Глава 4. ТЕККЕРЕЙ
Творчество Теккерея составляет одну из вершин английской литературы XIX века. Теккерей, как и Диккенс, является создателем английского реалистического социального романа.
Реализм Диккенса и реализм Теккерея как бы дополняют друг друга. Как справедливо замечает английский прогрессивный критик Т. А. Джексон в своей книге "Старые верные друзья", следует "признать, что вместе они оба более полно представляют жизненную правду, чем порознь".
В отличие от Диккенса, Теккерей мало писал о трудящихся и обездоленных массах Англии. В центре его внимания были правящие круги страны - эксплуататорский и паразитический мир аристократии и буржуазии. Тем не менее для реализма Теккерея характерны черты народности, которые и определяют его глубину и обобщающую силу.
Проблема народности Теккерея отнюдь не может быть сведена к рассмотрению его прямых высказываний о трудящихся массах Англии (хотя эти высказывания имеют большое принципиальное значение). В его сатире, направленной против господствующих классов страны, в негодовании против титулованных бездельников и капиталистических дельцов, отразилось отношение пробуждающихся к политической жизни народных масс к паразитическим правящим "верхам". Очевидец чартистского движения в Англии и революций 1848 г. на континенте, Теккерей верно уловил и отразил в своих лучших произведениях нараставшее в массах сознание противоестественности и бесчеловечности собственнического, эксплуататорского общественного строя и непримиримости раздирающих его противоречий.
"Так называемые революции 1848 г. были лишь мелкими эпизодами, ничтожными щелями и трещинами в твердой коре европейского общества. Но они обнаружили под ней бездну. Под поверхностью, казавшейся твердой, обнаружился необъятный океан, которому достаточно притти в движение, чтобы разбить на части целые материки из твердых скал", - говорил Маркс в речи на юбилее чартистской "Народной газеты" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 398.}.
Теккерею остались неясными перспективы освобождения пролетариата, намеченные революциями 1848 г. Но он воспринял революционные события 40-х годов как грозное свидетельство непрочности и несостоятельности буржуазного строя, и это придало особую уверенность и боевую, наступательную обличительную силу его сатире. Сам Теккерей, как ни далек он был лично от участия в революционной борьбе трудящихся масс, отдавал себе отчет в этом объективно антибуржуазном, революционизирующем значении своего творчества. "Близится великая революция... - пишет он матери 26 марта 1851 г. - Все теперешние писатели как бы инстинктивно заняты тем, что развинчивают гайки старого общественного строя и подготовляют его к предстоящему краху. Я нахожу своеобразное удовольствие в том, что понемножку участвую в этом деле и говорю разрушительные вещи на добродушно-шутливый лад..."
Эта антибуржуазность имела свои определенные границы. Теккерей отвергал идеи социализма; он отвергал пролетарскую революционность. Но в уничтожающем сатирическом изображении ничтожества, паразитизма, хищнического себялюбия и лицемерия правящих классов его взгляды совпадали со взглядами широких демократических кругов английского народа, которые приняли на себя тяжелое бремя борьбы за парламентскую реформу 1832 г., которые выиграли борьбу за отмену хлебных законов в 1846 г. и которые во многом оказывали поддержку чартистскому движению.
В статье "Антицерковное движение. - Демонстрация в Гайд-парке" (1855) Маркс описывает как очевидец массовый митинг, организованный лондонскими чартистами и вылившийся в прямое и резкое выступление "низших" классов против "высших". Толпы рабочих выстроились по обе стороны дороги.
"Невольными актерами оказались элегантные леди и джентльмены, члены палаты общин и палаты лордов в высоких парадных каретах с ливрейной прислугой спереди и сзади, разгоряченные от портвейна стареющие господа верхом. Всем им на этот раз, однако, было не до прогулки. Они двигались словно сквозь строй. Целый поток насмешливых, задорных, оскорбительных словечек, которыми ни один язык не богат так, как английский, обрушился на них со всех сторон.... И что за дьявольский концерт получился из сочетания этого улюлюканья, шиканья, свиста, хриплых возгласов, топота, ворчанья, рева, визга, стона, гиканья, воплей, скрежета и других подобных звуков! Это была музыка, способная довести людей до безумия и пробудить чувства даже у камня. Удивительная смесь из взрывов подлинного староанглийского юмора и долго сдерживаемой кипящей ярости..." {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 371-372.}.
Эта типическая жизненная сцена может до некоторой степени служить пояснением реалистической сатиры Теккерея. "Как сквозь строй" проходят по страницам его "Книги снобов" и "Ярмарки тщеславия" "элегантные леди и джентльмены" в сопровождении своей челяди, и в саркастических характеристиках, какими клеймит их писатель, слышится и народный юмор и народный гнев.
этого трудового народа над его угнетателями. О народных элементах политической и социальной сатиры Теккерея наглядно свидетельствует следующий замечательный отрывок из его раннего очерка "Казнь через повешение" (Going to See a Man Hanged, 1840).
"Всякий раз, как мне случается оказаться в Лондоне в большой толпе народа, я с удивлением размышляю о двух так называемых "великих" английских партиях, - пишет Теккерей. - Кем из двух великих лидеров дорожат, скажите на милость, эти люди?.. Спросите-ка этого обтрепанного парня, который явно посещал политические клубы и говорит толково, умно и здраво. Ему так же мало дела до лорда Джона, как и до сэра Роберта {Речь: идет о лорде Джоне Расселе, лидере вигов, и о сэре Роберте Пиле, представителе тори.}; и, да будет это сказано с должной почтительностью, его бы очень мало опечалило, если б мистер Кетч (палач. - А. Е.) привели водворил бы их обоих на место под этой черной виселицей. Что для него и таких, как он, обе великие партии?
Звук пустой, бессмысленное шарлатанство, нелепая болтовня; глупая комедия разногласий и дебатов, которая при любом обороте дела никак не меняет его положения. Так было всегда, начиная с тех блаженных времен, когда повелись на свете виги и тори; и для тех и других это, без сомнения, является премилым препровождением времени. Августейшие партии, великие устои, уравновешивающие британскую свободу: разве обе стороны не столь же активны, ревностны и громогласны, как и при своем рождении, и разве не готовы они так же рьяно драться за свои места, как всегда дрались ранее? Но что это? В то время, пока вы переругивались и препирались из-за ваших счетов, Народ (Populus), владениями которого вы управляли, пока он был несовершеннолетним и не мог сам о себе позаботиться, - Народ рос да рос, пока не стал, наконец, ничуть не глупее своих опекунов.
Поговорите-ка с нашим обтрепанным другом. Он, возможно, не вылощен, как члены Оксфордского и Кембриджского клуба; он не учился в Итоне; и никогда на своем веку не читал Горация; но он может мыслить столь же здраво, как лучшие из вас; он может говорить столь же красноречиво, на свой грубый лад; за последние годы он прочел много всевозможных книг и приобрел немало знаний. Как человек, он ничем не хуже нас; а в нашей стране наберется еще десять миллионов таких, как он, - десять миллионов в отношении которых мы, в сознании нашего бесконечного превосходства, действуем в роли опекунов, и которым, по нашей щедрости, мы не даем ровнехонько ничего.
... Он - демократ, и будет стоять за своих друзей так же, как вы стоите за ваших; а друзей у него - двадцать миллионов, и... через несколько лет большинство их будет ничем не хуже вас. Тем временем вы будете попрежнему выбирать, дебатировать и дискутировать и отмечать ежедневно новые триумфы в защите славного дела консерватизма или славного дела Реформы, - до тех пор, пока -".
"совершеннолетии" и разгонит своих самозванных "опекунов", о которых с таким презрением от лица народа говорит здесь писатель. В сатирических обобщениях, созданных Теккереем в период расцвета его реализма, отразилась, хотя бы и непоследовательно, именно эта, народная точка зрения.
В статье "Выборы в Англии. - Тори и виги" Маркс следующим образом определяет расстановку политических сил в стране в середине прошлого столетия: "Вместе с тори народные массы Англии, городской и сельский пролетариат, ненавидят денежные мешки. А вместе с буржуазией они ненавидят аристократию. В вигах же народ ненавидит оба класса: аристократию и буржуазию, лендлорда, который его угнетает, и денежного туза, который его эксплуатирует. В лице вигов народ ненавидит олигархию, которая правит Англией в течение более ста лет и которая отстранила народ от управления его собственными делами" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Об Англии, стр. 315.}.
В свете этого определения расстановки и соотношения сил в политической борьбе в Англии становятся очевидными демократические основы реалистической сатиры Теккерея. Презирая, разоблачая и высмеивая и тори, и вигов, и лендлордов, и денежных тузов, он тем самым объективно отражал в своих лучших произведениях настроения и интересы широких народных масс своей родины. Общественно-политические взгляды Теккерея и характер его реализма существенно видоизменяются на протяжении его творческого пути.
В творчестве Теккерея можно наметить три основных периода: 1) ранний период (1829-1845); 2) период творческой зрелости, открывающийся "Книгой снобов" (1846-1847) и имеющий своей вершиной "Ярмарку тщеславия" (1847-1848); 3) период упадка реализма Теккерея, начавшегося с середины 50-х годов. Периодизация эта, отражая внутренние закономерности творческого развития Теккерея, вместе с тем, в конечном счете, обусловлена социально-историческими факторами.
Молодость Теккерея совпадает с массовыми народными движениями, оказывавшими, по выражению Маркса, "давление извне" на правительственные круги, с борьбой за реформу 1832 г., с борьбой за отмену хлебных законов. Теккерей и сам принимает участие в этих движениях и поддерживает выдвигаемые ими общедемократические требования. Опыт самой жизни подводит его к мысли о том, что народ представляет собой могущественный фактор общественного развития. Но и в эту пору Теккерей мечтает о мирном, реформистском переустройстве английского общества. Успехи Лиги против хлебных законов дают ему повод надеяться, что в Англии "произойдет великая и великолепная мирная революция, и управление страной естественно перейдет в руки средних классов".
научил писателя; и эти уроки сказались на реалистических обобщениях "Книги снобов", "Ярмарки тщеславия" и романов начала 50-х годов. Но, видя в чартизме грозное знамение, свидетельствующее о несостоятельности буржуазной цивилизации, Теккерей не принимает идей социализма, отворачивается от рабочего движения.
Так возникают предпосылки для углубления противоречий между Теккереем-реалистом, честным и смелым обличителем буржуазно-аристократической Англии, и Теккереем - защитником "средних классов", проповедником мещанской морали.
Эти противоречия сказываются уже в "Пенденнисе" и "Ньюкомах", где писатель тщетно пытается создать образ положительного буржуазного героя. Они приводят, в дальнейшем, к все более обостряющемуся творческому кризису, который проявляется в "Приключениях Филиппа", "Дени Дювале" и др. Застой, наступивший в английской общественно-политической жизни после спада чартистского движения, способствовал усилению примиренческих буржуазно-апологетических тенденций в творчестве Теккерея. В условиях упадка рабочего движения в Англии, временной утраты английским пролетариатом той самостоятельной революционной политической роли, которую он играл в 40-х годах, возникали предпосылки для возрождения иллюзий о возможности стабилизации капиталистической системы. Эти иллюзии дают себя знать и в последних произведениях Теккерея. Но его поздние сочинения не могли и не могут заслонить в глазах читателей те новаторские, правдивые и смелые произведения, которые вошли неотъемлемой составной частью в демократическое культурное наследие английского народа. Вильям Мейкпис Теккерей (William Makepeace Thackeray, 1811-1863) родился в Калькутте; отец его, чиновник Ост-Индской компании, занимал довольно видную должность в управлении по сбору налогов. Вскоре после смерти отца, шестилетним ребенком, будущий писатель был отправлен учиться в Англию, Школьные годы его были тяжелыми. И в подготовительных частных пансионах, и в лондонской "Школе серых братьев" (неоднократно описанной в его романах) царили скаредность, палочная муштровка и схоластическая зубрежка. "Мудрость наших предков (которой я с каждым днем все более и более восхищаюсь), - писал иронически Теккерей в "Книге снобов", - установила, невидимому, что воспитание молодого поколения - дело столь пустое и маловажное, что за него может взяться почти каждый человек, вооруженный розгой и надлежащей ученой степенью и рясой...".
Будучи уже студентом Кембриджского университета, девятнадцатилетний Теккерей с горечью вспоминал в письме к матери: "Десять лет жизни я провел в школе; предполагалось, что эта мучительная дисциплина необходима для моего воспитания и обучения. Всеми силами я боролся против нее, но мне навязывалась все та же система; и плодом десятилетнего обучения оказалось слабое знакомство с латынью и еще более слабое знание греческого, - чего при других условиях я мог бы достигнуть за один год..."
"Я надеюсь, что ты отнесешься ко мне с большим доверием и не будешь воображать, что я ни на что не способен в жизни, раз я считаю учение в университете - пустой тратой времени...". Позднее, в "Книге снобов" и во многих других своих произведениях, Теккерей сатирически обрисовал возмущавшие его порядки Кембриджа и Оксфорда: унизительные средневековые кастовые различия между состоятельными и неимущими студентами; сухость и мертвенность учебной рутины; попойки и бессмысленные забавы "золотой молодежи" и низкопоклонство университетского начальства перед титулованными бездельниками... "Хотелось бы мне знать, сколько таких негодяев выпустили в свет наши университеты и сколько несчастий было порождено той проклятой системой, которая именуется в Англии "джентльменским образованием!"" - с негодованием восклицает Теккерей, описывая похождения дипломированного афериста Брандона в повести "Мещанская история".
на лучшую поэму - "Тимбукту" (медаль была присуждена сверстнику Теккерея, будущему придворному поэту-лауреату Альфреду Теннисону, за выспренние и вялые стихи на эту экзотическую тему). Теккерей откликнулся на конкурс пародийной шуточной поэмой, напечатанной в студенческом еженедельнике "Сноб".
В том же году он сообщает матери, что готовит "трактат о Шелли" для другого студенческого журнала "Химера".
Увлечение творчеством Шелли показывает, как широки были общественные интересы молодого Теккерея. Он принимает живое участие в дебатах о Шелли в студенческом клубе, зачитывается "Восстанием Ислама", которое называет "прекраснейшей поэмой", хотя и добавляет, что временами готов бросить ее в огонь. Теккерей разделял филистерские предрассудки относительно атеизма Шелля; но вместе с тем, как можно судить по его письмам этого периода, испытывал на себе могучее притягательное воздействие Шелли и как революционно-романтического поэта и как общественного деятеля. Эта биографическая черта еще раз подтверждает историческую преемственную связь между реализмом "блестящей плеяды" романистов в Англии и предшествующим революционным романтизмом. Каковы бы ни были разногласия молодого Теккерея с автором "Восстания Ислама", революционная поэзия Шелли и самая жизнь его {В письме к матери от 2-4 сентября 1829 г. Теккерей высказывает, перефразируя цитату из Бульвера, свою точку зрения на личность Шелли и его судьбу. Письмо свидетельствует, что Шелли восхищал молодого Теккерея своим человеколюбием и чистотою своих стремлений; воспитанный в правилах официальной англиканской ортодоксии, Теккерей с наивным простодушием высказывает надежду, что бог простит Шелли его заблуждения, памятуя благородство его намерений, и что душа поэта будет "спасена".}, отданная борьбе за свободу народов, не могли не вызывать у будущего сатирика размышлений над основными вопросами общественного развития и пробуждали в нем дух гражданского негодования.