6
Реалистическое мастерство Теккерея, достигшее полного расцвета и зрелости в "Ярмарке тщеславия", проявляется и в "Пенденнисе" и в "Ньюкомах", хотя и вступает здесь все более явно в противоречие с буржуазно-морализаторскими тенденциями писателя. Чернышевский недаром говорит о "роскошной раме" и "великолепной форме" "Ньюкомов", имея в виду, по всей вероятности, мастерски обрисованный социальный фон романа. Мастерство Теккерея - реалиста и сатирика - оттачивалось в борьбе с господствовавшими в буржуазной литературе его времени эстетическими вкусами и традициями. Теккерею приходилось идти наперекор общественному мнению светской черни и суждениям буржуазной прессы. Рукопись "Ярмарки тщеславия" была отвергнута журналом "Колберн мэгезин" и с трудом нашла издателя; перефразируя известную пословицу, можно сказать, что роман Теккерея был "слишком правдив, чтобы быть хорошим" с точки зрения британских снобов. Переписка Теккерея, служащая драгоценным комментарием к его произведениям, показывает, как горячо и последовательно отстаивает он в своем творчестве в 40-х и начале 50-х годов принципы реалистической эстетики. "За последние годы я стремился сделать лучшее, что в моих силах, как художник, говорящий правду и, - может быть, болезненно, - остерегающийся фальши", - писал он в разгар работы над "Ярмаркой тщеславия". "Искусство романа, - подчеркивает он в ответе рецензенту "Пенденниса", Д. Массону, - состоит в изображении природы, в том, чтобы с наибольшей силой воспроизводить реальность".
Реалистические принципы эстетики Теккерея имели отчетливо выраженную демократическую основу. Отражая в общественном содержании своих лучших произведений насмешливую точку зрения народа на паразитические "верхи", он считается с запросами широкого демократического читателя и в самом выборе своих изобразительных средств. Враг всякого литературного снобизма, он высмеивает аристократические притязания сторонников "чистого" искусства, рассчитанного на немногих ценителей. Подлинный юмор, утверждает он в своей замечательной статье о выдающемся английском графике Джордже Крукшэнке ("Вестминстер ревью", июнь 1840 г.), доступен самой широкой массовой публике.
"Бессмысленно уверять, будто тот или другой род юмора слишком хорош для публики, что оценить его могут лишь немногие избранные". Крукшэнк радовал "миллионы" своих соотечественников. И "простой секрет" этого успеха, по мнению Теккерея, в том, что Крукшэнк, "живя среди своей публики, сочувствует ей от полноты души, смеется над тем же, над чем она смеется, что он воодушевлен сердечной жизнерадостностью, без малейшей примеси мистицизма; что он жалеет и любит бедняков и вышучивает пороки богачей и что он обращается ко всем совершенно искренно и мужественно. Чтобы добиться большого успеха в качестве профессионального юмориста, - как и во всяком другом призвании, - человек должен быть совершенно честен и доказать, что он всей душой предан своему делу".
общественной жизни. Прекрасный знаток английского изобразительного искусства, он учится также у блестящей плеяды английских граверов и рисовальщиков, от Гогарта до Крукшэнка. И тем и другим своим учителям он многим обязан как мастер карикатуры, шаржа, гротеска, иногда даже буффонады, умело используемых им в целях реалистического обобщения фактов и сатирического суда над ними.
Бытописание не было самоцелью для Теккерея в период творческого расцвета. Достоверность бытовых деталей занимала его не сама по себе; он пользуется ими, чтобы ярче и выразительнее подчеркнуть типичность изображаемых им характеров и ситуаций.
Так, например, безвкусная претенциозная ваза в виде развесистой кокосовой пальмы - дар дирекции банка Бунделькунд, фигурирующая на парадных обедах в доме полковника Ньюкома, - служит как бы сатирической эмблемой сомнительных спекулятивных махинаций этого предприятия. Угрюмая гостиная в доме Осборнов, украшенная часами со скульптурной группой, изображающей жертвоприношение Ифигении, дает представление о нравах этой семьи, где все живые чувства убиты деловым расчетом. Теккерей подробно и неторопливо воспроизводит поступки, слова и мысли своих персонажей; но кажущееся спокойствие его повествовательной манеры обманчиво. Теккерей-сатирик лишь делает вид, что принимает как норму образ жизни буржуазно-аристократической Англии: в том благосклонно-одобрительном тоне, каким он повествует об этом образе жизни, сквозит злая, уничтожающая ирония. Своими саркастическими "похвалами" Теккерей достигает огромной силы сатирического отрицания. "Мы уже упоминали о выдающихся заслугах этой старой дамы. Она обладала капиталом в семьдесят тысяч фунтов...", - с ироническим умилением пишет он о мисс Кроули; или со столь же иронической серьезностью замечает, что "охота на куропаток входит как бы в обязанность английского джентльмена с наклонностью к государственной деятельности...".
Англии, но и против специфически-английского буржуазного ханжества и лицемерия. Делая вид, что он добросовестно разделяет все взгляды и предубеждения британского сноба, Теккерей доводил их до абсурда, представлял их демократическому читателю, как нечто нелепое, неестественное и безнравственное.
"Книги снобов" и "Ярмарки тщеславия" он особенно горячо и последовательно ведет борьбу против аристократического салонного жаргона, за демократизм, чистоту и ясность английского литературного языка. В "Ярмарке тщеславия" (гл. VI) обращают на себя внимание злые пародии на стиль романов так называемой "ньюгетской школы" и "фешенебельного романа". Теккерей борется против вымученных перифраз и гипербол, которыми злоупотребляли последыши реакционно-романтического направления в английской литературе: "Пиджак есть пиджак, а кочерга - кочерга,... а не вышитая туника и не гигантское раскаленное докрасна оружие...", - пишет он в цитированном выше письме от 6 мая 1851 г. Но, высмеивая искусственную напыщенность и бессодержательные гиперболы, он сам широко прибегает к заостренным, нарочито преувеличенным обобщающим образам, не боясь резкости своих сравнений. Пенденнис, по словам Теккерея, задушил свою любовь к простолюдинке Фанни, дочке привратника, так же как неимущие матери душат своих внебрачных детей. В "Ярмарке тщеславия", говоря о пагубном действии денежного расчета на семейные узы, он пользуется такой выразительной метафорой: "Я, например, знаю случай, когда банковый билет в пять фунтов послужил яблоком раздора, а затем и вконец разрушил полувековую привязанность между двумя братьями...". В английский народный язык прочно вошли многие понятия, приобретшие свой современный смысл впервые именно в произведениях Теккерея. Таково, как уже отмечалось выше, слово "сноб"; таков появляющийся во многих его романах выразительный сатирический образ "скелета в потайном шкафу", - метафора, посредством которой Теккерей подчеркивает, что кажущиеся благополучие и благопристойность капиталистического образа жизни прикрывают преступления против человечности. Замечательным образцом сатирической силы языка Теккерея являются его бесчисленные вариации на тему лизоблюдства, связанные с непереводимым английским словечком "toadeaters" ("жабоеды" - лизоблюды).
бесчисленное множество собственных имен, из которых каждое звучит как эпиграмма. Характерны, например, и фамилия Кроули в "Ярмарке тщеславия" (от английского глагола "ползать" - to crawl) и названия тех мест, где они проживают: приход Crawley-cum-Snailby (буквально - "Ползуново-улиткино") и городок Mudbury (буквально "Грязново"). Такой же сатирический характер имеет серия титулов семейства лорда Саутдаун, чье имя воспроизводит название распространенной породы английских "овец (Southdown), как бы намекая читателю на баранье тупоумие этих знатных особ; таков же сатирический смысл, скрывающийся в собственном имени высокородного Клода Лоллипопа, сына лорда Силлебаба {Lollipop - по-английски значит "леденец", но, кроме того, по своему звучанию ассоциируется и со словами to loll - бездельничать и to pop - выскакивать; sillabub - буквально - "взбитые сливки", ассоциируется также по звучанию со словом silly (глупый) и bubble (пузырь).}, и многие другие.
Теккерей по праву гордился своею ролью в борьбе за чистоту и ясность английского литературного языка {После выхода "Давида Копперфильда" Диккенса Теккерей утверждал даже, что "Ярмарка тщеславия" многому научила Диккенса в отношении литературного слога.}. Последовавшие за "Ярмаркой тщеславия" романы "История Пенденниса" (The History of Pendennis, 1848-1850) и "Ньюкомы. Записки весьма респектабельного семейства" (The Newcomes. Memoirs of a Most Respectable Family, 1853-1855) до некоторой степени примыкают к этому шедевру Теккерея. Писатель попытался подчеркнуть единство замысла всех этих произведений, связав их общностью многих действующих лиц. Так, например, в романе "Ньюкомы" немаловажную роль играет леди Кью - сестра лорда Стейна из "Ярмарки тщеславия"; Пенденнис - герой одноименного романа - знаком со многими персонажами "Ярмарки тщеславия" и является близким другом Клайва Ньюкома из "Ньюкомов".
"Пенденнисе", и в "Ньюкомах" (как и в более поздних "Приключениях Филиппа") ведется от лица самого Пенденниса. Прием циклизации, к которому прибегает Теккерей, напоминает отчасти циклизацию романов, составляющих "Человеческую комедию" Бальзака, и служит в принципе тем же целям. Писатель стремится таким образом внушить читателю представление о типичности изображаемых им ситуаций и характеров, стремится воспроизвести все сложное переплетение общественных связей и противоречий, характерное для реальной действительности его страны и его времени. Но, в отличие от Бальзака, у Теккерея этот принцип циклического единства ряда произведений выдержан менее последовательно и развит менее широко. Если "Человеческая комедия" в целом вырастает в широкое, всеобъемлющее полотно, где наряду со сценами частной жизни предстают и сцены жизни политической, финансовой, военной, то в "Пенденнисе" и "Ньюкомах" - общественная действительность воспроизводится все же по преимуществу в форме романа-жизнеописания или семейной хроники. При этом кругозор писателя в "Пенденнисе" и "Ньюкомах" до известной степени суживается по сравнению с "Книгой снобов" и "Ярмаркой тщеславия".
Правда, и "Пенденнис" и "Ньюкомы" содержат в себе немало ценных реалистических наблюдений и обобщений писателя, критикующего и буржуазное "преуспеяние" и буржуазную мораль. Но в целом в этих двух романах сказывается несколько более примирительное отношение к миру буржуазно-аристократических собственников, чем это было в "Ярмарке тщеславия". Характерно, что если "Ярмарку тщеславия" Теккерей демонстративно назвал "романом без героя", то теперь в "Пенденнисе" и в "Ньюкомах" он совершает попытку, которую еще недавно сам считал безнадежной, а именно, намеревается отыскать реального положительного героя в буржуазно-аристократической Англии своего времени.
Несостоятельность этой попытки до некоторой степени не могла не ощущаться и самим писателем, поскольку он продолжал оставаться на позициях критического реализма. Об этом свидетельствует предисловие Теккерея к роману "Пенденнис", где он с горечью говорит о том, что существующие вкусы и требования читателей и критики не позволяют писателю правдиво показать человека таким, каков он есть в действительности. "Мы должны, - замечает Теккерей, - задрапировать его и придать ему известную условную улыбку. Общество не потерпит естественности в нашем искусстве... Вы не желаете слышать, - хотя лучше было бы знать это, - что происходит в действительном мире, что делается в обществе, в клубах, в колледжах, в казармах, как живут и о чем говорят ваши сыновья...".
"попытался отважиться в этой истории на несколько большую откровенность, чем обычно принято", "Пенденнис" все же свидетельствует о том, что, в отличие от "Ярмарки тщеславия", писатель сознательно сдерживал и ограничивал себя в своих реалистических обобщениях.
"Пенденнис" отличается от "Ярмарки тщеславия" и в жанровом отношении. Это - роман, построенный по принципу жизнеописания, где картины общественной жизни занимают уже не центральное, а второстепенное место, подчиняясь биографическому сюжету. Полное заглавие романа многозначительно: "История Пенденниса, его радостей и злоключений, его друзей и его главного врага".
Этим "главным врагом" героя оказывается, как выясняется в дальнейшем, не кто иной, как он сам со своими ошибками, предубеждениями и иллюзиями, от которых он постепенно освобождается, отрезвляемый жизнью. Тема "утраты иллюзий", характерная для критического реализма и в Англии ("Большие надежды" Диккенса) и особенно во Франции (Стендаль, Бальзак и Флобер), звучит и в "Пенденнисе", но сравнительно более приглушенно. Теккерей показывает, как из-под юношеской восторженности и наивности его героя, рядового провинциального англичанина из "средних классов", проступают черты самодовольного себялюбца, сноба и карьериста. Пенденнис уже готовится продать себя посредством выгодной женитьбы, в расчете на состояние невесты и место в парламенте, "и если бы каждый мужчина и каждая женщина в нашем королевстве, которые продали себя за деньги или за положение в обществе, как намеревался сделать мистер Пенденнис, - иронически добавляет Теккерей, - купили хоть по одному экземпляру этих записок, то сколько тонн томов продали бы господа издатели Брэдбери и Ивенс!".
"счастливой" развязке, Теккерей избавляет своего героя от этой, столь типичной, сделки с собственной совестью. Благоприятное стечение обстоятельств, во-время открывающее ему глаза на то, что состояние его будущей жены основано на уголовном преступлении, и самоотверженная любовь его кузины Лауры (изображенной Теккереем, в отличие от Амелии, уже без тени иронии), "спасают" Пенденниса.
По воле автора, он приходит к концу романа умудренный, но не сломленный и не развращенный своим жизненным опытом: в основе этой благоприобретенной "мудрости" оказывается сознательное предпочтение мещанского счастья в маленьком мире семейных привязанностей испытаниям и опасностям общественной жизни. В "Пенденнисе" в творчестве Теккерея-романиста сентиментально-примирительные мотивы впервые одерживают верх над разоблачительной реалистической иронией, хотя еще и не заглушают ее. Самый выбор "положительного героя" и в "Пенденнисе" и в "Ньюкомах" свидетельствует о том, что писатель и не пытается искать положительных человеческих ценностей в сфере буржуазной общественной практики, в деятельности своих героев. Как видно, сама эта практика попрежнему внушает Теккерею настолько непобедимое недоверие, что он и не предполагает, чтобы ее изображение могло представлять положительный моральный и эстетический интерес.
"Виргинцах", снова возвращаясь к этому вопросу, Теккерей прямо говорит о том, что, по его мнению, "реальное, деловое содержание жизни" (the real business of life) может составлять лишь малую долю в бюджете романиста: писатель делает отчасти исключение лишь для военной профессии, "где люди могут проявлять храбрость или трусость" и где "писатель естественно имеет дело с интересными обстоятельствами, действиями и характерами, позволяющими ввести в повествование опасности, самопожертвование, героическую смерть и тому подобное". Но в остальном, утверждает Теккерей, "подлинные житейские дела вряд ли могут быть предметом изображения в литературе". Лавочник проводит большую часть жизни, торгуя сахаром, пряностями и сыром; юрист - корпя над заплесневелыми томами средневековых законов; портной - сидя на портняжном столе за изготовлением сюртуков и брюк...
"Что может сказать писатель о профессиональном существовании этих людей? Можно ли вынести правдивую деревенскую повесть о поденщике в грубых сапогах, получающем в день 18 пенсов?.. Как могут писатели полно изобразить в своих книгах такие вещи, как юриспруденция, биржевое маклерство, полемическая теология, мануфактурная торговля, аптечное дело и пр.?.. Все, что могут сделать авторы, - это показать людей и их дела - в их страстях, любви, смехе, забавах, ненависти и пр. - и описать эту сторону как можно лучше, принимая деловую часть, как нечто, само собой разумеющееся... Так, говорю ли я о настоящем или о прошедшем, я знаю, что я посещаю только театральные фойе, кофейни, ридотто, увеселительные места, ярмарочные балаганы, пиршественные и танцевальные залы жизни; а между тем, большой серьезный мир прошлого или настоящего корпит в своих кабинетах, работает за своими станками и продолжает свои привычные труды... Коридону приходится вывозить навоз и молотить ячмень, а не только объясняться в любви Филлиде... И хотя большинство лиц, о которых мы пишем, имеют, несомненно, свои важные дела и занятия, мы можем свести их с нашим читателем только тогда, когда они, как и он сам, ничем не заняты и свободны от своего труда".
Эти рассуждения Теккерея имеют двоякий интерес. С одной стороны, они свидетельствуют о том, что погоня за наживой, делячество, все формы общественной деятельности буржуазии, связанные с эксплуатацией народных масс, отталкивают писателя, который находит их принципиально антипоэтичными, антихудожественными. Но Теккерей отказывается и от изображения труда, лишенного в условиях капитализма творческого, созидательного пафоса, обезличенного и превращенного в товар. В поисках своего положительного героя писатель, таким образом, ограничивается лишь сферой чисто созерцательного, пассивного человеческого существования; производительная деятельность людей остается за пределами его романов. Если герои Теккерея и проявляют себя в труде, то труд их: рассматривается писателем, как нечто частное, что не имеет никакого реального значения для переделки существующих общественных отношений, для активного воздействия на мир.
Так, например, Пенденнис, вынужденный зарабатывать на жизнь, становится журналистом, а затем - профессиональным литератором-романистом (как и сам Теккерей). Клайв Ньюком, так же как и его друг Дж. Дж. Ридли (в романе "Ньюкомы"), избирает профессию художника. Но, хотя речь идет о профессиях, прекрасно знакомых по личному опыту самому Теккерею, он не раскрывает читателям сколько-нибудь подробно творческой жизни своих героев. Он, которому пришлось изведать столько испытаний и разочарований, а вместе с тем и побед в своей борьбе за правдивое, антибуржуазное искусство, ни разу даже не намекает читателям на то, что подобные проблемы могли встать и перед его героями. Все трудности, которые приходится преодолевать Пенденнису, Клайву Ньюкому и Ридли, имеют чисто технический, формальный характер. Проблема гражданской ответственности писателя и художника, проблема борьбы с буржуазным общественным мнением за правду в искусстве - все это обходится молчанием в изображении героев "Пенденниса" и "Ньюкомов". Понятен резкий отзыв Чернышевского относительно фигуры Клайва Ньюкома. По словам Чернышевского, "он своею мизерною судьбою и своими жиденькими ощущеньицами отвлекает наше внимание от других лиц, истинно интересных, он хочет быть не только центром, но и двигателем романа, - ну, это ему не по силам, - и роман движется - не то чтобы медленно, это бы еще ничего, - но вяло, движется к целям, вовсе не интересным" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр. 517.}. Более оригинальны по своему замыслу фигуры Этель Ньюком - гордой, независимой и энергичной девушки, в которой чувство собственного достоинства одерживает, наконец, победу над светским тщеславием, и, в особенности, отца Клайва - старого полковника Ньюкома.
участие в финансовых спекуляциях англо-индийского банка Бунделькунд. Именно эту наивность и неискушенность полковника Ньюкома в буржуазной практике и делает Теккерей основой его характера. Полковник Ньюком, по словам самого автора, призван быть новым вариантом современного Дон Кихота, воплощением рыцарски чистого, прекраснодушного отношения к людям. Закономерно, что по мысли самого Теккерея, эта духовная чистота и благородство не только не могут служить залогом жизненного успеха старика Ньюкома, но, напротив, "естественной" логикой вещей приводят его в богадельню, где он кончает свой век в одиночестве и нищете. Интересны сцены, связанные с донкихотской вылазкой полковника Ньюкома в политическую жизнь. Как и сам Теккерей, полковник Ньюком выдвигает свою кандидатуру в палату общин британского парламента и терпит при этом такой же крах. Политическая программа полковника Ньюкома необычайно противоречива. Защитник далеко идущих реформ, он, вместе с тем, не менее ревностно отстаивает необходимость охраны существующего порядка вещей (быть может, Теккерей не без иронии отразил здесь собственное представление о противоречивости и неприменимости к реальной жизни своих собственных политических идеалов): "Он имел обыкновение с величайшей серьезностью говорить о нашей конституции как предмете гордости и зависти всего мира, хотя удивлял нас в неменьшей степени широтой реформ, которые он ревностно отстаивал, а также и самыми удивительными старозаветными торийскими мнениями, которые защищал в других случаях. Он стоял за то, чтобы каждый человек имел право голоса; чтобы каждый бедняк работал недолгое время и получал высокую зарплату; чтобы каждый бедный священник получал вдвое или втрое больше жалованья, а у епископов отняли бы их доходы и выгнали бы их из палаты лордов. Но, вместе с тем, он был стойким защитником этой ассамблеи и поддерживал права монархии. Он стоял за то, чтобы снять с бедняков налоги, а так как правительству необходимы деньги, то он считал, что налоги должны платить богачи. Все эти суждения он высказал с величайшей важностью и красноречием в большом собрании избирателей и неизбирателей, собравшихся в городской ратуше Ньюкома под одобрительные возгласы неизбирателей ж к изумлению и смятению мистера Поттса из "Независимого", который в своей газете представил полковника Ньюкома как умеренного и осторожного реформатора".
"неизбирателям", т. е. тем, кто принадлежал к широким демократическим кругам, которые парламентская реформа 1832 г. оставила за бортом активной политической жизни. Нетрудно, однако, заметить, как это подчеркивает и сам Теккерей, что "демократизм" путаной программы полковника Ньюкома действительно представлял собою наивное донкихотство. Осуществить положительные радикальные требования этой программы, сохраняя вместе с тем существующий порядок вещей, было невозможно; и провал полковника Ньюкома на выборах воспринимается самим писателем как горький и неизбежный урок, данный жизнью этому простодушному старому мечтателю.
В образе полковника Ньюкома нельзя не заметить черт нарочитой идеализации. Полковник Ньюком действительно выступает как настоящий человек рядом со своими родичами - пигмеями, играющими роль столпов британской коммерции и британской индустрии. Он на голову выше своих братьев-коммерсантов и своего негодяя-племянника Бернса Ньюкома. Но Теккерей может достичь этого эффекта в изображении своего героя лишь посредством "фигуры умолчания". Он ничего не рассказывает читателям о действиях самого полковника в Индии, служивших, очевидно, интересам колониальной политики Великобритании. А сам полковник говорит о военных операциях против индийцев как о геройских подвигах, даже не догадываясь о том, какова истинная изнанка этих побед британского оружия. В этом отношении в трактовке колониальной темы критический реализм Теккерея оказывается гораздо более компромиссным и ограниченным по сравнению с английским революционным романтизмом. С образом полковника Ньюкома в творчество Теккерея с особенной настойчивостью входит намеченный и ранее в "Пенденнисе", в образах матери и жены героя, мотив христианского смирения и всепрощения. Полковник Ньюком умирает, прощая своих врагов, и Теккерей, ранее столь чуждый фальшивой сентиментальности, отдает ей дань в изображении смерти своего героя.
"Ньюкомов": "Боже! как хороши бывают люди! Сколько любви и счастья, сколько света и теплоты! Но... но отчего же меня утомляет эта сладкая беседа с другом, которого я так люблю, который так хорошо говорит? Но... отчего же, когда я дочитал книгу, я рад, что, наконец, дочитал ее? Будем говорить прямо: беседа ведена была о ничтожных предметах, книга была пуста" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр. 514.}.
"Ньюкомам", имеет большое значение для понимания творческой эволюции Теккерея. Чернышевский был далек от нигилистического отрицания этого романа, но он глубоко вскрыл противоречие между реализмом Теккерея, еще и здесь проявляющим себя в резком сатирическом изображении общественного фона, и теми "положительными" ценностями, которые писатель искусственно навязывает читателю вразрез с действительным ходом жизни.
В своем анализе "Ньюкомов" Чернышевский приходит к следующему выводу: "Великолепная форма находится в нескладном противоречии с бедностью содержания, роскошная рама с пустым пейзажем, в нее вставленным. В романе нет единства, потому что нет мысли, которая связывала бы людей и события; в романе нет жизни, потому что нет мысли, которая оживляла бы их" {Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч. в 15 томах, т. IV, стр. 521.}.
"Современнике" 1857 г. по поводу "Ньюкомов" было вызвано не только интересом великого русского революционного демократа к творчеству английского писателя, но и стремлением ответить на некоторые общие вопросы, возникшие в ходе борьбы революционно-демократического лагеря с либералами. Выступление Чернышевского по поводу "Ньюкомов" было полемически заострено, в частности, против Дружинина, который в своих статьях неоднократно пользовался новинками английской литературы как поводом и материалом для развития своих буржуазно-либеральных представлений о задачах искусства. В своей рецензии на "Ньюкомы" Дружинин приветствовал их, как "широкий шаг от отрицания к созиданию", как произведение, в котором сатира Теккерея уступает место "силам любовно-примирительным". Явно целясь в своих русских противников, поборников воинствующего гражданского, обличительного, реалистического искусства, Дружинин ссылался на автора "Ньюкомов", как на достойный подражания пример писателя, который якобы "стоит выше всех партий" и "все сливает, все примиряет, все живит в своем широком миросозерцании" {А. В. Дружинин. Собр. соч., т. 5, СПб., 1865, стр. 242.}. Чернышевский правильно уловил реакционный смысл выступления Дружинина и воспользовался романом Теккерея для того, чтобы с особой резкостью подчеркнуть значение идейности в искусстве и показать, что художественные достоинства произведения неотъемлемы от глубины и значительности его общественного содержания.