Горные разработки в Ильменау
3 мая 1776 года Гёте впервые побывал в Ильменау, отчасти по делам службы: ему надлежало обследовать, какова там обстановка после пожара. Пожары тогда случались почти изо дня в день, и Гёте не раз приходилось мчаться верхом на лошади туда, где горело; пришлось ему заняться и организацией пожарного дела. Из Ильменау он вкратце доложил герцогу о положении дел, а в конце прибавил: "Места же здесь отменные, отменнейшие!" (4 мая 1776 г.). Это восторженное отношение к природе в окрестностях Ильменау сохранилось у него на всю жизнь. В 1831 году именно в Ильменау отпраздновал великий старец вместе с внуками Вольфгангом и Вальтером свой последний день рождения; как было подсчитано, он побывал там или в близлежащих местах 28 раз, провел там всего 220 дней.
Ильменау — это символ зародившегося тогда у Гёте нового отношения к природе, которое в дальнейшем углубилось и имело самые серьезные последствия. 9 августа 1776 года Гёте писал Гердеру: "Мы в Ильменау, уже три недели живем в Тюрингском лесу, и я провожу свою жизнь среди ущелий, пещер, лесов, озер, водопадов, в царстве подземных духов и наслаждаюсь прекрасным миром божьим". В возрасте семидесяти четырех лет он подвел итог: "Ильменау стоил мне много времени, трудов и денег, зато я при этой оказии многому научился и приобрел взгляд на природу, который ни на что не променяю" (16 марта 1824 г.).
В Ильменау Гёте испытал счастье от встречи с природой и горькое разочарование из-за неудачи технико-экономического проекта, которым он столь интенсивно занимался. Там еще и прежде имелись медные и серебряные рудники, но начиная с 1730 года они были заброшены. Герцог возымел надежду, что удастся вновь начать разработки полезных ископаемых — как только на сей предмет будет получено положительное заключение эксперта по горнопромышленным вопросам фон Требра. Благодаря возобновлению рудников должен был появиться новый источник притока финансов для герцогства, а помимо того, возникли бы рабочие места для обнищавшего населения всей округи. Летом 1776 года Карл Август, вместе со своими советниками и друзьями (среди них был, конечно, и Гёте), на несколько недель отправился в Ильменау, дабы лично осмотреть все на месте и подготовить все необходимое. Они проверили шахтные механизмы, не раз спускались в шахты, однако не забывали и про охоту, балы и увеселения. О тогдашних сумасбродных проделках Гёте впоследствии не любил вспоминать. Сам он обследовал местность, пешком добрался до Германштайна, взошел на вершину Киккельхана, много рисовал, пленила его местная природа, — но он видел и то, сколь трудно живется здесь простому люду.
— специальное ведомство во главе с Гёте, который с той поры немало лет с большим воодушевлением занимался горными разработками в Ильменау. Многое требовалось прояснить и уладить. Так, понадобилось разрешить юридические затруднения, возникшие в связи с условиями владения рудниками, поскольку принадлежали они совместно Саксен-Веймару, Саксен-Готе и Курсаксену; следовало заинтересовать этих "горнопромышленников", т. е. вкладчиков, которые приобрели свою долю и теперь ожидали доходов; требовалось отремонтировать старые механизмы и соорудить новые. Гёте пришлось войти в курс дела, он вникал во все, следил и за обследованием образцов пород и пробными плавками, за устройством сооружений, которые позволили бы предотвратить затопление шахты, и за условиями труда горняков. Такой проект нельзя осуществить, лишь воспевая природу в прекрасных стихах — нужны точные изыскания, острая наблюдательность.
У Гёте пробудился интерес к минералогии и геологии: эти и им подобные занятия сделали его естествоиспытателем. "Я ведь приехал в Веймар совершенно несведущим во всех сферах изучения природы, но я взялся за ее исследование в силу необходимости подать герцогу практический совет в ряде его начинаний, замыслов, строительных работ", — поведал он канцлеру фон Мюллеру, когда речь зашла о рудниках в Ильменау (16 марта 1824 г.). Гёте настолько основательно вошел в курс дела, что уже в 1780 году мог в письме Иоганну Карлу Вильгельму Фойгту, который учился в Горной академии во Фрейбурге, дать указания, на что тому следует обратить особое внимание. Он поставил перед Фойгтом задачу обследовать минералогические и геологические условия в герцогстве Саксен-Веймар-Эйзенах, чтобы при случае выявить не обнаруженные до тех пор полезные ископаемые. (Результаты исследований Фойгта были опубликованы в 1781—1785 годах под названием "Минералогические путешествия по герцогству Веймар и Эйзенах".)
Мировоззрение ученого-естествоиспытателя, в особенности же геолога, сформировавшееся у Гёте, отразилось в большом письме, посланном 27 декабря 1780 года герцогу Эрнсту Готскому, в котором Гёте употребляет примечательную формулировку "зримые понятия". Гёте сообщал в нем о сути и целях изысканий "горных дел специалиста Фойгта" и разъяснял принципы проведения наблюдений:
"Созерцающий природу, по моему разумению, должен вести себя подобно оленю или птице, которые не возвращаются в одно и то же место, но пасутся где угодно или же перелетают куда им заблагорассудится. Любая гора для него не слишком высока, всякое море — не слишком глубоко. Поскольку желает он воспарить над всей землею, дух его должен быть свободен, как воздух, обнимающий собою все. Да не отвратит его от наблюдения ни вымысел или россказни, ни теория или чужое суждение. Да отделит он тщательно увиденное от того, что сам предполагает либо почитает за истину. Ведь всякая верно составленная запись бесценна для любого последователя, давая тому зримые понятия далеких от него предметов, приумножая сумму собственных познаний и составляя, наконец, из опыта многих людей как бы единое целое [...].
их мощь, а затем еще раз как бы представить воочию в памяти естественный облик и расположение ее составных частей и форм, то благодаря непосредственному наблюдению почувствуешь в душе смутное движение мысли, порождающее зримое понятие!"
"Быть может, при таком исследовании обнаружится нечто полезное и приносящее людям доход. По крайней мере наверняка будет известно, чем вы обладаете, да и на темные стороны вещей, коими занимаются лишь одни махинаторы да кладоискатели, прольется свет".
В 1783 году два члена Управления горных промыслов решили выйти из него, и Гёте обратился к герцогу с просьбой направить сотрудником по проведению работ в Ильменау тайного правительственного советника Кристиана Готлоба Фойгта, а брата его, Иоганна Карла Вильгельма Фойгта, назначить секретарем Управления. Это было начало деловых отношений с Кристианом Готлобом Фойгтом, длившихся несколько десятилетий и способствовавших установлению тесной, доверительной дружбы. Гёте и Фойгт (который впоследствии также стал тайным советником, так что его по праву называли министром классического Веймара) за долгие годы многое задумывали совместно и не раз обращались друг к другу за советом в сложных, щепетильных делах. Переписка их занимает четыре толстых тома.
был заинтересован в продолжении начатого с таким трудом предприятия, что и в годы своего путешествия по Италии постоянно просил Фойгта сообщать, как обстоят дела в Ильменау. Но добывать руду оказалось слишком трудно, а металла выплавляли из нее слишком мало, чтобы признать достигнутое успехом. Осенью 1796 года обрушилась одна штольня, и ее залило водой, уже это было предвестием катастрофы, и, хотя еще не один год предпринимались попытки спасти рудники в Ильменау, все грандиозные усилия, все новые затраты были тщетны — предотвратить крах предприятия не удалось. В 1812—1813 годах на долю Фойгта выпала неблагодарная задача — ликвидировать рудники. Гёте тяжело переживал неудачу. Целых семнадцать лет, с 1796 по 1813 год, он не бывал в Ильменау, как ни обожал он природу тех мест. Понадобилось приглашение герцога отпраздновать там его день рождения в 1813 году, чтобы Гёте решился отправиться туда, где его постигла неудача в служебной деятельности. Однако все же его деятельность в тех местах принесла немаловажный результат: ему удалось привлечь к ответственности мошенничавшего сборщика налогов по имени Грунер; именно благодаря Гёте в округе Ильменау были приведены в порядок вконец расстроенные финансы и система налогообложения. Принесли плоды и его усилия по созданию там стекольных заводов и шерстяной мануфактуры. Так что после новой встречи с Ильменау у него все же были основания написать своему другу Кнебелю 5 сентября 1813 года: "В Ильменау я провел семь очень приятных дней! [...] Пожалуй, все доброе, что замысливалось нами и чего мы добивались там, во всех основных чертах там сохранено и продолжено".