Обломиевский Д. Д. Роман 10—30-х годов: [Французская литература XVIII в.]. Лесаж. Мариво. Прево // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994. — На титл. л. изд.: История всемирной литературы: в 9 т.
Т. 5. — 1988. — С. 96—100.
Электронная публикация: ФЭБ
Адрес ресурса: http://feb-web.ru/feb/ivl/vl5/vl5-0962.htm
—30-х ГОДОВ.
ЛЕСАЖ. МАРИВО. ПРЕВО
В XVIII в. заметное место во французской литературе занял роман, наиболее полно отразивший основные этапы просветительского движения. Прежде всего в романе шла разработка принципов реализма, новых приемов раскрытия психологии героев.
Роман первой половины XVIII в. многое взял из предшествующего периода — и у психологической повести г-жи де Лафайет, и из реально-бытового романа, созданного Сорелем, Скарроном и Фюретьером, и из философско-аллегорического романа Фенелона. Для французского романа первой половины XVIII в. был также очень важен опыт соседних литератур. Так, «Робинзон Крузо» Дефо был переведен во Франции в 1720 г., а «Гулливер» Свифта — в 1727 г. Оба эти произведения были весьма популярны, имели немало переделок, «продолжений» и подражаний. Позднее пришло знакомство и с другими английскими романистами (Филдингом, Ричардсоном и др.).
Опыт английского романа был особенно важен для таких французских писателей, как Мариво и Прево. Английскому влиянию в области романа предшествовало испанское. Ярким примером творческого переосмысления приемов и методов испанского плутовского романа (Алемана, Кеведо, Гевары, Эспинеля) стал Ален-Рене Лесаж.
—1747) богато и многообразно. Он писал и серьезные комедии, и незамысловатые пьески для ярмарочного театра, много переводил с испанского. Свободной переделкой испанского образца (Гевары) явился его первый роман «Хромой бес» (1707) — яркая сатирическая картина современного писателю общества. Над следующей своей книгой — романом «Приключения Жиль Блаза из Сантильяны» — писатель работал двадцать лет, постепенно публикуя отдельные части книги (1715—1735).
Как и в первом своем романе, так и в комедии «Тюркаре» Лесаж в «Жиль Блазе» высмеивает дворян, чиновничество, богачей, их алчность, тщеславие. Писатель дает широкую сатирическую картину современного общества, не щадя при этом ни актеров, ни судей, ни петиметров, ни придворных вельмож, ни врачей, ни рядового дворянства, ни священников. Но при всем этом он уже не считает, что развитие общества остановилось на разложении феодализма. Он приближается к позициям просветителей, убежден, что в обществе есть позитивные здоровые силы. Это обстоятельство определяет перестройку жанра плутовского романа, которую предпринимает писатель в «Жиль Блазе», однако не преодолевая до конца его структуру.
На первый взгляд «Жиль Блаз» — типичное произведение плутовского жанра. Действие романа протекает в атмосфере плутней, хитроумных проделок и мошенничества. Одну из главных тем составляет в книге Лесажа тема обмана. Центральным героем, как и в классическом испанском плутовском романе, выступает здесь бедняк — человек, лишенный материальных ресурсов, вынужденный, чтобы просуществовать, идти в услужение к людям материально обеспеченным и богатым, к дворянам, чиновникам, священникам. Общим у Жиль Блаза с героями плутовского романа является и его страсть к бродяжничеству, его склонность к странствиям, связанная с тем, что он не чувствует себя прикрепленным к определенной социальной среде, что он прежде всего индивид, одиночка, обязанный всем не своим предкам, а самому себе.
Существенно, однако, что Жиль Блаз, в отличие от кеведовского Пабло или алемановского Гусмана д’Альфараче, уже не только плут, не только жулик. В потенции это человек, преодолевающий в себе плута. Лесаж раскрывает характер Жиль Блаза в развитии.
Жиль Блаз не только принимает участие в многочисленных кражах и мошенничествах, но и прямо вступает в последовательную борьбу с плутами, ворами, корыстными людьми, пытающимися присвоить себе чужое состояние. Он объявляет войну людям, которые стараются жить на чужой счет. Впрочем, герой отнюдь не всегда бывает таким. На службе у герцога Лермы его захватывает жажда наживы, тщеславие, тяга к роскоши, высокомерие; он утрачивает веселость, забывает и о своих родителях, оставшихся в нищете, тогда как он богат и славен. Но он ведь рассматривает этот период своей жизни как время своего морального падения и затем радуется более всего тому, что ему удалось преодолеть в себе все эти пороки, освободиться от корысти и тщеславия. Отделяя себя от плутов, не желая иметь ничего общего с ворами, Жиль Блаз прекращает паразитическое существование, перестает быть прихлебателем, делается независимым от своих хозяев, от высших сословий, от богатых. Он уже не относится к людям, живущим за счет других. Он не приспосабливается к существующему, а, напротив, противостоит ему, как выходец из социальных низов, из народа. Герой Алемана концентрировал в себе моральные устои общества, в котором жил. Он был плутом, потому что бесчестны все вокруг него: и трактирщики, и купцы, и судьи, и вельможи. Жиль Блаз же не похож на окружающий его мир, который стремится приспособить его к себе. Высокопоставленные особы, от которых герой зависит, чужды ему. Внутренне ему ближе простые, грубоватые соседи его родителей, которых он посещает после выхода из тюрьмы.
— не только в коренной трансформации образа пикаро; оно касается и общей тональности произведения. Испанский плутовской роман основывался на глубоко пессимистическом отношении к миру, на минорной, мрачной окраске существующего, исходил из концепций дисгармоничности бытия, из представления о человеке, как существе слабом, неразумном, из мысли о пассивном отношении человека к судьбе, которая им управляет. Герой испанского плутовского романа — чаще всего не субъект, а объект своих приключений. Он не организует их, а сам постоянно оказывается их жертвой. Такого героя окружал удивительно жестокий мир, подвергающий его бесчисленным издевательствам и испытаниям.
существующее. Он, правда, не забывает отметить власть так называемой судьбы, но вместе с тем показывает, как герой постепенно выбирается из этой зависимости, как Жиль Блаз все более и более самостоятельно строит свою жизнь. Жиль Блаз противостоит своим врагам как человек, владеющий своим сознанием. Это особенно важно для Лесажа как создателя предпросветительского романа.
Лесаж идет значительно дальше классического плутовского романа, создавая роман характеров. Персонажи его уже не тени, какими они являлись у Кеведо, отличаясь друг от друга только своим поведением по отношению к главному герою — преследовали его или помогали ему. Лесаж изображает персонажей уже в известной мере независимыми от центрального героя, рисует их характеры, обладающие своей причудой или страстью, пусть эти характеры очень часто не выходят у него за пределы одной черты или склонности. Все это раздвигает картину действительности, изображенную в романе Лесажа, делает ее более объективной, «объемной».
Следующий этап развития французского романа первой половины века связан с деятельностью Пьера Карле де Мариво (1688—1763). Мариво был видным журналистом и драматургом-комедиографом. Жанр романа занимает в его творчестве столь же значительное место, как и драматургия. Начал Мариво как продолжатель галантно-аллегорического романа прошлого века, но вскоре отошел от этой традиции. Новое качество жанра обнаруживается уже в пародийном романе «Телемак наизнанку» и повести «Карета, застрявшая в грязи», написанных еще в середине 10-х годов, но опубликованных позднее. В 20-х годах Мариво обращается к журналистике и драматургии. С начала 30-х годов он работает над своими основными произведениями. Роман «Жизнь Марианны» (1731—1741) публиковался отдельными выпусками; роман «Удачливый крестьянин» (1734—1735) был написан быстро, и публикация его пяти частей заняла менее года.
В своих комедиях Мариво выступает в защиту чувства любви как антисоциальной и антифеодальной силы, направленной против сословного неравенства, поскольку последнее мешает этому чувству, тормозит его проявление. В романе же «Удачливый крестьянин» писатель сочувственно изображает людей, не принадлежащих к привилегированному сословию (аналогичная тема намечалась и в комедиях). Герой романа Жакоб, плебей, сын фермера, приезжает в Париж из деревни, без материальных средств к существованию и не имея никакого образования. Он вращается среди ремесленников, мелких и крупных буржуа и чиновников, сталкивается то с хозяйками квартир, то с детьми разбогатевших крестьян, то с экономками, то с кухарками, то с тюремщиками. Писатель, по сути, выходит за пределы «низкого» социального слоя всего один раз, и то в конце романа, когда на сцене появляется граф Дорсан.
«Удачливый крестьянин» — движение его сюжета очень часто подчиняется реальным обстоятельствам. Судьбу героя определяют часто люди, стоящие на страже существующей сословной структуры и отвергающие Жакоба, как плебея, как лицо, принадлежащее к непривилегированному сословию.
«Удачливый крестьянин» не носит в то же время бунтарской оппозиционной окраски, какая была присуща «Жиль Блазу». Писатель не столько противопоставляет Жакоба общественному строю, сколько рассказывает о том, как герой в него врастал, приспосабливался к нему, поддавался его тлетворному, разлагающему влиянию.
Для «примиренческого» характера «Удачливого крестьянина» типично также то, что в нем максимально ослаблена активность героя. Судьба Жакоба зависит не от него самого, не от его воли, а от непредвиденных случайностей, от неожиданного поворота событий и обстоятельств. То внезапно умирает хозяин дома, в котором Жакоб служит лакеем и в котором он впервые надел городское платье, и тотчас же все рушится, он остается ни с чем, таким же бедняком, каким был до прихода в этот дом. То все решает встреча с м-ль Абер на улице, то герой по стечению неблагоприятных обстоятельств оказывается обвиненным в убийстве и попадает в тюрьму. То неожиданно заболевает и оказывается при смерти его покровительница г-жа де Фекур.
Основным достижением Мариво в этом романе было не выдвижение в герои плебея, а открытие в его характере глубины и сложности, тонкий психологический анализ его души. Это достигается своеобразным приемом: рассказывая в старости о своей жизни, герой как бы вновь переживает давно пережитое, поэтому поступки и мысли юного простака все время корректируются и оцениваются человеком, умудренным большим жизненным опытом.
— «Жизнь Марианны». Здесь особенно заметно воздействие классицизма с его мыслью о противодействии человека судьбе. В «Жизни Марианны» главное не события, а переживания героев, их чувства, размышления. Об этом писал сам Мариво во введении к книге, отмечая, что произведение представляет собой не «роман», не «выдуманную историю». Мариво более всего интересует внутренняя жизнь его героини. Рассказывая о многочисленных событиях своей жизни, Марианна уделяет много места не столько им, сколько размышлениям о том, что произойдет, если она поступит так или иначе.
у которых праздная, пустая душа, которые никогда не думают, а только всегда слушают и смотрят.
Во вступлении ко второй части «Жизни Марианны» Мариво выступает против людей, которые находятся во власти тщеславия, интересуются человеческим сердцем лишь постольку, поскольку речь идет о сердце сеньора, принца, короля. Мариво склоняется к точке зрения людей, более философски настроенных, менее «одураченных» сословными различиями, способных увидеть человеческое в кучере или в мелочной торговке. Эти слова нельзя забывать при характеристике образа Марианны, бедной девушки, не имеющей никакой материальной опоры в мире, бесправной, нищей, беспомощной, одинокой, но обладающей, благодаря убеждению в своей правоте, колоссальной внутренней силой. Она не только уравнена с персонажами высокого социального положения, но и превосходит их. Угрозы со стороны притеснителей как бы не существуют для Марианны. Героиня доказывает, что она не презренное существо, готовое подчиняться и молчать, а свободная личность.
Эмоциональное воздействие романа не в последнюю очередь создается контрастом между весьма скромным и даже униженным положением Марианны в мире и ее исключительной нравственной и духовной силой, питающей ее бесстрашный протест против насилия. В этой идейно-психологической коллизии — близость романа Мариво к Просвещению. «Жизнь Марианны» как бы предвосхищает во многом «Монахиню» Дидро, написанную много позже.
—1763) прожил трудную, полную приключений жизнь: был солдатом, монахом, принял сан священника, бежал из монастыря и, спасаясь от преследований церкви, прожил несколько лет в Англии и Голландии, где началась его литературная деятельность. В 1733—1740 гг. он издавал журнал «За и против», в котором знакомил французского читателя с жизнью и культурой Англии. При разном уровне общественной жизни в Англии и во Франции пропаганда английского опыта имела глубокий политический смысл, даже если Прево не касался острых политических тем, как это делал в те же годы Вольтер в «Философских или английских письмах» (1734).
Перу Прево принадлежат многотомные романы, например «Записки и приключения знатного человека, удалившегося от света» (1728—1731; семь томов) и «Английский философ, или История Кливленда, незаконного сына Кромвеля, им самим написанная» (1731—1738; восемь томов). Автор этих произведений близок по своим взглядам к первому поколению просветителей. Так, мы находим в этих романах и выступления против религиозного фанатизма, и проекты разумной организации общества (в «Записках и приключениях знатного человека»), а также образ «естественного человека» в его столкновении с цивилизацией и апологию разума (в «Кливленде»). Однако мировая слава Прево связана с произведениями иного жанра. Помимо этих многотомных книг, Прево создал несколько небольших остросюжетных психологических романов. Таков его роман «История одной гречанки» (1740) — рассказ о трудной судьбе молодой женщины, вырывающейся из турецкого гарема, но не решающейся разделить счастье с любимым ею человеком. Таков и роман «История кавалера де Грие и Манон Леско» (1731), составляющий последнюю и совершенно самостоятельную часть «Записок и приключений знатного человека».
«Манон Леско» отличает двуплановость структуры. В романе можно выявить очень плотно «населенный» нижний план, весьма напоминающий по составу и содержанию «Жиль Блаза» Лесажа. Здесь действуют брат Манон — кавалер Леско, богатые любовники Манон — г-н де Б., г-н де Г. М., а также его сын и др. Здесь играют огромную роль драгоценности, деньги, роскошные особняки, а вместе с тем картежные дома и тюрьмы. Это мир богачей, откупщиков, но в то же время мир картежников и мошенников. Отношения людей основаны здесь на жульничестве и обмане, а также на насилии и принуждении.
Над этим миром воздвигается второй план, где решающее значение принадлежит человеческим страстям. Именно любовь определяет поведение главного героя — кавалера де Грие, который ради нее готов пожертвовать дворянской честью, богатством, карьерой. Такова по сути и Манон Леско, которая не раз бросает ради любви к де Грие обеспеченную и богатую жизнь. Этим она существенно отличается от расчетливых и корыстолюбивых куртизанок Дефо — Молль Флендерс и Роксаны.
в нем душевных движениях. Сюда относится и самое возникновение в душе де Грие любви к Манон, любви, которая необыкновенно изощряет его ум, открывает его сердце тысячам ощущений. Переживания его внешне неожиданны, непредсказуемы, так, мучительная ревность к сыну де Г. М., терзавшая сердце де Грие, сразу преображается при получении письма Манон в мрачное и тупое спокойствие, а приступ бешенства, охвативший его сейчас же вслед за этим, переходит в неутешное горе, затем заметно слабеет и позволяет ему собраться с мыслями. Но эти резкие переходы психологически оправданы.
У романа трагический конец: Манон гибнет, а де Грие, полностью опустошенный и подавленный, уже не живет, а лишь доживает свою жизнь. Трагическая атмосфера произведения объясняется тем, что отраженные в нем две сферы — сфера любви и сфера богатства — противостоят друг другу как два взаимно враждебных мира. При этом Прево приходит к изображению диалектики человеческой души, полутонам, к изображению сложного переплетения добра и зла. Манон любит де Грие искренно и страстно, окружает его теплотой и заботой, сохраняет ему всегда «верность сердца». И в то же время, усвоив под давлением своей среды склонность с «приятностью провести свой день», она сама растаптывает свою любовь, утрачивает независимость и чистоту, но получает в обмен роскошную обстановку, особняк, карету, драгоценности. Только в Америке, где нет ни роскоши, ни карточной игры, ни спектаклей, она впервые чувствует свою независимость.
Манон представляется де Грие некоторой «загадкой», «весьма причудливым созданием». Причины ее поведения окутаны тайной. Он никак не может уяснить себе, является ли она «самой чудесной девушкой на свете», как это кажется иногда ему самому, или же она просто «подлая и вероломная любовница». Он никак не может понять, движет ли ею любовь или сострадание, когда она плачет, расставаясь с ним перед уходом к де Б. И дело здесь не только в том, что де Грие не способен ее постигнуть. Дело в объективных свойствах характера самой Манон.
осуждаемого, но и романтизируемого, вызывающего сочувствие и сострадание.
касается и самого де Грие, который в какой-то мере становится тождественным своей среде.
Правда, невзирая на все это, де Грие остается верен своей любви к Манон; более того, он совершает все свои картежные аферы, прощает мошеннические проделки Манон и даже участвует в них только из любви к ней. Но отпечаток двойственности все-таки ложится и на его образ, о котором сам автор замечает в предисловии к роману, указывая, что это «характер двойственный, сочетающий в себе пороки и добродетели». Прево делает огромный шаг вперед в изображении человека, в раскрытии сложности его души. Характер человека в представлении Прево лишен, однако, и той цельности, которая присуща действующим лицам произведений просветителей.
Писатель как бы обгоняет свое время и сближается с поздним Просвещением, как оно раскрывается в «Племяннике Рамо» и «Жаке-фаталисте» Дидро, в «Исповеди» Руссо. Более того, этот роман во многом предваряет Стендаля, психологическую прозу XIX—XX вв.
Но сам Прево едва ли осознавал свое новаторство. А когда в Англии появились романы Ричардсона, он именно в них увидел выдающееся художественное открытие века и отныне считал своей главной задачей знакомить французского читателя с произведениями английского романиста. Прево перевел «Клариссу» и «Грандисона». Восхищаясь этими романами, он, однако, не просто их переводил, а, убирая длинноты, делал более динамичными, чем в подлиннике.