II. Эволюция идей.
1. Литературное брожение
XVIII в. В области литературы стал веком контрастов, изобилия и перемен. Велик разброс жанров того, что публикуется и пишется в одно и то же время порой одним и тем же писателе: философские и политические эссе, галантные или сатирические рассказы, нравоучительные романы или светские комедии. Например, Монтескьё, серьезный и глубокий мыслитель, демонстрирует эти качества в «Духе законов», но он также отдает дань легкому жанру, сочиняя небольшие произведения «Книдский храм», «», а также свои знаменитые «». Вольтер является автором «» и «Задига», Дидро – автором «» и «Монахини». И так вплоть до Руссо, меньше всего склонного к литертинажу; однако и он почти одновременно пишет суровый «» и сентиментальный роман «Новая Элоиза». В том же предпоследнем десятилетии века появляются такие разные произведения, как «» Шодерло де Лакло (1782), «Женитьба Фигаро» Бомарше (1784), «Поль и Виргиния» Бернардена де Сен-Пьера (1787), « универсальности французского языка» Ривароля (1784) и, наконец, «Об эпохах природы» Бюффона (1787).
Подобное изобилие является признаком невероятного развития литературной продукции. Эта эпоха, которую с полным правом называют эпохой светской беседы, параллельно знаменуется блистательной победой письма. Пишут все: аристократы, буржуа, выходцы из народа, мужчины, женщины. Некоторые знаменитые люди – Прево, Мариво, Сен-Симон, Вольтер, Дидро, Ретиф де Да Бретон, - похоже, никогда не перестают писать»! Число «книготорговцев» (издательских домов) увеличивается и, невзирая на цензуру, несмотря на конкуренцию с анонимными изданиями из-за границы, они порой наживают солидные состояния. При таком изобилии история литературы вынуждена производить отбор, оставляя в забвении талантливых авторов, которых затмили гениальные современники. Это относится к Робберу Шалю, Мармонтелю, Реньяру, Дюкло, Вивану Денону…
Век Просвещения – совпадающий с концом Старого режима – является также эпохой перемен. Разнообразие и изобилие литературных произведений, политические волнения, среди которых эти произведения появляются, яркая (а иногда и мятежная) индивидуальность авторов приносят в мир литературы и искусства ветер свободы, предвещающий все будущие смелые нововведения. Период между строгим классицизмом предыдущего века (еще ощутимого у многих авторов) и идущим ему на смену романтизмом вполне заслуживает названия, предложенного лукавым Мишле: «Великий век».
новое пространство для битвы.
Салоны, кафе и клубы служат местами распространения идей и вкусов. В салонах, которые держат исключительно женщины (герцогиня дю Мэн, мадам де Ламбер, мадам дю тансен, мадам дю Дефан, мадам Жоффрен, мадемуазель де Лепинас, мадам Неккер и др.), встречаются друг с другом великие люди века, приходящие туда демонстрировать свои блестящие способности и искать поддержки, в которой им отказали при дворе. Многие литературные идеи и творения рождаются в этих роскошных особняках, где светскость беседы сочетается с духом свободы. Кафе, например, «Лоран», прославленное Монтескьё («Персидские письма», письмо XXXVI), или «Режанс», куда заглядывает племянник Рамо (см Дидро), или «Прокоп» и «Градо» служат очагами интеллектуальной крамолы. В меньшей степени подобными местами являются также клубы на манер английских. В которых рассуждают, спорят, протестуют.
В этих свободных пространствах писатель укрепляется в своей независимости, в своем праве на свободу слова и в своей миссии нести свет просвещения. Цензура не дремлет, поражая даже великих (Вольтера, Дидро, Руссо), но ей не удается затормозить новые веяния и прекратить иронические нападки. Английский образец (получивший во Франции широкое распространение) побуждает людей взяться за перо – скорее для того, чтобы требовать уважения в котором им до сего дня было отказано, а в конце века даже для того, чтобы задуматься об организации и принятии законодательства в области литературных прав. Сражение будет иметь еще больше шансов на успех, поскольку выйдет за национальные рамки и обретет международный размах. Вся Европа приковала взоры к Франции и желает (по образцу Фридриха II или Екатерины Великой) принять у себя диссидентов.
Другая форма свободы проявляется в новом признании личности, права каждого человека на счастье, наслаждение, роскошь. Спор о «роскоши» и ее показное восхваление Вольтером в «Светском человеке» (1736) являются символами эпикурейской тенденции века, который спешит забыть боязливое ханжество последних лет правления Людовика XIV. Во время регентства и в первую половину правления Людовика XV афишируются богатство и роскошь, культивируется галантность, о ней много говорят. Ватто и Ланкре на своих полотнах воспроизводят праздничный, беззаботный и фривольный мир; Буше изображает будуарные развлечения. Пришедшая с Востока экзотика служит ширмой для разврата; фигура «повесы» делает разврат привлекательным, либертинаж превращается в форму свободы, отстаиваемой философами.
.
«Критическому рационализму», во имя идеала свободы и разума отказавшемуся от всякого предубеждения и самоуправства. Распространенному больше в первой половине века и связанному с классицизмом, противостоит зарождающееся около 1750 г. чувственное течение – предшественник романтизма, главным представителем которого является Руссо. При более тщательном изучении становится понятно, что эти два внешне противоположных течения мирно уживаются друг с другом. Если «» (1761), например, представляет собой шедевр сентименталистской литературы, то «», написанная тридцатью годами ранее, уже является весьма и весьма «сентиментальным» романом. Дидро, которого считают самым большим материалистом среди мыслителей, восхваляет достоинства патетики в искусстве и одновременно высказывается за приоритет сердца, а не разума, тем самым он солидаризируется с желчным аристократом Вовенаргом, который утверждал: «Чувство не может быть фальшивым». «Персидские письма», «Жизнь Марианны» так же, как позднее «Опасные связи» или «Женитьба Фигаро», иллюстрируют это соотношение разума и чувства.
Современный исследователь Роже Лофе объединил под названием «стиль рококо» внешне противоположные литературные направления. Термин «рококо» относится к изящным искусствам и служит для обозначения, скорее уничижительного, стиля, преобладавшего в период эпохи Регенства и Людовика XV и отличавшегося многочисленными мелкими деталями, эстетической изысканностью (стиль «рокайль») и экзотической фантазией. Живописть Фрагонара, Грёза, превозносимая Дидро, так же как изящная и богато декорированная мебель, роскошные будуары, предназначенные для интимных свиданий, искусственно природные сады, названные «английскими», - все это относится к стилю «рококо». В литературе это – утонченные, двусмысленные произведения, которым из-за разнообразия стилей и манер трудно дать однозначное определение. Лофе так определяет течение: «Стиль рококо отражается в проявлениях шаткого равновесия общества в период заката абсолютной монархии» («Стиль рококо, стиль века Просвещения», 1963).