. Увлечение идеями Годвина и особенно Оуэна, которого Линтон называл в то время не иначе как "великий и мудрый отец наш Роберт Оуэн", составило целый этап в его идейной эволюции. В книгах Линтон пытался найти ответ на волновавшие его вопросы, объяснение природы бурных событий 1830-1832 гг. Произведения Шелли были восприняты им как откровение. "Чтение "Королевы Маб"..., - писал он, - наполнило меня страстью к реформе".
Пробуждение первых общественных и политических интересов у Линтона относится к периоду, который ознаменован в истории общественной жизни в Англии двумя весьма важными событиями: во-первых, борьбой за избирательную реформу, которую промышленная буржуазия вела при поддержке рабочих, и, во-вторых, связанной с этим активизацией классовой борьбы пролетариата, приведшей к созданию Национального союза рабочих классов - одной из первых политических организаций пролетариата.
Эти события, свидетельствующие о том, что начался процесс становления классового самосознания пролетариата, нашли отражение на страницах наиболее радикального издания тога времени - "Защитник бедняка" (The Poor Man's Guardian), - неофициального органа Национального союза рабочих классов. Из членов и руководителей этого союза позднее вышли авторы хартии, организаторы чартизма, его первые вожди и теоретики: О'Брайен, Ловетт, Гетерингтон, Уотсон и др.
Уже в период борьбы за реформу Линтон был непременным: участником политических митингов в Кеннингтоне. Он принимал близко к сердцу события, связанные с борьбой пролетариата. Несколько позднее он сошелся с Уотсоном {После смерти Уотсона Линтон написал его биографию (James Watson, 1879).} и Гетерингтоном, познакомился с Ловеттом и О'Брайеном. В 1838 г. Линтон вместе с Ловеттом и Уотсоном пришел к чартизму. Именно с этого момента начинается его литературное творчество. Политическая деятельность Линтона была разнообразной: он выступал в качестве оратора на чартистских митингах, совершал агитационные поездки, издавал журналы, печатал публицистические статьи в чартистской прессе.
В вопросе о тактике классовой борьбы Линтон, подобно своим учителям Ловетту и Гетерингтону, был сторонником "моральной силы" и придавал огромное значение распространению социально-экономических, политических и философских знаний среди народа. С этой целью он предпринял издание "Национального журнала", которому дал подзаголовок "Библиотека для народа". Позднее Линтон писал об этом периоде своей деятельности: "В 1838 г. я был посетителем старого читального зала в Британском музее; несколько месяцев я прилежно занимался, готовясь к изданию дешевого еженедельника, который в качестве "Библиотеки для народа", как я надеялся, мог бы дать рабочему классу политические и прочие знания, несмотря на его ограниченную покупательную способность и недостаток времени для занятий".
Просветительская тенденция была свойственна всем чартистским журналам той поры. Разница, однако, состояла в том, что представители левого крыла рассматривали "просвещение" лишь как вспомогательное средство в борьбе за хартию, тогда как сторонники "моральной силы" видели в нем основу всех основ.
Линтоновский журнал начал выходить в 1839 г. и просуществовал всего полгода. В этом издании Линтон попытался дать квинтэссенцию тех политических и философских теорий, в которые верил сам и которые считал полезными для пролетариата. Он помещал отрывки из сочинений Оуэна, Годвина, Вольтера, Дидро, Ламеннэ, стихотворения Шелли и Байрона и собственные статьи, где пропагандировал взгляды Ловетта, Уотсона и Гетерингтона. Приступая к изданию журнала, Линтон, подобно всем сторонникам "моральной силы", имел весьма абстрактное представление о конечных целях и методах классовой борьбы пролетариата. Однако события 1839 г. побудили Линтона в корне изменить характер издания. Они заставили его отказаться от многих иллюзий и заблуждений и занять более определенные позиции по целому ряду вопросов, выдвинутых бурным развитием чартистского движения. Журнал перестал быть только "Библиотекой для народа" и превратился, до известной степени, в орган чартистов. В нем появились хроника чартистского движения, полемические статьи, посвященные наиболее актуальным проблемам рабочего движения. Статьи Линтона, напечатанные в "Национальном журнале", особенно его выступления по вопросам тактики рабочего движения, свидетельствуют о том, что под влиянием обострения классовой борьбы его общественно-политические взгляды приобретали более радикальный характер.
Как и всякий чартист, Линтон был республиканцем и демократом. Он понимал, что интересы буржуазии противоположны интересам пролетариата. Однако он был еще далек от понимания непримиримости противоречий капиталистического строя. Он отстаивал идею демократического переворота и верил, что дальнейшее переустройство общества будет происходить без борьбы. Будущее он представлял себе в виде оуэновского утопического коммунизма, осуществляемого (после принятия хартии) путем одних только реформ. В области тактики революционной борьбы Линтон постепенно дошел до позиций партии "физической силы", т. е. отстаивал право народа на вооруженное восстание. Однако его революционность не была последовательной и твердой.
На примере Линтона мы видим, как революционное рабочее движение разбивает просветительские теории, идеи и иллюзии революционной буржуазии XVIII века. Будучи учеником Руссо, Годвина, Пейна, Линтон стал на сторону чартистов, многому у них научился и безоговорочно их поддерживал. Однако он не смог, так же, впрочем, как и все чартисты, полностью отказаться от буржуазно-просветительских гуманистических иллюзий. Незрелость и противоречивость рабочего движения эпохи раннего чартизма обусловили известную буржуазную ограниченность теоретических воззрений Линтона, сказавшуюся и в его художественном творчестве.
"Гимны для лишенных избирательных прав" (Hymns for the Unenfranchised). Этот цикл, подписанный, как и все остальные чартистские стихи Линтона, псевдонимом "Спартак", сразу выдвинул его в числа ведущих чартистских поэтов.
"Гимны" появились в накаленной атмосфере подготовки первой петиции, открытой войны между сторонниками "моральной силы" и "физической силы", ожесточенных споров о допустимости объединения чартизма с другими оппозиционными и радикальными партиями и организациями, в обстановке массовых чартистских митингов, усиливающейся агитации чартистов. 1839 год был годом первого крупного подъема чартизма. Чартистские газеты и журналы этого времени свидетельствуют о том, что не только чартисты, но огромная часть трудового населения Англии ожидали, что май или июнь (предполагаемый срок подачи петиции) явятся переломным моментом в истории страны. Исход подачи петиции, по мнению чартистов, мог определить только характер перелома (мирная реформа или вооруженный захват власти). Сама же неизбежность перелома казалась несомненной.
В названии цикла "Гимны для лишенных избирательных прав" (не случайно Линтон употребил редкое слово "Unenfranchised", обозначающее одновременно "лишенный избирательных прав" и "неосвобожденный") есть намек на приближающееся освобождение и на характер этого освобождения. По замыслу Линтона, гимны должны были подготовить народ к решительной схватке, которая, как он полагал, должна была вот-вот произойти.
В "Гимнах" перед читателем раскрывается мир общественных отношений и классовой борьбы. В системе образов линтоновских гимнов отразилась острота классовых конфликтов того времени. "Наша эпоха, эпоха буржуазии, - писали Маркс и Энгельс, - отличается, однако, тем, что она упростила классовые противоречия: общество все более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие стоящие друг против друга класса - буржуазию и пролетариат" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии, стр. 33.}. Два враждебных лагеря составляют основу системы образов в "Гимнах". Линтон часто пользуется местоимениями во множественном числе, и это знаменательно. "Мы", "вы" и "они" в его стихах - это не маленькие группы людей, а собирательные образы классов, чьи интересы враждебны друг другу:
Мы мира жаждали - Вы дали нам войну
По своей тематике гимны Линтона распадаются на три группы: гимны о бедственном положении народа, гимны-призывы и гимны, разоблачающие врагов и мнимых друзей чартизма. Все эти темы были выдвинуты рабочим движением и, естественно, заняли почетное место в ранней чартистской поэзии.
Соединяя в своем творчестве две демократические литературные традиции (традицию революционных романтиков и традицию народной рабочей поэзии), Линтон не ограничивается тем, что рисует картины нищеты, угнетения, народных бедствий, но пытается объяснить их несправедливостью всего общественного строя.
Особенно показателен в этом отношении четвертый гимн, рассказывающий о невыносимых страданиях крестьянской семьи. Построение этого гимна, его внутреннее движение определяются его обобщающим замыслом. Перед читателем последовательно проходят образы голодных детей, просящих хлеба у матери, картины страшной нищеты, разорения, ограбления бедняка лендлордом, государством, законом и церковью. Наконец, появляется аллегорический образ смерти-избавительницы, показанной как "меньшее зло", как состояние, предпочтительное перед жизнью, которую ведут трудящиеся массы. В каждой строфе этого гимна Линтон неизменно переходит от описания явления к его причине. Отсюда единообразная композиция строф, окончание которых превращается в своего рода сатирический рефрен, подчеркивающий взаимосвязь между лишениями "неосвобожденных" и преуспеянием их социальных врагов: в первой строфе:
во второй строфе: Государству нужен доход, в третьей строфе: Закону нужен доход, в четвертой строфе: "Христовой" церкви нужен доход.
Тема ограбления бедняков встречалась довольно часто и в дочартистской народной поэзии. В соответствии с уровнем сознания рабочих и крестьян того времени она выражалась в форме жалоб на бесчисленные непомерные поборы: арендную плату, десятину, налоги, штрафы и т. п. Протест был направлен именно против этих конкретных форм угнетения и грабежа. Линтон идет дальше. Он показывает, что за арендной платой стоит класс землевладельцев, за десятиной - государственная церковь, за штрафами и тюрьмой - система законов, обслуживающих господствующие классы и охраняющих их интересы, аза налогами - все буржуазно-дворянское государство как аппарат угнетения трудящихся.
Художественное своеобразие линтоновских гимнов как памятника чартистской поэзии состоит в том, что всякая драматическая или трагическая коллизия в них - это коллизия не между отдельными лицами или группами, а коллизия, в которую вовлечен весь угнетенный народ, все "неосвобожденные". Однако следует отметить, что Линтону еще не хватает умения воплощать обобщенный материал в индивидуализированных реалистических образах. Образы "неосвобожденных" в его гимнах несомненно представляют собой крупное социальное обобщение. Но они грешат некоторой безликостью, отсутствием индивидуальной конкретности.
Еще более отвлеченны образы в его гимнах-призывах, что вообще было характерно для ранней чартистской поэзии. "Рабы", "тираны", "стражи святой свободы", "зло", "тирания" - таковы сталкивавшиеся в них силы. Гимны о бедственном положении народа сохраняют внутреннее ритмическое единство, создавая тем самым впечатление строгой логической последовательности повествования. С лексической стороны они очень просты, в них совершенно отсутствует романтическая возвышенность стиля; зато в них довольно много разговорных оборотов. Фраза в них лаконичная и четкая. В отличие от них, гимны-призывы характеризуются приподнятостью, торжественностью тона и отвлеченностью, достигающимися прежде всего лексическими средствами. Здесь Линтон охотно пользуется архаизмами и другими лексическими категориями, свойственными поэтическому языку, в отличие от языка разговорного. При создании образов особую роль играет олицетворение человеческих чувств и отвлеченных понятий.
особенностях гимнов сказались и весьма смутные представления Линтона о грядущей борьбе и его туманные утопические идеи о характере будущего общественного строя. "Гимны для лишенных избирательных прав" представляют собой значительное явление в истории ранней чартистской поэзии. Они способствовали пробуждению народа к политической жизни, помогали ему осознать действительные причины его тяжкого положения, указывали ему на его классовых врагов. Определенную ценность эти гимны имеют и как историко-литературный памятник. Им присущи все характерные свойства ранней чартистской поэзии.
После временного поражения чартизма в 1842 г. творческая активность Линтона как поэта резко падает. Правда, стихи за подписью "Спартак" продолжают появляться на страницах чартистской периодической печати, однако это по большей части перепечатки из написанного ранее цикла "Гимнов". В 1845 г. эти гимны вышли отдельной книжкой. Изредка в "Северной звезде" появлялись новые стихотворения Линтона, посвященные каким-нибудь конкретным событиям. Среди них особенно выделяются два: "По поводу рождения нового Гвельфа" (1844) и "Труд и Прибыль" (1847). Оба стихотворения направлены против так называемой манчестерской школы и экономической политики фритредерской буржуазии.
Первое посвящено разоблачению мальтузианства. Поводом к его написанию послужило рождение престолонаследника и официальный восторг, проявленный по этому случаю буржуазной прессой. Линтон воспользовался этим случаем, чтобы разоблачить лицемерие правящих кругов и нанести удар по мальтузианству. Сатирическая острота этого стихотворения обусловлена тем, что поэт с пародийной серьезностью обращает мальтузианскую аргументацию против самих господствующих классов и пытается иронически применить теорию перенаселения к потомству королевы. Процитировав в первой строфе традиционную фразу епископского благословения: "Боже, благослови королеву, и да здравствует ее потомство!" - Линтон тут же задает сокрушительный вопрос мальтузианцам: "А перенаселение?"
Для Линтона теория Мальтуса - явление того же порядка, что и "бастилии закона о бедных" (работные дома). С явно ироническим оптимизмом он утешает епископа: "Принцам достанет всего, сколько бы ни голодали бедняки". Что же касается умирающих с голоду подданных, той для них Линтон находит "утешение". Он предлагает им, умирая, с благодарностью думать о том, что никакой закон о бедных не может лишить королеву куска хлеба.
Так умри же, нищая мать, с благодарностью!
Постепенно иронический оттенок в стихотворении пропадает. Он сменяется прямым гневным обличением. Благоденствие королевы-матери и голодная смерть, грозящая матери-работнице, уже не просто противопоставлены друг другу, но взаимно обусловлены. В своих стихах Линтон утверждает, что причина бедности подавляющего большинства населения Англии не в том, что его количественный рост не соответствует росту материальных ресурсов, а в неравномерном распределении богатства. Эту мысль Линтон утверждает в символических образах двух матерей - королевы и нищенки. Они стоят рядом, и руки королевы обагрены кровью умершего ребенка нищей.
Линтон готов иронически согласиться с теорией перенаселения лишь при условии, что она будет повернута острием не против народа, а против буржуазии и аристократии. Именно в их среде Линтон усматривал огромное количество бесполезных членов общества, тормозящих его развитие.
Второе стихотворение - "Труд и Прибыль" - было откликом на победу, одержанную фритредерской буржуазией в ее борьбе за отмену хлебных законов. Эта победа не принесла пролетариату никакого облегчения. Чисто буржуазный характер "Лиги борьбы против хлебных законов" неоднократно отмечался чартистскими журналами еще в начале 40-х годов. Однако ни в чартистской поэзии, ни в публицистике подлинный смысл фритредерской политики не был вскрыт так четко и определенно, как это сделал Линтон в стихотворении "Труд и Прибыль". Две строчки этого стихотворения:
Лига может снизить цены на хлеб,
стоят многих страниц полемических трактатов, ибо с эпиграмматической ясностью определяют цель и подлинные задачи фритредерской буржуазии, для которой снижение цен на хлеб было лишь сигналом к наступлению на заработную плату рабочих.
в образах буржуа и промышленного пролетария, труд которого является основным источником обогащения буржуазии. В поисках типичного образа ограбленного труженика он обратился к судьбе изобретателей, чьи изобретения на практике осуществили промышленный переворот. Машины и приспособления, созданные Харгривсом, Кромптоном, Рэдклифом, принесли колоссальные прибыли промышленникам, использовавшим их на производстве, однако сами изобретатели, как правило, не извлекали из своих изобретений никакого дохода и часто умирали в нищете. В стихотворении "Труд и Прибыль" мы видим двойное противопоставление прибыли и труда: сначала в абстрактных образах Прибыли (Trade per cent) и Труда (Toil), а затем в конкретных образах сэра Ричарда Аркрайта, укравшего патент Харгривса и Кромптона и разбогатевшего благодаря эксплуатации их изобретения, и в образах ограбленных и гибнущих в нужде изобретателей. Показательно, что Линтон ставит в один ряд "манчестерских шерстяных королей", "пилей" и "кобденов", т. е. и промышленников-фритредеров и консерваторов, всячески сопротивлявшихся отмене хлебных законов. Очевидно, Линтон понимал, что в борьбе против пролетариата они выступают сомкнутым строем.
Стихотворение "Труд и Прибыль", появившееся впервые в журнале "Труженик" в 1847 г., произвело большое впечатление на чартистов. В течение ближайших нескольких лет оно неоднократно перепечатывалось другими чартистскими газетами и журналами.
Огромное влияние на творчество Линтона оказали революционные события 1848 г. Он развивает бурную публицистическую и общественно-политическую деятельность, помещает большое количество статей и стихотворений о революции в журналах "Республиканец", "Демократическое обозрение", "Красный республиканец" и др. Большая часть его поэтических произведений посвящена революционным событиям во Франции ("Гимн Анархии", "Каинова печать", "Современные эпитафии"), в Италии ("За Рим"), в Англии и Ирландии ("Элегия о наших днях"). Особое место занимает его большая поэма "Погребальная песнь народов" (A Dirge of the Nations), в которой поэт попытался обобщить опыт революционного движения последних лет во всех странах Европы.
(Линтон был в Париже в марте-апреле 1848 г.), кровавая расправа французской буржуазии над рабочими в июне 1848 г. и так называемая позиция невмешательства, занятая в 1848 г. английской буржуазией. Не случайно в одном из своих публицистических выступлений Линтон назвал Англию страной "лавочников и торгашей". "Корень зла, - писал он с горечью, - в нашей "коммерческой" позиции... Какое значение могут иметь честь, доброе имя и чистая совесть, когда лавочка в опасности, когда симпатия к справедливости может лишить нас процентов?".
В своих блестящих сатирических эпитафиях, написанных в 1849-1850 гг., каждая из которых занимает от двух до четырех строк, Линтон с яростью обрушивается на буржуазных душителей революции и их пособников. Он воздает "должное" палачам революции, таким, как Одиллон Барро:
Предатель без ума и чести,
Палач по самое нутро,
Искариот и Каин вместе -
Не менее остра эпитафия Тьеру:
Рак языка прервал его житье,
И это вряд ли странным назовешь:
Типун венчает мелкое вранье,
Из эпиграмм, посвященных палачам французской революции, следует еще отметить эпитафию Эжену Кавеньяку, которого Линтон противопоставляет его брату Годфруа, сражавшемуся на стороне республики. Вместе с тем Линтон не забывает и об английской буржуазии, делавшей все возможное, чтобы задушить революционное движение. Он выступает против буржуазной прессы, ожесточенно клеветавшей на чартизм и революции на континенте Европы. Достается в этих эпитафиях и политическим лидерам английской буржуазии, таким, как Рассел:
Архангел Михаил и черт
Друг с другом вновь вступили в прения:
Черт испугался, что милорд
Избрав для своих политических эпиграмм форму надписей на надгробьях, Линтон тем самым как бы хотел подчеркнуть обреченность буржуазной реакции, ее неизбежную гибель. Даже в самые тяжелые времена разгрома революционного движения он продолжал верить в конечное торжество народного дела. Острота критики буржуазии, которой достиг в эти годы Линтон, еще не свидетельствует, однако, о его полном освобождении от буржуазных иллюзий. Теперь эти иллюзии слабее, но они все же сохраняются, и это сказалось на взглядах и деятельности Линтона после поражения революции 1848 г. События 1848 г. во Франции заставили чартистов, в том числе и Линтона, задуматься над перспективами чартистского движения. Опыт февральской революции показал им, что всеобщее избирательное право и республика далеко не представляют собой панацеи от всех зол. Отсюда - более пристальное внимание к вопросам будущего устройства общества.
Однако, став субъективно непримиримым противником буржуазного строя, Линтон, как и большинство чартистов, не понял исторической необходимости пролетарского социализма. Объективно его деятельность способствовала утверждению буржуазной демократии.
"коммунизма" социалистов-утопистов, в частности против Этьена Кабе. Видимо, известную роль сыграли здесь свойственные чартистам "антикоммунистические" настроения в вопросе о земле, явившиеся следствием деятельности земельного общества О'Коннора. Поражение революции на континенте Европы и чартизма в Англии привело Линтона к духовному кризису, от которого он уже не смог до конца оправиться. 1849 год был для Линтона годом разочарования в чартизме. По выражению Гарри Поллита, "крушение чартизма открыло путь самой черной реакции". Многие из активных участников и руководителей движения оказались в тюрьмах. В 1849 г. произошел окончательный раскол в чартизме: представители его левого, более революционного крыла решительно порвали с "о'конноризмом". Но и левое крыло оказалось в эти годы в трудном положении. Джонс был в тюрьме, откуда он вышел лишь в середине 1850 г., а Гарни не отличался особой последовательностью и определенностью своих воззрений. Фактически левое крыло оказалось почти без руководства. Вторая половина 1848 г. и весь 1849 г. были для чартизма временем идейного разброда и организационной неустойчивости. С этим связан пессимистический оттенок поэтических произведений Линтона 1848-1849 гг., таких, как "Элегия о наших днях", "Заключенные" и др.
В "Элегии" образы осенней природы постоянно ассоциируются с затуханием чартистского движения. Иногда эта связь дана посредством обычных сравнений:
Слетают листы.
Одни за другими уходят герои,
И гибнут надежды, одна за другою...
иногда - через фантастический образ "блужданий свободы":
И тонет во мгле.
Во мгле ты не можешь найти к нам дороги,
Хоть мы ожидаем в тоске и тревоге,
Свобода...
полностью уступив место циничной и жадной буржуазии. Линтон более не верил в рабочее движение в его "традиционно-чартистской форме". Полтора года спустя он подверг его жестокой критике. Однако никаких других форм рабочего движения он в это время не видел в Англии. Кроме неопределенных надежд на конечное торжество "Свободы", он ничего не мог противопоставить ликованию победившей буржуазии, которая, оправившись от испуга, начала решительно проводить свою линию во внешней и внутренней политике Англии. Не случайно в своей крупнейшей поэме этого периода - "Погребальная песнь народов" - Линтон обращается к Англии с ненавистью и презрением. Он ненавидит "Англию лавочников" (Shopkeeping England) и презирает тех, кто отказался от борьбы, кто отступил в "мир собак, благоговейно трепещущих в своей конуре".
"Погребальная песнь народов", вышедшая в конце 1849 г., - один из немногих памятников чартистской поэзии, в которых отражено поражение революции 1848 г. не в форме отклика на отдельные этапы борьбы, а в форме большого художественного обобщения, которое вобрало в себя всю борьбу народов Европы. Поэма эта интересна по своей проблематике. В ней Линтон ставит вопрос о роли и месте поэта в моменты поражения революции - тема, редкая даже для чартистской поэзии.
Скорбные раздумья Линтона, который после поражения чартизма и революционного движения на континенте почувствовал себя "выключенным" из борьбы, нашли свое выражение в трагическом образе Поэта-Прометея, прикованного к скале и бессильного помочь людям в борьбе, на которую он сам их подымал.
Перед взором поэта проходят картины кровавых столкновений во Франции, Италии, Венгрии; тяжелой поступью идут народы, несущие своих мертвецов; зимний шторм, внезапно разразившийся в июне, губит молодые побеги. Посредством тонких художественных штрихов Линтон конкретизирует эти отвлеченные образы, заставляет читателя сопоставить их с животрепещущими историческими событиями недавних, всем памятных дней. Так, в образе разбушевавшегося шторма, губящего надежды демократии, подобным штрихом является слово "июнь". Лмнтон очень часто использует многозначность лексических средств с целью конкретизации символических отвлеченных образов. Он парадоксально сталкивает контрастирующие слова, добиваясь того, что в них выявляется скрытый и значительный смысл. Так, например, поставленные рядом существительное июнь и прилагательное зимний (winter june), никогда не встречающиеся вместе (разве что в географических описаниях южных широт), останавливают внимание читателя, говоря ему о противоестественности, о катастрофичности описываемых событий. В этом словосочетании лежит идея поражения весны, ее капитуляции перед суровыми силами зимы. Но что особенно важно, такое столкновение семантически, казалось бы, несовместимых слов заставляло, несомненно, воспринимать образ июня символически, ассоциируя это слово с июньским поражением пролетариата.
Показывая разгром революционного движения в Европе, Линтон одновременно ставит вопрос, который он, видимо, считал для себя особенно важным: каковы должны быть место и роль поэта в условиях поражения революции? Сама постановка этого вопроса диктовалась реальной общественно-политической ситуацией в Англии 1848-1849 гг.
и справедливость борьбы. Он признает, что путь борьбы тяжел, что жертвы неизбежны, что народы заплатили дорогой ценой за свой порыв к свободе. Но он отказывается смотреть только назад. Взор его неизменно обращается к будущему. Главный его аргумент в пользу продолжения борьбы состоит в понимании всех ужасов реакции, всей тяжести положения народов. Будущее не должно быть похоже на настоящее. Пусть неизбежны поражения, пусть скала, к которой он прикован, "позеленеет от его слез", но его девизом остается неизменное "Вперед!".
Что должен делать поэт в такие моменты истории, если он сохранил решимость бороться? Поэт видит погруженных в мертвый сон "солдат свободы", перед ним раскрывается картина запустения. Но он обязан найти тех, кто способен продолжать борьбу, разбудить спящих, растревожить покорившихся своей участи, ибо ему одному даровано "искусство гневного стиха". Вожди либо убиты, либо томятся в тюрьмах. Некоторые из них эмигрировали, иные отреклись от своих прежних убеждений. 1848 год был в этом отношении переломным. Вся либеральная и буржуазно-"радикальная" интеллигенция при первом же организованном вооруженном выступлении пролетариата растеряла весь свой либерализм и радикализм. Поэтому образ поэта, прикованного к скале, терзаемого отчаяньем и бесплодно взывающего: vivos voco! становился характерным в своей реальности символом.
И, наконец, поэт слышит голос, откликнувшийся на его призыв, голос человека, готового продолжать борьбу.
В "Погребальной песне народов" ощущается влияние поэзии Шелли и вместе с тем с большой наглядностью проявляется переосмысление романтической эстетики, которое сказывается и в жанровом характере поэмы, в системе образов, в композиции, в лексике и т. д. Этот процесс выработки нового метода был чрезвычайно сложен; поэма Линтона свидетельствует о том, что иногда ему удавалось нащупать верный путь - путь к реализму.
очерк истории чартизма. Переосмысление опыта чартизма отнюдь не означало для Линтона отказа от чартистских идей, от требований хартии. В открытом письме к Гарни (1850) он писал: "Если мои слова имеют какой-нибудь вес, я скажу: держитесь хартии, или - если не существенно название - избирательного права и его гарантий". В этом же письме он провозгласил свою верность принципам чартизма: "Считаю своим долгом заявить, - писал он, - что с какой бы программой и какой бы организацией ни было поднято чартистское знамя, я всегда стану под него". Более того, когда Гарни пытался сколотить объединение из представителей буржуазных партий и группировок с целью оказать давление на парламент и таким способом добиться социальных преобразований, Линтон дал ему суровую отповедь. "Насколько мне известно, - писал он, - это буржуазная политика... Но это не моя политика и, надеюсь, не ваша". Задача состоит "не в том, - писал Линтон, - чтобы влиять на представителей правящего класса, но в том, чтобы иметь своих представителей у власти". Перефразируя известную английскую народную пословицу, он называет затею Гарни попыткой "сшить шелковые кошельки для народа из свинячих ушей представителей буржуазии в парламенте".
единства, отсутствие партии, которая могла бы возглавить движение, и, наконец, отсутствие четкой программы борьбы. В критике Линтона были и слабые места. Он ошибался, например, отрицая массовые политические митинги как одну из форм революционного движения. "Тринадцать лет непрерывного словоизвержения и горлодерства, - писал он, - производимого миллионом с четвертью человек, разумеется, следует рассматривать как достаточный пролог к делу, которое они объявили необходимым... Чартистское движение умерло. Оно могло бы стать успешным, если бы Иерихон вигов мог быть разрушен с помощью трубных звуков". Однако главное утверждение Линтона соответствовало истине. Отсутствие подлинно революционной рабочей партии было, действительно, одной из основных причин поражения чартизма. Линтон, далеко стоявший от марксизма, имел весьма смутное представление о том, какая партия нужна была рабочему движению, но отсутствие ее ощущал необычайно остро.
Линтон резко выступал против всяких попыток возродить движение в его прежней "традиционно чартистской форме". В 1851 г. он обратился к группе деятелей чартизма со следующими словами: "Ваше последнее совещание вам не поможет. Чартизм действительно умер. Похороните его достойно и подумайте, что теперь следует делать.
Ваша попытка оживить чартизм (если можно назвать оживлением гальванизацию трупа) не удастся. К тому имеются три основательные причины:
1. У вас нет партии, к которой вы могли бы обратиться. 2. У вас нет необходимых принципов, на основе которых можно было бы создать партию. 3. У вас нет ясного плана действий".
Линтон упорно и настойчиво искал новые принципы и новые организационные формы борьбы. Он пытался выработать программу новой организации, которую называл "республиканской". По мысли Линтона, "в качестве фундамента, на котором она будет воздвигнута, надобно взять основные пункты хартии". Однако особенности его мировоззрения, сложившегося под влиянием идей буржуазного просвещения, утопического социализма и практического опыта чартистского движения, увели его с правильного пути, толкнули на сближение с буржуазным республиканизмом мадзиниевского толка. Но опыт классовой борьбы в Англии, в которой он принимал живейшее участие, мешал ему разделить все иллюзии мадзинистов к "официальной демократии".
"Эмансипация буржуазии через революцию 1789 г. была лишь шагом на (историческом. - Ю. К.) пути.
Буржуазия, увенчанная в 1830 г., забыла об этом, забыла, что поступь истории ускоряется, что нельзя внезапно остановить борьбу за свободу, которую ведут "низы общества"... В глазах тех, кто имел привилегию называться обществом в древности, рабство было естественным порядком вещей... но рабы превратились в крепостных. Феодальное общество не сомневалось в том, что это новое положение было правильным, однако (общественное. - Ю. К.) развитие привело к тому, что крепостные стали наемными рабочими. Буржуазное общество вполне удовлетворено этим и радуется, что, наконец, установлен "окончательный" порядок. Увы, логика истории не имеет жалости даже к респектабельной буржуазии. Человечество все еще прогрессирует и настаивает на том, чтобы двигаться вперед еще быстрее, - быстрее, чем на это способна наша буржуазная колымага... рабство наемного труда должно быть упразднено.
Попытка остановить этот процесс была причиной грозного июньского восстания. Попытайтесь продолжить эту попытку, и июньский конфликт покажется мелкой стычкой нескольких бойцов наступающей армии бедняков...". Отсюда Линтон делал тот вывод, что современное общество - это буржуазное общество и что царство буржуазии не бесконечно. В этой же статье он писал: "... феодализм умер. Исторически закономерно и необходимо, что для буржуазии наступает ее "последний день". Каждому овощу свое время. Буржуазия может теперь собирать свои пожитки".
Убеждение в необходимости продолжать борьбу заставило Линтона направить основное внимание на создание новой ("республиканской") партии и на выработку программы этой партии. В социальных преобразованиях Линтон видит теперь основу и главный смысл политической борьбы. "Народ не только захватит власть, - писал он, - но и использует ее в своих материальных интересах. Это и есть та самая социальная реформа, которой так боятся правящие классы".
Программа, предложенная Линтоном, была сформулирована им в десяти "Письмах о республиканизме", опубликованных в 1850 г. в "Красном республиканце". Она свидетельствует о том, что Линтон сохранил ряд мелкобуржуазных иллюзий, которые снижали ее революционность. Так, отрицая частную собственность как средство эксплуатации, Линтон тем не менее признавал мелкобуржуазную частную собственность, обреченную на отмирание всем ходом развития капитализма.
на труд и т. д.) была чревата для него весьма серьезными последствиями: он не понял и не оценил идей Маркса и Энгельса, выступал в оппозиции к коммунистическим идеям социалистов-утопистов и тщетно пытался соединить борьбу за социально-политическую революцию в Англии с деятельностью "Центрального демократического европейского комитета", о лидерах которого Герцен писал, что "от них на двести шагов веет реакцией" {А. И. Герцен. Былое и думы. Л., 1946, стр. 429.}.
Попытка Линтона создать революционную "республиканскую" организацию в Англии оказалась столь же безрезультатной, как и деятельность "Европейского комитета". Сам Линтон позднее в своих воспоминаниях объяснял провал своих начинаний недостатком организаторских способностей. Однако дело здесь было, разумеется, не только в этом. Деятельность Линтона не увенчалась успехом потому, что, во-первых, чартистское движение близилось к полному упадку: во-вторых, программа, предложенная Линтоном, мало соответствовала классовым интересам английского пролетариата, ее содержание было противоречивым и практически неосуществимым.
Пытаясь создать "республиканскую организацию", Линтон стремился при этом использовать опыт борьбы за республику в других странах. Непосредственным результатом изучения революционных движений первой половины XIX века в странах западной и восточной Европы явилась серия исторических исследований, опубликованных Линтоном в разное время в журнале "Английская республика". Позднее, через несколько десятилетий, Линтон дополнил и переработал их и издал отдельной книгой "Европейские республиканцы" (The European Republicans, 1892).
Помимо очерков, написанных в 50-е годы, он включил в эту книгу воспоминания о Герцене и перевод значительного отрывка из "Былого и дум", воспоминания о Ворцеле, Штольцмане и Мадзини и перевод некролога Ворцелю, написанного Герценом.
Среди публицистических произведений Линтона наибольший интерес представляет его работа о декабристах, напечатанная в 1851 г. Статья, включавшая описание организации декабристов, событий на Сенатской площади и действий Южного общества, вызвала широкий отклик в чартистской прессе, а журнал "Друг народа" перепечатал ее почти целиком. Первоначально она была озаглавлена "Пестель и русские республиканцы" (Pestel and Russian Republicans). Позднее, дополнив ее, Линтон изменил название: включив статью в книгу "Европейские республиканцы", он озаглавил ее "Пестель и Рылеев".
разоблачив многочисленные клеветнические измышления по их адресу, распространявшиеся в Европе, и восстановив в целом правильную картину событий 1825 г. в России. Значение и интерес этой статьи далеко не исчерпываются изучением "опыта республиканской организации". Статья свидетельствует о глубоком внимании чартистов к судьбам русского народа и к истории русского революционного движения, об их связи с русскими революционными демократами, в частности с Герценом. Известно несколько принадлежащих перу других чартистских авторов произведений, которые были специально посвящены декабристам, например, роман Т. Фроста "Санктпетербургский студент" или его же статья "Объединенные славяне" и др.
Чартисты первыми в Англии увидели за официальной Россией русский народ, великих русских писателей и революционеров, сумели понять, что подлинную Россию составляют не "император Николай" и "казаки", а крепостные крестьяне, декабристы, Пушкин, Гоголь.
Разумеется, работа Линтона содержит значительное количество ошибок как в изложении фактов, так и в оценке декабризма. Противоречивость мировоззрения Линтона не позволила ему вскрыть дворянскую ограниченность революционности декабристов, показать роковое значение их оторванности от народа и т. д.
Среди всех стихотворений, написанных Линтоном в этот период, лишь очень незначительная часть была связана с его деятельностью по созданию республиканской партии: всего несколько отдельных стихов, напечатанных примерно в одно время в "Друге народа! и в "Английской республике" и небольшой цикл из пяти гимнов (Hymns at our Work). Они не представляют художественной ценности. В них отсутствует та связь с действительностью, без которой немыслимо никакое художественное произведение, а тем более политическая лирика.
Основная линия поэтического творчества Линтона в это время (в начале 50-х годов им были созданы лучшие его произведения) шла совершенно в стороне от рассмотренного выше направления его общественно-политической деятельности; она была связана с конкретной социальной действительностью и ее проблемами, с реальной борьбой народа. Большой цикл "Стихов и доводов против лендлордизма" (Rhymes and Reasons against Landlordism, 1850-1851), так же как и сатирическое направление в поэзии Линтона этих лет, по своему содержанию никак не связан ни с "Европейским комитетом", ни с "республиканской" организацией.
"Стихов и доводов", заключающий в себе 45 стихотворений, - одно из лучших произведений Линтона. Проблема, занимающая здесь Линтона, - поместное землевладение; основное место действия - Ирландия. В кратком введении, предпосланном этому циклу, Линтон писал: "Большая часть картин создана на основе ирландского материала, ибо чудовище лендлордизма проявило себя с самых ужасных сторон именно там; но при этом читатель должен помнить, что порочный принцип лендлордизма одинаков в Англии и в Ирландии, хотя последствия могут изменяться под влиянием различных обстоятельств". Отмеченная Линтоном роль лендлордизма в Ирландии соответствует реальному положению вещей, на которое указывал в свое время Маркс. "Если Англия, - писал Маркс, - является крепостью лэндлордизма и европейского капитализма, то единственный пункт, где можно нанести сильный удар официальной Англии, представляет собой Ирландия.
Во-первых, Ирландия является главной крепостью английского лэндлордизма. Если он рухнет в Ирландии, то он должен будет рухнуть и в Англии. В Ирландии эта операция осуществима во сто раз легче, потому что экономическая борьба сосредоточена там исключительно на земельной собственности, потому что там эта борьба есть в то же время и национальная борьба... Лэндлордизм в Ирландии поддерживается исключительно при помощи английской армии. Как только прекратится принудительная уния этих двух стран, в Ирландии вспыхнет социальная революция, хотя и в устаревших формах" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIII, ч. I, стр. 347.}.
Национально-освободительное и социально-революционное движение в Ирландии в 40-е годы XIX века было тесно связано с чартизмом. Ирландская проблема, постоянно привлекавшая к себе внимание Линтона, занимает почетное место в его творчестве. Линтон был сотрудником газеты "Нация" (орган "Молодой Ирландии"), в которой помещал свои статьи и поэтические произведения. Линтон-чартист смотрел на Ирландию как на могущественного союзника в борьбе с общим врагом - английскими правящими классами. В своих статьях он пропагандировал идею союза английского пролетариата с ирландским крестьянством, подчеркивал, что чартисты - единственные искренние союзники народа Ирландии. В противовес всевозможным филантропическим буржуазным проектам "помощи" Ирландии Линтон поддерживал идею освобождения Ирландии в ходе революционного переворота в Англии. В одной из статей он писал: "Вопрос стоит так: не "Англия против Ирландии", а английский и ирландский народы против кучки людей, угнетающих их обоих".
После 1848 г. Линтон продолжал работать над укреплением англо-ирландских революционных связей. Он надеялся, что это может содействовать возрождению разгромленных демократических сил в Англии и в Ирландии. Когда в 1850 г. возобновилось издание "Нации", Линтон снова принял участие в этой газете, помещая в ней стихи (под псевдонимом "Спартак") и статьи (под своим собственным именем). Стихи, опубликованные в "Нации", позднее вошли в цикл "Стихов и доводов".
Обличение помещичьего гнета вполне естественно занимает видное место в творчестве Линтона. В Англии того времени сложились две социальные группировки: лендлорды-капиталисты и сельскохозяйственные пролетарии - пауперы, которые были родными братьями промышленного рабочего. Подобно другим чартистам, Линтон видел в сельскохозяйственном пролетариате и мелком фермерстве крупную революционную силу и считал, что их интересы совпадают с интересами промышленных рабочих. В понимании Линтона лендлордизм был связан с капиталистической формой собственности на землю.
капиталистических отношений в сельское хозяйство Ирландии. Сущность этого процесса была вскрыта Марксом, который писал в 1855 г.: ""Ирландскому кварталу" в парламенте и ирландскому духовенству, повидимому, одинаково неведомо, что некая англосаксонская революция за их спинами производит коренной переворот в ирландском обществе. Эта революция состоит в том, что _ирландская земельная система уступает место английской, что система мелкой аренды заменяется крупной_, - так же как старые землевладельцы заменяются _новыми капиталистами_" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. X, стр. 341.}.
Цикл "Стихов и доводов" отличается широтой идейного замысла. Линтон задался целью вскрыть сущность лендлордизма, показав его источники и разнообразные формы проявления в социально-политической жизни Англии и Ирландии. Внутри цикла отчетливо намечаются следующие разделы: внешние признаки и сущность лендлордизма; социальные, экономические и политические явления, сопутствующие лендлордизму и находящиеся с ним в отношениях взаимосвязи и взаимозависимости; характеристика пролетариата и крестьянства и их положения в условиях лендлордизма; социальные и политические последствия системы лендлордизма; революционные выводы. Уже одно это перечисление ведущих тем цикла позволяет судить о том, насколько изменило и подход Линтона к объектам художественного изображения. Он стремится отбросить все постороннее, все случайное, обобщая и типизируя лишь те явления и факты, которые действительно имеют социально-историческое значение.
Линтон в этом цикле приближается к мысли, что основной причиной общего "социального зла" является частная собственность и капиталистическая система производства.
"Стихи и доводы" свидетельствуют о значительных изменениях в творческом методе Линтона. Стихи этого цикла, сравнительно с его более ранними произведениями, отличаются большей идейной глубиной, политической зрелостью и художественной силой. Последнее сказалось особенно в способах художественного воплощения социально-политических идей, т. е. в принципах построения художественных образов. Линтон почти целиком отказывается от абстракций, риторичности и схематизма, свойственных многим его ранним стихам. "Стихи и доводы" дают эмоциональное изображение типичных явлений социальной действительности, для них характерны реальные пластические образы, драматизм, диалог, живые сценки. В центре каждого стихотворения стоит образ человека, представляющий собой большое социальное обобщение и вместе с тем глубоко индивидуализированный.
Линтон уделяет большое внимание изображению психологии, показывает ее обусловленность социальным бытием человека. Иногда он по нескольку раз, но с разных сторон, изображает одно и то же общественное явление, глядя на него то глазами лендлорда-капиталиста, то крестьянина, то представителя фритредерской буржуазии. Но при этом объективная авторская оценка никогда не исчезает. Она совпадает с субъективной оценкой лирического героя, если этот герой - крестьянин или рабочий, и противоположна ей, если это -представитель эксплуататорских классов.
Значительную группу в цикле составляют стихотворения, написанные в духе народных песен. В них Линтон говорит о крестьянском труде, о тяжелом положении ирландского народа, о социальных взаимоотношениях сельскохозяйственного пролетария с другими классами общества, оценивая жизнь с точки зрения самих крестьян, выражая чувства, которые испытывают труженики. Поэт охотно использует жанр народной рабочей песни со всеми ее лексическими и ритмическими особенностями, нередко прибегает к народным оборотам речи, что является одним из частных проявлений общего изменения лексического и синтаксического строя его поэтического языка. Обращаясь к конкретным явлениям, Линтон избегает прежнего отвлеченно философского строя речи. Человек дается здесь в окружении конкретных социальных понятий. Особенно часто Линтон прибегает к чисто разговорным оборотам, благодаря чему картины, нарисованные им, приобретают характер повседневный, жизненный. Проблематика и художественные особенности "Стихов и доводов" свидетельствуют о росте художественного мастерства Линтона. Его метод отбора, обобщения и воплощения в художественных образах социальных явлений с полным основанием можно назвать реалистическим. При этом характер линтоновского реализма значительно отличается от критического реализма XIX, века. Реалистические картины социальной несправедливости, страданий промышленного и сельскохозяйственного пролетариата, жестокой эксплуатации составляют лишь одну сторону, одну тенденцию "Стихов и доводов". Вторую сторону составляет революционная перспектива общественного развития, обусловленная противоречиями современного социального строя. Эта революционная перспектива получает в цикле многоплановое отражение. Почти в каждом стихотворении, повествующем об угнетении народа, Линтон говорит о росте революционных настроений и революционной активности масс.
В ряде стихотворений поэт дает реалистические картины стихийной борьбы народа, расправляющегося с ненавистными ему эксплуататорами (убийство агента - "Revenge!"; поджог поместья - "Swing" и т. д.). Линтон видит в этом следствие "системы лендлордизма", результат эксплуатации народа. В других стихотворениях поэт призывает к продолжению организованной освободительной борьбы в Англии и Ирландии. Линтон обращается к истории борьбы чартистов и ирландских организаций ("Попробуем снова") и утверждает, что каждое революционное выступление народа - ступенька, ведущая к победе. Эта же мысль положена в основу стихотворения "Все ближе". Особенно показательно стихотворение "Выход". Оно представляет собой страстный, облеченный в форму боевой песни призыв к борьбе и организации.
Смело шествуйте вперед!
В ногу, брат, иди со мною,
Твердый шаг нас в бой ведет;
Твердых духом слава ждет;
Дружно шествуйте вперед!
В отдельных стихотворениях цикла поэт рисует картины светлого будущего народов, картины свободного труда как символа высшего счастья, доступного человеку.
были абстрактны, нечетки и утопичны, поскольку они были весьма далеки от научного социализма. Но будущее в их творчестве не было просто "благими пожеланиями", а непосредственным результатом той борьбы, на которую они вдохновляли английский народ, и этим объясняется их уверенность в победе и жизненность их социальных прозрений.
"Стихов и доводов против лендлордизма" представляет собой заключительный этап в творчестве Линтона как чартистского поэта. В середине 50-х годов он постепенно отошел от рабочего движения, что было связано прежде всего с временным перерождением самого рабочего движения. В эти годы Линтон все больше и больше сближался с революционными эмигрантами в Лондоне, в частности с Герценом и Ворцелем. Он переводил на английский язык сочинения Герцена, Мадзини и Гюго.
Во время Крымской войны Линтон издавал журнал "Северная трибуна" (Northern Tribune), почти целиком заполненный "военными" статьями. Во время подготовки войны Линтон откровенно выступал как ее сторонник, ибо надеялся, вопреки здравому смыслу, что она будет носить освободительный характер, что главный удар против николаевской России будет направлен через польскую территорию и непосредственным результатом войны явится национальная независимость Польши. Видимо, в этой точке зрения сказалось сильнейшее влияние на Линтона польских эмигрантов. Однако иллюзии Линтона быстро рассеялись, и он выступил с целой серией статей, направленных против политики английского правительства: "Война. Ради свободы или деспотизма?"; "Война, министерство и "Таймс"", "После Севастополя" и т. д.
В конце 50-х годов Линтон уехал в Америку, где прожил последние годы жизни.
Освободительные идеи, выработанные чартизмом, руководили Линтоном и в дальнейшей его деятельности - в пропаганде аболиционистских идей, в его борьбе против уродливых сторон американской "демократии", в его страстной защите Парижской Коммуны от клеветы реакционной американской прессы. Линтон принадлежит к тем немногим поэтам, которые прошли свой путь с чартистским движением от начала и до конца и творческая судьба которых была тесно связана с судьбой самого движения. Хотя Линтону не удалось подняться до таких идейных и художественных высот, как Эрнесту Джонсу, он тем не менее вошел в историю английской литературы как один из крупнейших представителей чартистской поэзии, как человек, неустанно боровшийся за освобождение английского народа от капиталистического гнета.