2
Диккенс пришел в литературу в знаменательный период истории Англии. Как и миллионы простых людей, бесправных тружеников, писатель был свидетелем того, как бурное и многообещающее народное движение за реформу свелось, по определению Маркса, к "ничтожным и показным результатам" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 383.}. Назревали новые социальные конфликты. Вопрос о положении "миллионов обездоленных... - писал Энгельс, - со времени билля о реформе стал вопросом общенациональным" {Там же, стр. 45.}.
Первые литературные опыты писателя относятся к области журналистики. С начала 30-х годов он сотрудничает в периодической печати в качестве репортера. В декабре 1833 г. на страницах журнала "Мансли мэгезин" появляется его первый рассказ "Обед на Поплар Уок". Затем на протяжении двух с лишним лет в газетах "Морнинг кроникл", "Беллс лайф", "Ивнинг кроникл" публикуется большая часть очерков и рассказов, которые впоследствии составили книгу "Очерки Боза" (Sketches by Boz, 1836-1837). Для псевдонима Диккенс воспользовался шутливым прозвищем своего младшего брата.
Книга в целом посвящена изображению разных сторон жизни Лондона. Наряду с бессюжетными, подчас чисто описательными очерками, в нее включены повести и рассказы с разработанной сюжетной канвой. Несмотря на жанровое разнообразие "Очерков Боза", в них явственно ощущается идейно-тематическое единство. Диккенс с самого начала задумал написать ряд однотипных очерков, подчиненных общему замыслу; "Очерки" разделяются на четыре цикла: "Наш приход", "Сцены лондонской жизни", "Характеры", "Повести".
Очерки Лондона, изображавшие его обитателей, его уголки и достопримечательности, появлялись и до Диккенса. На протяжении 10-20-х годов появились книги Ли Гента, Чарльза Лэма, Пирса Эгана. Эти сборники лондонских очерков изобилуют метко схваченными, часто комическими деталями. Диккенс обращается подчас к тем же объектам, что и его предшественники. Но важно то, что угол зрения у Диккенса существенно иной.
"Очерки Боза", созданные в пору широкого народного движения за демократические права, отражают тяготение художника к злободневной социальной проблематике. Пронизанные духом воинствующего демократизма, с сюжетами, почерпнутыми из жизни беднейших слоев населения, эти очерки противостоят тогдашней беллетристике так называемой "дэндистской школы" (Дизраэли, Бульвер). Реалистический характер и демократические тенденции ранней прозы Диккенса отметил Энгельс, ссылаясь на замечание газеты "Алльгемейне цейтунг", что "характер новейшей литературы претерпел полную революцию в течение последних десяти лет (т. е. за период 1834-1844 гг. - И. К.); что место королей и принцев, которые прежде являлись героями подобных рассказов, в настоящее время начинает занимать бедняк, презренный класс, чья жизнь и судьбы, нужда и страдания составляют содержание романов", и что "это новое направление таких беллетристов, как Жорж-Занд, Эжен Сю и Боз (Диккенс), является, несомненно, знамением времени" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. II, стр. 415.}.
Диккенс поставил перед собой задачу - дать "маленькие зарисовки подлинной жизни и нравов", как сказано в предисловии к первой серии очерков. Действительно, в центре внимания писателя находится Лондон со всеми типическими для крупного капиталистического города чертами: нуждой и бесправием "низших" классов, тунеядством и стремлением к наживе - "высших". Автор ведет читателя в самые бедные, самые грязные уголки столицы, о которых не принято было даже упоминать в "приличном обществе", и показывает ужасающие картины нищеты, порока, голодной смерти обитателей трущоб.
Герой одной из новелл ("Помощник судебного исполнителя") вспоминает случай из своей практики. Ему пришлось выселить из дома семью старой вдовы, которая была не в состоянии внести арендную плату. Описать за долги у нее уже нечего, и даже самой, помощник судебного исполнителя, делится хлебом с ее изголодавшимися детьми. Мать семьи, потерявшая рассудок от бесконечных страданий, вскоре умирает, а вслед за ней кончает счеты с жизнью ее старшая дочь, доведенная до отчаяния безысходной нуждой. Осиротевшие дети попадают в работный дом. И это отнюдь не единичный случай, утверждает устами рассказчика Диккенс, таких несчастных семей в Лондоне множество. Не менее страшные сцены повседневно разыгрываются в закладной лавке, куда то и дело приходят люди, вынужденные за бесценок отдавать последнее свое имущество, почти не имея надежды когда-либо выкупить его ("Закладная лавка").
Чрезвычайно выразительна завершающая книгу повесть "Смерть пьяницы". Здесь Диккенс рисует удручающую картину нужды, рассказывает о том, как умирает в одиночестве жена пьяницы, как тот обирает заболевшую дочь, выдает полицейским агентам своего сына, а затем погибает и сам. Правда, таких безнадежно мрачных сюжетов в "Очерках Боза" сравнительно немного. Гораздо чаще трагические эпизоды сочетаются с комическими, нередко сатирическими.
Теплым юмором проникнуты те страницы "Очерков", где Диккенс говорит о простых людях, отстаивает их право на счастье и доказывает, что в современном обществе только они обладают здоровыми человеческими чувствами. Для Диккенса люди из народа - пусть и обездоленные, униженные - не маленькие люди. Писателя восхищает их нравственное величие, душевная красота и чистота помыслов ("Наш ближайший сосед"). Пусть, пожалуй, излишне сентиментальна сцена примирения матери с "непокорной" дочерью, против родительской воли вышедшей замуж за бедняка ("Рождественский обед"); в этой сцене тем не менее писатель сумел показать благородство старой женщины, готовой забыть "проступок" дочери. Когда же речь заходит о представителях "высшего света", он не преминет подчеркнуть, что у них нет и в помине доброты и отзывчивости простых людей. Так, в рассказе "Сентименты" чванливый эсквайр, член парламента, так и не прощает своей дочери брака не по расчету. Людей из народа он противопоставляет аристократам и буржуа. Иногда это "мещане во дворянстве", лелеющие тщеславную мечту породниться со знатью, - иронический намек на компромисс буржуазии с аристократией, - как в рассказе "Семейство Таггзов в Рэмсгейте", где все старания героев кончаются комическим фиаско.
"мещан во дворянстве", их тяготение ко всему великосветскому - "романтическому", "фешенебельному". Молодые люди прикидываются разочарованными, мрачными, загадочными, разыгрывают из себя "байронических" героев, молодые девицы на выданье делают вид, будто самое упоминание о таких прозаических вещах, как пища, претит им. Перед читателем проходит вереница пошляков и обывателей: меланхолично философствующий Горацио Спаркинс (герой одноименного рассказа), "бескорыстный" вздыхатель, мечтающий о "жизни в шалаше" ("Сентименты"), и др.
В рассказе "Лавки и их содержатели" тон Диккенса становится гневным и горьким. Рассказывая историю одной из мелких лавок, владельцы которых неизбежно разоряются, будучи не в состоянии выдержать конкуренцию более сильных соседей, он в резких обличительных тонах рисует образ плута-лавочника, "краснорожего, бесстыжего бездельника".
В новеллах "М-р Миннс и его двоюродный брат", "Крестины в Блумсбери" и других предстает еще одна разновидность лондонского буржуа. Это - нелюдимый, замкнутый человек, эгоист и мизантроп, сухой и самодовольный. Он не любит веселья и ненавидит детей. В этих рассказах Диккенс делает первые зарисовки того образа, который в дальнейшем получит более полное художественное воплощение (Скрудж, мистер Домби и др.).
Мастер психологического портрета, Диккенс великолепно умеет создать запоминающийся образ, выделив в нем какую-либо одну существенную черту. Старый холостяк, брюзга ("Крестины в Блумсбери") ненавидит все живое, предпочитая "любоваться" похоронами. Чопорная героиня рассказа "Случай из жизни Уоткинса Тоттла" придерживается настолько строгих правил, что отказывается спать в комнате, где висит портрет мужчины. Так несколькими штрихами может очертить Диккенс и эгоизм и ханжество английского буржуа.
Диккенс не скрывает своего отвращения к беспринципности внутрипарламентской грызни тори и вигов. Сатирический намек на вражду партий дан в рассказе "Дуэль в Грейт-Уингслбери". Но особенно резко он говорит о той политической группировке, которая, в отличие от тори и вигов, наиболее последовательно выражала идеологию растущей промышленной буржуазии, - о так называемых фритредерах. Писателя отталкивали их попытки подвести теоретическую базу под своекорыстную практику буржуа, их демагогическое утверждение, будто они действуют в интересах народа. Так, например, в повести "Меблированные комнаты" выведен угрюмый, вечно всем недовольный, все и вся расценивающий с точки зрения практической выгоды "теоретик", для которого принципы "спроса и предложения" являются основой человеческих взаимоотношений. Кстати сказать, в качестве его противника здесь выступает тори, человек с претензией на аристократичность манер и вкусов. Оба политикана изображены явно сатирически, но совершенно очевидно, что теоретизирующего "утилитариста" Диккенс считает более опасным, нежели пустоголового консерватора. Иронически обрисованный образ поклонника Бентама появляется и в других рассказах и очерках (например, "Оратор из таверны").
причину невыносимого положения "низов", найти пути разрешения вопиющего противоречия между бедностью и богатством. У автора "Очерков Боза" нет четкого представления ни о причинах нищеты, ни о средствах ее искоренения. Путая причину со следствием, он часть ответственности за нужду и страдания возлагает на самих же бедняков (пагубное влечение к вину, дурной пример и т. п.). Противоречивы и его поиски средств к искоренению "социального зла".
Свой писательский долг он видит в том, чтобы побудить общество провести спасительные реформы, и возлагает большие надежды на общественную благотворительность. Однако при первом же столкновении с реальностью пресловутая благотворительность предстала перед Диккенсом в своих нелепых, уродливых формах. Поэтому, описывая, например, дамские филантропические общества (в одноименном очерке), он поясняет, что скучающие богатые дамы, стремясь перещеголять друг друга в модном деле попечительства, лишь мучают несчастных подопечных детей. В очерке "Общественные обеды" он рисует обед Общества друзей бедных сирот, устроенный якобы с благотворительной целью, а по сути дела, представляющий собой никчемную затею. Однако в заключительной части этого очерка Диккенс считает нужным подчеркнуть, что он протестует не против благотворительных учреждений, как таковых, а против тех карикатурных форм, в которые выливается буржуазная благотворительность.
Жизнь большого города (главным образом Лондона) - одна из ведущих тем всего творчества Диккенса. Уже в "Очерках Боза" отчетливо вырисовывается образ огромного политического, промышленного и торгового центра Англии XIX века, предстают во всей своей жестокой правде противоречия капиталистической цивилизации. На первых порах писатель воспринимает эти противоречия как извечные непреходящие контрасты богатства и бедности, блеска и убожества, пресыщенности и голодной смерти. Диккенс в "Очерках Боза" еще не видит тесной взаимосвязи богатства и нищеты.
Наблюдая жизнь большого города, автор "Очерков Боза" возмущается холодным эгоизмом обеспеченных людей, которые равнодушно проходят мимо человеческого горя и нужды. Его мысли по этому поводу заставляют вспомнить высказывания Ф. Энгельса, отмечавшего жестокое равнодушие, себялюбивую ограниченность, обособленность каждого из обитателей капиталистического Лондона и подчеркивавшего, что "нигде эти черты не выступают так обнаженно и нагло, так самоуверенно, как именно здесь, в сутолоке большого города" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 50.}.
Диккенс не может простить господствующим классам преступного равнодушия к судьбам угнетенных масс. Сам он говорит об этом страстно, взволнованно. Его художественная манера чрезвычайно разнообразна: мягкий юмор сменяется гневным сарказмом или горьким обличением, ирония - патетически-скорбным пафосом.
"Очерках Боза" преобладают жизнеутверждающие мотивы. Диккенс оптимистически смотрит на жизнь, веря, что добро возьмет верх над силами социального зла, которые он считает противоестественным отклонением от нормы. Основой оптимизма Диккенса является его мечта о лучшем общественном строе, уверенность в том, что в конечном счете справедливость восторжествует благодаря победе человеческого сердца и разума над злобой и неразумием. Антибуржуазные взгляды Диккенса отнюдь не делали его певцом "доброго старого времени", - как его стремился представить небезызвестный реакционный писатель Г. К. Честертон. Диккенсу была чужда идеализация средневековой Англия, свойственная Карлейлю и другим представителям "феодального социализма".
"том добром старом времени, когда кровь лили, как воду, а людей косили, как траву, во имя святого дела религии", явно имея в виду не только религиозное изуверство средневековья, но и младоторийскую идеализацию средних веков. В очерке "Докторс Коммонс" {Название лондонской коллегии юристов.} он с возмущением пишет, что суд вынес свой несправедливый приговор "в силу закона какого-то из Эдуардов".
Диккенс видит все то дурное, что несет народу капитализм. Но он смотрит вперед, а не назад. Он видит и прогрессивные стороны развития капиталистических отношений и полагает, что новое закономерно сменяет старое, что традиционный консерватизм оказался серьезной помехой на историческом пути Англии. Ему смешны сетования по поводу того, что разрушается вековой затхлый уклад жизни старых уголков Лондона.
В "Очерках Боза" Диккенс еще только складывался как художник. Сам он в 1850 г. в предисловии к новому изданию книги отмечал "очевидные следы спешки и неопытности".
Значение "Очерков Боза", однако, прежде всего в том, что уже в этом первом своем произведении Диккенс выступил как художник-реалист, идущий вразрез с основными тенденциями современной ему буржуазной литературы. Образы и темы первой книги получили дальнейшее, более углубленное развитие в творчестве писателя. В "Очерках Боза" Диккенс вплотную подошел к большим темам современности. Но форма очерка перестала удовлетворять писателя. Для Диккенса-реалиста, пытающегося воспроизвести правдивую картину жизни во всех ее противоречиях, раскрыть типические стороны действительности, показать динамику капиталистического общества, закономерным было обращение к неизмеримо более емкому жанру романа.
"Очерками Боза" Диккенс приступил к созданию "Посмертных записок Пикквикского клуба" (The Posthumous Tapers of the Pickwick Club, 1836-1837) - первого в ряду социальных романов 30-х и начала 40-х годов, принесших автору заслуженную славу далеко за пределами родины. За "Пикквикским клубом" последовали "Приключения Оливера Твиста" (The Adventures of Oliver Twist, 1837-1839), "Жизнь и приключения Николаса Никклби" (The Life and Adventures of Nicholas Nickleby, 1838-1839), "Лавка древностей" (The Old Curiosity Shop, 1840-1841) и "Барнеби Радж" (Barnaby Rudge, 1841). За это же время Диккенс подготовил к печати мемуары известного клоуна Гримальди (The Life of Grimaldi, 1838) и написал два цикла очерков, во многом близких по тематике и манере "Очеркам Боза" - "Портреты юношей" (Sketches of Young Gentlemen, 1838) и "Портреты молодоженов" (Sketches of Young Couples, 1840), а также рассказы, рисующие нравы обитателей вымышленного городка Мадфога (Mudfog - в буквальном переводе "Грязетуманск"), и несколько пьес, не получивших широкого признания. Пожалуй, ни в одном из произведений писателя не проявился так сильно, ярко и всеобъемлюще присущий ему оптимизм, как в "Записках Пикквикского клуба". Не случаен при этом самый выбор жанра комического романа, заставляющего вспомнить фильдинговский "комический эпос в прозе".
В предисловии к роману Диккенс сообщал: "Автор этого произведения поставил себе целью вывести перед читателем непрерывную череду лиц и событий, изобразив их по возможности живо и в тоже время правдоподобно и забавно". История создания "Записок" такова: Диккенс принял предложение издательской фирмы "Чапмен и Холл" написать в виде подтекстовок к рисункам художника Роберта Сеймура серию комических очерков о похождениях неудачливых спортсменов, членов охотничьего клуба. Замысел этот вскоре претерпел весьма существенные изменения. Текст оттеснил рисунки и целиком завладел интересом читателей; тем не менее Диккенс с большим вниманием относился к подбору и качеству иллюстраций. После смерти Сеймура, сделавшего рисунки к первым двум выпускам "Записок", Диккенс отверг услуги многих художников (в том числе и неизвестного тогда Теккерея), пока его выбор не остановился на X. Брауне, который под псевдонимом Физ впоследствии прославился как один из наиболее талантливых иллюстраторов его романов.
"Записки Пикквикского клуба", как и последующие романы Диккенса, появлялись ежемесячными выпусками. Поначалу встреченные читателем довольно равнодушно, "Записки" приобретают исключительный успех с выходом в свет пятого выпуска, где впервые появляется один из главных героев романа, Сэм Уэллер, слуга мистера Пикквика, расторопный, неунывающий, самоуверенный, свысока взирающий на провинциалов, исконный лондонец как по характеру, так и по своеобразному языку.
Вначале Диккенс предполагал построить свой роман как комическое описание приключений пикквикистов. Так и задуманы первые главы романа, содержащие нарочито "глубокомысленный" пародийный отчет о наукообразных изысканиях президента клуба мистера Пикквика, наивно восторженного ученого-педанта, добродушного чудака, посвятившего себя изучению такой животрепещущей проблемы, как "теория колюшки" (мелкой рыбешки), и раскрытию необычайно "загадочной" криптограммы на замшелом осколке камня, древность которой явно сомнительна.
Этот весьма оригинальный клуб объединяет людей, решивших "во имя прогресса науки и в просветительных целях" совершать путешествия по стране и обо всех своих изысканиях и наблюдениях присылать подробные отчеты в их лондонский центр. Подстать главе клуба и его друзья, обрисованные в начале романа как люди недалекие и в высшей степени чудаковатые. Немолодой и не в меру впечатлительный мистер Тапмен обладает весьма влюбчивым сердцем; мечтательный мистер Снодграсс всецело предан поэзии; трусливый и неловкий мистер Уинкл изображен по образцу героев модной тогда "спортивной повести", - он чрезвычайно дорожит своей репутацией искусного охотника и спортсмена, что дает возможность автору неоднократно комически обыгрывать его "дарования".
Дингли-Делл - всегда спит; глуховатой лэди, матери Уордла, вечно чудится угроза пожара, а развязный проходимец, мистер Джингл, случайный попутчик пикквикистов, постоянно ошарашивает собеседников бессвязным потоком отрывистых восклицаний.
Тем не менее все нарочито комические характеристики и ситуации придуманы автором отнюдь не ради чистой занимательности. И мастерски пародируемый канцелярский стиль в отчетах о деятельности "Пикквикского клуба" (гл. 1), и иронически-серьезное изложение сути разногласий ученых мужей этого клуба, и изображение "романтических" пристрастий меланхолического мистера Снодграсса, которые умело использует циничный аферист Джингл, - все это в сатирическом аспекте показывает реальную действительность, а элементы гротеска только подчеркивают и заостряют типические черты героев.
Диккенс очень скоро отказался от стеснявшей его сюжетной схемы: тема романа стала шире и смелее, а характеристики многих персонажей заметно изменились. В предисловии к изданию романа отдельной книгой автор рассказал, как постепенно он оставил свой первоначальный план - описание похождений членов клуба, - убедившись, что он скорее препятствует, нежели способствует развитию сюжета. Действительно, едва только отпала условная схема нанизывания отдельных, по существу не связанных между собой, комических эпизодов, действие сосредоточилось вокруг одного события - процесса, затеянного миссис Бардл, квартирной хозяйкой Пикквика, облыжно обвинившей своего простодушного жильца в вероломном нарушении обещания жениться на ней. Так усилилось сатирическое содержание многих образов, новый оттенок приобрел и юмор, согревающий, так сказать, "очеловечивающий" характеры положительных героев. Идея романа стала более глубокой, отчетливо проявилась его гуманистическая тенденция.
В "Записках Пикквикского клуба" уже более последовательно и полно, чем в "Очерках Боза", находит отражение романтическая мечта Диккенса о небуржуазных условиях существования людей, о господстве веселья и радости, доброты и самопожертвования в человеческих отношениях. Диккенс впервые делает попытку широко и многосторонне воплотить свое представление об идеальном герое, показать его в действии.
Чертами положительного героя он наделяет прежде всего мистера Пикквика. Смешной и чудаковатый, он вырастает на глазах у читателя, мало-помалу начинающего постигать силу убежденности и благородство этого человека. Внешний комизм лишь оттеняет душевную привлекательность диккенсовского героя.
"рыцарю печального образа", Пикквик и смешон и трогателен в своей непрактичности, в своем стремлении всегда и во всем поступать так, как подсказывает ему совесть и требует справедливость. Подчас конфликт Пикквика с действительностью приобретает характер трагического разлада, как и у испанского идальго, хотя, разумеется, совсем в иных масштабах.
"Посмотрите на Пикквика у Диккенса: не правда ли, он очень ограниченный человек? - писал Н. Г. Чернышевский, - а между тем, кто может не любить его, кто бы не посоветовался с ним и не послушался его совета?" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. II, стр. 800.}.
Некоторые исследователи пытаются изобразить Диккенса апологетом буржуазного строя на том основании, что любимый им герой Пикквик - буржуа. Это глубоко неверное, вульгарно-социологическое истолкование романа и его героя. Романист лишает Пикквика таких типично буржуазных черт, как эгоизм, стяжательство. У него нет и тени расчетливости, столь свойственной буржуа. Доведенное до крайности благожелательное отношение к людям подчас ставит его в нелепые, комические положения. Например, когда он пытается предотвратить якобы готовящееся преступление, его сначала принимают за грабителя, а потом за умалишенного. Пикквику даже в голову не приходит, что это "преступление" - злая выдумка его недругов: коварного Джингла, типично буржуазного комбинатора и дельца, и его слуги Джоба Троттера, плута и святоши. Впрочем, Пикквик не злопамятен. Видя своего врага в беде (встреча с Джинглом во Флитской долговой тюрьме), Пикквик от всего сердца помогает ему. С точки зрения трезвого буржуазного расчета Пикквику, после того как суд решил дело не в его пользу, проще всего было бы согласиться вручить взыскиваемые с него "судебные издержки и вознаграждение за убытки" Додсону и Фоггу. На их стороне была сила, на их стороне был закон, но бескорыстный, до прямолинейности принципиальный в своей упорной жажде справедливости герой предпочитает отправиться в долговую тюрьму.
В свете буржуазной морали бескорыстие, непрактичность, безрассудная доверчивость Пикквика в лучшем случае выглядят как чудачества. Кстати сказать, "чудак", т. е. человек, по своему внутреннему содержанию противостоящий складу мышления, склонностям и интересам, присущим буржуа, - это одна из самых привлекательных фигур в английской литературе, начиная с XVIII столетия. Как и чудаки Фильдинга, Смоллета, Стерна, диккенсовский Пикквик не умеет лгать, обманывать, изворачиваться, в своих действиях он руководствуется голосом чувства, а не холодного рассудка. Короче говоря, в романе он предстает как образ, прямо противоположный типичным буржуа - эгоистам, вроде Уинкла-старшего.
Положительный идеал Диккенса не исчерпывается образом Пикквика: с неменьшей симпатией романист рисует Сэма Уэллера. Если при первом знакомстве с Сэмом он кажется читателю разбитным, плутоватым лондонским парнем, то в дальнейшем это впечатление решительно меняется. Под влиянием Пикквика все ярче проявляются лучшие стороны натуры Сэма, истинного сына народа: ясность ума, находчивость, душевная отзывчивость.
"хорошего" слуги у "доброго хозяина", фигуры, столь распространенной в литературе, отстаивающей незыблемость устоев классового общества. Это - искренний друг, который разделяет и поддерживает честные и справедливые стремления своего старшего товарища и наставника. Не только личная привязанность и уж, конечно, не просто преданность слуги, а солидарность с бескомпромиссной, благородной позицией Пикквика побуждают Сэма подвергнуться добровольному заточению во Флитской тюрьме вместе с хозяином.
Наряду с Сэмом в романе действуют и другие люди из народа, такие же веселые, жизнерадостные, честные. Здесь и отец Сэма - чистая душа, простой и по-детски наивный человек; здесь и целая вереница слуг, мелких чиновников и случайных знакомых пикквикистов.
показать идеал человеческих взаимоотношений, которые никак не соответствуют моральным нормам современного ему буржуазного общества. Доброта, бескорыстие, благожелательность должны определять отношения людей друг к другу. Сама жизнь должна быть прежде всего радостной, счастливой. Диккенс ратует за содружество людей независимо от классовых различий. Впрочем, очень важно заметить, что всеобщее содружество людей, по Диккенсу, включающее и Пикквика, по своему положению принадлежащего к буржуазии, и помещика Уордла, весельчака и хлебосола, и множество простых людей из народа вплоть до последнего заключенного во Флитской долговой тюрьме, имеет демократический характер. Оно предполагает отказ от буржуазной морали, подчинение этическим нормам доброты, человечности. Естественно, что себялюбивый, черствый человек, истинный буржуа, Уинкл-старший никак не может стать другом этих людей, и понятно, что он не находит общего языка с Пикквиком, во всяком случае пока не "исправляется", - эпизод, характерный для раннего творчества Диккенса и свидетельствующий о вере писателя в перевоспитание буржуа.
Критическое отношение Диккенса к буржуазной действительности толкает его к идеализации патриархальных форм существования. Отсюда идиллические картины жизни в усадьбе мистера Уордла - Дингли-Делле. В этом мирном поместье всегда царит веселье, довольство, хозяин сердечно относится к слугам, а те, в свою очередь, отвечают ему добрым чувством. Особенно хороша эта гостеприимная усадьба в дни святок, которые Диккенс изображает так же любовно и проникновенно, как и в "Очерках Боза".
Однако гуманистический идеал Диккенса отнюдь не исчерпывается изображением патриархальной дингли-деллской усадьбы. Доброта и отзывчивость должны всюду определять отношения людей, - право на счастье и веселье имеют все. Поэтому мистеру Пикквику "не сидится" в гостеприимном Дингли-Делле. Человек, по мнению Диккенса, не может найти счастья, замкнувшись в своем узком мирке. Обособление от людей означает насилие над человеческой природой. Характерна в этом отношении сказочная история об угрюмом мизантропе-могильщике, которого в наказание за его озлобленность похитили подземные духи; затем он исправился, поняв противоестественность своего поведения. Чем меньше на свете останется мизантропов, тем скорее люди отрешатся от эгоизма, тем скорее восторжествует на земле добро, - такова мысль Диккенса.
Герой романа активно вступается за попранную справедливость. Если Пикквик в порыве негодования и обрекает себя на добровольное затворничество в долговой тюрьме, то ненадолго.
В первых главах романа господствует атмосфера безмятежного веселья. Затем Диккенс-реалист вносит новые краски в им же нарисованную идиллическую картину: повествование перебивают вставные новеллы, повторяющие некоторые мотивы "Очерков Боза". Не имея на первых порах прямого отношения к сюжету романа, они настойчиво напоминают о горе, нищете, ужасающих условиях существования людей из народа. По тону и характеру эти новеллы резко дисгармонируют с забавными эпизодами путешествия пикквикистов. Так, например, в первой из вставных новелл (гл. 3) повествуется о гибели спившегося актера. Рассказчик, его товарищ, присутствует при последних минутах жизни несчастного, он передает всю безысходность положения осиротевшей семьи, оставшейся без кормильца.
Правдиво изображает Диккенс убогое жилище бедняка: "Он лежал на старой откидной кровати. У изголовья висела рваная клетчатая занавеска, служившая защитой от ветра, который проникал в эту жалкую комнату сквозь многочисленные щели в двери... На заржавленной обломанной решетке камина тлели угли..."
В другой новелле (гл. 21) рассказывается о смерти ребенка и жены узника долговой тюрьмы, не вынесших лишений и голода. Их могли, но не захотели спасти от медленного умирания богатые родственники - отец узника и отец его жены, по чьей милости он попал в тюрьму. Выйдя на свободу, он жестоко мстит своему тестю. Писатель показывает, что этот, быть может, уродливый протест является ответом на бессердечие и бесчеловечность общества собственников. Диккенс говорит о всевластии денег в буржуазном мире. Девушку против ее воли выдали замуж за богача, оказавшегося умалишенным (гл. 11). Отец и братья, настоявшие на этом браке, морально виновны в ее гибели не меньше, чем сумасшедший, убивший свою жену.
Если во вставных новеллах встречается шутка, то звучит она мрачно, даже зловеще. Шутит умирающий актер: ему мерещится, будто он вновь на сцене и должен веселить воображаемых зрителей (надо же зарабатывать на жизнь!). Шутит безумец, убивший свою жену. Он издевается над "благородным" негодованием отца и братьев несчастной женщины. Эти и им подобные вставные новеллы призваны напоминать читателю, что жизнь полна горя и тяжких страданий, что безоблачное существование пикквикистов - это желаемое, а не сущее.
прекраснодушных гуманных пикквикистов писатель сталкивает с людьми совершенно иного типа: корыстными, расчетливыми, единственная цель существования которых - нажива. Юмор писателя все чаще и чаще получает сатирическую окраску. А в ряде картин, созданных Диккенсом, сатира достигает огромной силы обобщения.
Достаточно вспомнить хотя бы известный эпизод выборов в Итенсвилле (гл. 13), где Пикквику впервые довелось стать свидетелем наглого, беспринципного соперничества двух партий из-за голосов одураченных ими избирателей. "Синие" и "желтые", под которыми Диккенс явно подразумевал тори и вигов, не брезгуют никакими средствами. Они пускают в ход широковещательные демагогические декларации, чисто театральные эффекты, а когда это не помогает, прибегают к более действенным мерам: подкупу, распространению заведомо клеветнических слухов о противнике, спаиванию избирателей и даже прямому насилию.
Очень язвительно говорит Диккенс о роли печати, участвующей в предвыборных махинациях соперничающих партий: "Что за передовые статьи и какая пламенная полемика! - иронически восклицает он. - "Наш недостойный собрат "Газета", "Эта позорная и подлая газетка "Независимый", "Этот лживый и непристойный "Независимый", "Этот злостный клеветнический листок "Газета" - такие и подобные разжигающие наветы были в изобилии рассеяны на столбцах каждой из них, в каждом номере, пробуждая чувства пламенного восхищения и негодования в сердцах горожан".
Диккенс создает выразительный образ мистера Потта - редактора "Итенсвиллской газеты". Самодовольный демагог, беспардонный враль, он воплощает в себе всю политическую беспринципность буржуазных дельцов-карьеристов. В то же время декларирующий "диаметрально противоположные" взгляды редактор "Итенсвиллского независимого" решительно ничем не отличается от своего достойного коллеги.
Итенсвилл - вымышленный город. Но это никак не влияет на существо дела, сатира от этого не становится менее острой. Важно не только то, что Итенсвилл - один из многих возможных английских городков 30-х годов XIX века, где предвыборная коррупция - явление привычное и весьма распространенное. Писатель выдвигает на первый план наиболее характерные, типические черты буржуазной избирательной системы как таковой, и его сатира и поныне сохраняет актуальность.
пункт этой части романа - сцена суда над Пикквиком. Диккенс создает острогротескную картину. И здесь прием сознательного преувеличения, заострения образов - это мощное орудие диккенсовской сатиры - помогает полнее раскрыть и подчеркнуть их типичность.
Додсон и Фогг воплощают циничную беспринципность буржуазной юстиции. Дешевый сентиментальный эффект (слезы миссис Бардл при виде своего отпрыска), демагогические призывы к присяжным, передергивание фактов, заведомо тенденциозное толкование документов - все используют они, во имя личной корысти. Система допроса друзей мистера Пикквика, вызванных в качестве свидетелей, построена на запугивании; их намеренно сбивают с толку, чтобы добыть те сведения, которые могут быть истолкованы в пользу истицы. Показательно, что Додсон и Фогг, которым совершенно безразлично, на чьей стороне истина, и которых интересует лишь денежное вознаграждение, вслед за ответчиком отправляют в тюрьму свою клиентку миссис Бардл, недоплатившую им по договору.
Додсон и Фогг - не исключение. Писатель выводит целую галерею судейских чиновников - от высокопоставленных до сравнительно незначительных вершителей косного, бездушного и нечестного "правосудия" - и доказывает, что все здание английского судопроизводства построено на крючкотворстве, плутовстве, продажности. Судья, ведущий процесс, до сути дела, ничем не отличается от адвокатов, выступающих на стороне ответчика; поверенный Пикквика, Перкер, с завистью и восхищением наблюдает за ловкой игрой Додсона и Фогга.
Дарование Диккенса-реалиста проявляется с особой силой в описании долговой тюрьмы, куда попадает герой. Пикквик видит камеры, где находятся самые жалкие из заключенных, не имеющие ни малейшей надежды вырваться на волю. Перед ним проходят страшные картины человеческого горя, вопиющей несправедливости.
"справедливый" и "благородный закон", согласно которому закоренелого преступника кормят и одевают, а неимущему должнику предоставляют умирать от голода и холода. "Это не выдумка, - продолжает он. - Не проходит недели, чтобы в любой из наших долговых тюрем не погиб кто-нибудь из этих людей, умирающих медленной голодной смертью, если им не придут на помощь их товарищи по тюрьме".
Наряду с узловой темой второй части романа (суд и долговая тюрьма) Диккенс дает сатирическое обозрение других сторон жизни современной ему Англии. В частности, он продолжает начатое "Очерками Боза" обличение мелочного чванства, снобизма буржуазии, показывает ее низкопоклонство перед родовитой знатью: Перед читателем предстает светский салон миссис Лео Хантер (в буквальном переводе: охотница за львами), где широко открыты двери для любых знаменитостей, в том числе и для некоего капитана Фиц-Маршалла, который оказывается известным читателю авантюристом Джинглом. Громкое имя Фиц-Маршалла вскружило голову не только восторженной хозяйке дома, но и ее более трезвым гостям.
Актуальным для того времени оказывается и обличение религиозного фарисейства. Лицемеры и святоши (вроде сектантского проповедника Стиггинса) обманывают доверчивых прихожан, призывая их отрешиться от земных соблазнов, а на деле весьма рьяно предаются чревоугодию и возлияниям. Против Пикквика и его друзей ополчаются не только пройдохи-авантюристы, вроде Джингла, но и буржуазные дельцы, и законники, и ханжи-церковники. Тем не менее вера Диккенса и его героев в торжество справедливости одерживает верх.
"Записки Пикквикского клуба" - произведение очень сложное по композиции и по стилю. Это объясняется не только тем, что самая форма романа-обозрения, повествующего о странствиях героев, позволяла вводить по мере развития действия множество персонажей и описывать разнообразнейшие события, сопровождая их авторскими отступлениями. Дело в том, что роману, который был задуман как комические записки о деятельности "клуба чудаков", писатель сначала придал черты социальной утопии, а вслед за тем обогатил его важными социально-критическими мотивами.
"готического" типа, новеллу); он стилизует напыщенный слог отчетов о заседаниях пикквикского клуба, иронизирует над поэтическими потугами салонных рифмоплетов и т. п. Писатель отстаивает чистоту английского языка, обличая и высмеивая жаргонные отклонения от общенародной речи.
рождественскую песню; в его же уста вложена фантастическая повесть о могильщике, похищенном духами; Сэм Уэллер неоднократно вспоминает народные сказки.}. Текст романа обильно пересыпан пословицами, шутливыми поговорками. Широкую популярность приобрели так называемые "уэллеризмы" - юмористические изречения Сэма Уэллера "на случай", по большей части им изобретенные, но приводимые обычно с ссылкой на какой-нибудь анекдотический "источник" (например: "долой меланхолию, как сказал мальчишка, когда померла его учительница").
В "Записках Пикквикского клуба" Диккенс развил и обогатил лучшие традиции национального юмора. Вслед за романистами XVIII века, в первую очередь, за автором "Тома Джонса", Диккенс пронизывает свой "комический эпос" жизнеутверждающим весельем. Безудержная веселость диккенсовского романа призвана утвердить мысль романиста, что торжество доброго, здорового, честного над всем низким, злым, извращенным неизбежно.