Приглашаем посетить сайт

Мокульский С. История западноевропейского театра , т. 2.
Введение

ВВЕДЕНИЕ

Развитие немецкой драмы XVIII века завершается творче­ством Гёте и Шиллера. Значение этих двух великих писателей, как известно, не исчерпывается, однако, их драматургической деятельностью. Они занимают центральное место в немецкой литературе своего времени. Гёте и Шиллер обогатили нацио­нальную литературу Германии классическими художественными произведениями во всех жанрах. Их литературная деятельность была в полном смысле слова универсальной.

Вместе с Лессингом Гёте и Шиллер явились не только ос­новоположниками литературы нового времени. Их творчество было первым значительным выражением национального само­сознания немецкого народа.

Творчество Гёте и Шиллера выросло на почве наиболее прогрессивных стремлений передового немецкого общества тога времени. Они сыграли роль духовных вождей своего народа в одну из самых тяжелых и мрачных эпох его истории. Как ука­зывал Энгельс, «только отечественная литература подавала на­дежду на лучшее будущее». Произведения Гёте и Шиллера были наиболее значительными в литературе, именно в них по­лучили выражение лучшие чаяния и стремления немецкого народа в эту эпоху.

­ства того времени. Воспитанные на просветительской литерату­ре XVIII века, Гёте и Шиллер в свою очередь стали величай­шими просветителями немецкого народа, раскрыв перед ним все вопросы, поставленные на очередь дня общественным развити­ем. Их творчество было глубоко актуальным для современ­ников.

В основе творчества Гёте и Шиллера были передовые гума­нистические идеи. Любовь к человеку, страстная мечта о таких социальных условиях, при которых возможно всестороннее развитие человеческой личности, составляет пафос их лучших произведений. Постановка вопроса о судьбе личности нераз­рывно связана в произведениях Гёте и Шиллера с вопросом о судьбах общества. Как подлинно народные писатели, они мы­слили себе наивысший расцвет личности в условиях гармони между индивидом и обществом. Стремление познать жизнь в всей ее полноте сочеталось у них с ясно выраженным истории мои, который был неразрывно связан с их верой в прогресс человека и общества.

Будучи последовательными борцами за развитие немецкой национальной культуры, Гёте и Шиллер с глубоким вниманием изучали исторический опыт и культуру других народов, знако­мя Германию с передовыми достижениями общественной мыс­ли, литературы и искусства других стран.

­щества, центральным событием которого была первая буржуаз­ная революция во Франции. Правда, в самой Германии бур­жуазная революция в тот период не произошла. Причиной этого была отсталость общественно-политического развития Германии. Хотя Англия и Франция в эту эпоху обогнали Гер­манию на путях развития капитализма, тем не менее отсталость Германии не следует преувеличивать, ибо и здесь новые буржуазные отношения, несмотря на все препятствия, прокладыва­ли себе путь. Недаром Энгельс отмечал, что «как во Франции, так и в Германии философия и всеобщий расцвет литературы явились в ту эпоху результатом экономического подъема».

- В то время как в Англии и Франции задачи буржуазной революции решались практически, в Германии они осмыслива­лись теоретически. Однако социально-экономическая отсталость Германии наложила свою печать и на теоретические решения проблем общественного развития немецкими мыслителями, как это отмечалось Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии». Убожество немецкой действительности отрицательно сказалось и на двух величайших немецких писателях. Как писал Эн­гельс, в Гёте «постоянно происходит борьба между гениальным поэтом, которому убожество окружающей его среды внушало отвращение, и осмотрительным сыном франкфуртского патри­ция, достопочтенным веймарским тайным советником, который видит себя вынужденным заключить с этим убожеством пере­мирие И приспосабливаться к нему. Так, Гёте то колоссально велик, то мелок; то это непокорный, насмешливый, презираю­щий мир гений, то осторожный, всем довольный, узкий фили­стер. И Гёте был не в силах победить немецкое убожество; на­против, оно побеждает его...». Точно так же и Шиллер задыхал­ся в обстановке тогдашней Германии, и именно это вынудило его искать спасения в кантовском идеале, что «в конце концов сводилось к замене плоского убожества высокопарным».

­сы и отступления, марксистско-ленинская критика видит в этом величайшую трагедию для обоих писателей. Уже Энгельс резко осуждал Карла Грюна, автора книги «О Гёте с человече­ской точки зрения», за то, что Грюн прославлял все филистер­ское в Гёте как проявление человеческого. Отдавая себе отчет в глубоких противоречиях, свойственных Гёте и Шиллеру и обусловленных состоянием Германии того времени, наша крити­ка не закрывает глаза на слабые стороны их мировоззрения, но видит свою главную задачу в установлении того прогрессив­ного, что несло с собой их творчество. Гёте и Шиллер были борцами за национальное единство немецкого народа и за его социальное обновление, они стремились содействовать своими произведениями развитию национального самосознания и пере­довых демократических идей, они были гениальными художни­ками, создавшими произведения непреходящей эстетической ценности.

Было бы неправильно представлять себе, что противоречия мировоззрения и творчества Гёте и Шиллера заключались в колебаниях между приверженностью основам старого феодаль­ного порядка и нового буржуазного строя. И Гёте, и Шиллер были страстными, хотя и не всегда последовательными против­никами феодально-дворянского общества на протяжении всей своей литературной деятельности. Их идеология была значи­тельнейшим выражением буржуазно-демократического движе­ния в Германии. В пределах же самого буржуазно-демократи­ческого движения Гёте и Шиллер были деятелями, которые выражали не столько его буржуазные, сколько его демократи­ческие стремления. Это и сделало их величайшими писателями немецкого народа. Если просветители XVIII века еще не ви­дели и не могли видеть противоречий в том новом строе, кото­рый шел на смену феодализму, то Гёте и Шиллер, видевшие свершение буржуазного переворота, разглядели также и неко­торые противоречия, которые начинали вырастать на почве но­вого общественного строя.

­но на долю немецких писателей Гёте и Шиллера выпала задача создать наиболее значительное художественное отражение од­ного из важнейших переломных моментов социальной истории Европы. Этому способствовало то обстоятельство, что, как бы­ло указано выше, именно в Германии существеннейшие вопро­сы социального развития решались в форме теоретической. Для развитого классового общества является закономерностью то, что периоды идеологической подготовки социального переворота сопровождаются подъемом теоретической и художест­венной мысли. В то время как в Англии и во Франции не только закончилась идеологическая подготовка к буржуазной революции, но и свершилась сама эта революция, Германия продолжала оставаться на подготовительном этапе, который так и не завершился в XVIII веке социальным переворотом. Своеобразие общественной мысли и литературы Германии со­стояло в том, что пафос идеологической подготовки буржуазно-демократического переворота в стране сочетался с историческим опытом других государств, уже проделавших этот путь. Благо­даря этому Гёте и Шиллер оказались в состоянии поднять в своем творчестве вопросы большого исторического и социаль­ного значения. Германия в конце XVIII и в начале XIX ве­ка оказалась страной с наиболее богатой художественной лите­ратурой. Когда сошли со сцены английские романисты XVIII века, после того как закснчилтгь литературная деятель­ность Вольтера, Дидро и Руссо, Гёте и Шиллер заняли цент­ральное место в европейской литературе. Мировое, значение Гёте и Шиллера заключается в том, что, будучи в высшем смысле этого слова национальными писателями, они на немец­кой почве, в немецких условиях, в соответствии с особенностя­ми развития общества, идеологии и литературы в Германии дали высшее художественное отражение эпохи буржуазной ре­волюции.

Драматургия Гёте и Шиллера завершает развитие всей ев­ропейской драмы XVIII века. В ней все искания в области трагедии и нового, «среднего» жанра (драмы в узком смысле слова) получили наивысшее художественное воплощение. То, что теоретически предвосхищали Лилло, Дидро, Лессинг, и то, что они стремились утвердить в своих пьесах, ища художественные формы для нового содержания, то, опираясь на их опыт, сумел наилучшим образом воплотить Шиллер. Ибо «Коварство и любовь» — это художественная победа того направления драмы, которое началось «Лондонским купцом», «Побочным сыном» и «Сарой Сампсон».

Точно так же стремление создать просветительскую трагег Дню большого социально-исторического содержания, отразив­шееся в пьесах Аддисона, Вольтера и Альфьери,— все это обрело подлинно художественное свершение у Гёте и Шиллepa.

«Фауста»), была создана Гёте в его «Фаусте».

в частности в искусстве драмы. Не случайно поэтому само творчество Гёте и Шиллера содержит так много элементов, перекликающихся то с античным искусством, то с Возрождением. Драматургическое творчество Гёте и Шиллера питалось и традициями Возрожде­ния (особенно заметно влияние Шекспира) и традициями ан­тичной трагедии. В художественном опыте прошлого Гёте и Шиллер искали опоры для реализации тех стремлений, кото­рые были порождены эпохой Просвещения. Созданная ими драматургия, при всех индивидуальных отличиях каждого, обладала и одной существенной общей чертой, определяющей своеобразие их драматического искусства в целом.

Гёте и Шиллер утвердили в драме рассмотрение действи­тельности в широком историческом плане, стремясь к четкому выявлению и осмыслению противоборствующих социальных тенденций, — того, что Энгельс называл «осознанным истори­ческим смыслом». Если драматургии Гёте и Шиллера во мно­гих случаях недоставало шекспировской живости и богатства действия, глубины и многосторонности в изображении характе­ров, то зато, с другой стороны, огромным достоинством драма­тургии Гёте и Шиллера было то, что участники драматических конфликтов в их пьесах выступали в качестве сознательных представителей определенных социально-политических сил, ос­мыслявших значение своей борьбы для общества. Не только сами Шиллер и Гёте, но и их персонажи рассматривают свою деятельность в плане исторических перспектив социального развития. У Шекспира этого сознательного исторического со­держания еще не было в такой степени. У него исторические деятели, выполняя объективно определенную социальную роль, выступают как лица, осуществляющие свои субъективные стремления, лишь в редких случаях поднимаясь до осознания объективного значения своей борьбы (Брут в «Юлии Цезаре»). У Гёте и Шиллера в исторических драмах происходит не столь­ко борьба личных страстей и интересов, как это имеет место у Шекспира, сколько борьба принципов (особенно у Шиллера). Поэтому их исторические трагедии насыщены исключительно большим идейным содержанием, осмысливаемым самими геро­ями (Гёц, Эгмонт, Тассо у Гёте, Фьеско и Веррина, Поза и Филипп II, Мария Стюарт и Елизавета, Валленштейн и Макс Пикколомини и другие персонажи у Шиллера).

Наивысшей формой драматического искусства является та­кое искусство, которое органически сочетает качества историче­ской драмы как Шекспира, так и Гёте и Шиллера, и Энгельс писал Лассалю, что «полное слияние большой идейной глубины, осознанного исторического смысла, которое Вы справедливо приписываете немецкой драме, с шекспировской живостью и действенностью, будет достигнуто, вероятно, только в буду­щем, да, пожалуй, и не немцами».

Естественно, что, будучи современниками и принадлежа к одному идейно-художественному направлению, Гёте и Шиллер имели много общего. Но вместе с тем каждый из них обладал ярко выраженной творческой индивидуальностью, и они сами сознавали свои отличия друг от друга, о чем, в частности, сви­детельствует их переписка.

­шими представителями просветительского реализма. Но в са­мом этом реализме было глубокое внутреннее противоречие, и оно сказалось в различии между Гёте и Шиллером, которое от­нюдь не ограничивалось своеобразием склада ума и темперамен­та каждого из них.

В художественной практике и эстетической теории XVIII века были две взаимосвязанные тенденции, вступав­шие в противоречие друг с другом: реализм в изображении со­циальных условий современной жизни и демократический гу­манизм в определении идеальных социальных отношений, к утверждению которых должно стремиться общество. Реализм и гуманизм шли об руку в просветительской литературе, пока дело касалось критики феодально-дворянского общества и всех его порождений. Здесь художественная правда достигалась в полной мере, доказательством чего в драме являются комедии Шеридана, Бомарше, Лессинга («Минна фон Барнгельм») и трагедии Гёте («Гёц фон Берлихинген») и Шиллера («Ковар­ство и любовь»).

Но для просветителей было недостаточно раскрыть зло фео­дального мира. Они стремились найти художественное вопло­щение для своих положительных социальных идеалов, и здесь обнаруживалась противоречивая природа буржуазного прогрес­са. Все попытки представить в реалистической форме, отражаю­щей конкретные условия современного общества, живое вопло­щение своих идеалов приводили просветителей к художествен­ным неудачам. Когда они пытались представить поднимающее­ся буржуазное общество, буржуазный быт, буржуазных героев в качестве воплощенного идеала гуманности, возникала искус­ственность, и достижение полной художественной убедительно­сти оказывалось невозможным. Но отказаться от своих положительных идеалов просветители не могли. Отсюда возник­новение в просветительском искусстве и драме течения идеального, суть которого сводилась к попыткам найти художествен ные формы для убедительного воплощения своей положитель­ной программы. Это получило выражение во всех тех явлениях драмы XVIII века, которые так или иначе связаны с традици­ями классицизма. В этом же был смысл веймарского класси­цизма Гёте и Шиллера.

Рассматривая драматургическое творчество обоих писателей, мы убедимся в наличии у каждого из них как направления ре­ального, так и направления идеального. Встретимся мы и- с произведениями, синтезирующими эти две тенденции. Вме­сте с тем для нас должно открыться и то, что преобладающей чертой Гёте было тяготение к реальному, а Шиллера — к идеальному. Так как у последнего этот принцип идеаль­ного получил наиболее полное выражение в драматическом искусстве нового времени вообще, то именно его Энгельс противопоставил Шекспиру, как высшему воплощению реального начала в драме, когда писал о том, что не следует забывать. «за Шиллером Шекспира, за идеальным — реального». Мы еще вернемся к этому вопросу в дальнейшем, здесь же ограничимся указанием на то, что не только в сфере драмы непосредствен­но реалистической, но и такой, в которой преобладало начало идеальное, Гёте и Шиллер достигли высокой степени художест­венности и убедительности, создав трагедии, исключительно богатые по идейному содержанию и прекрасные в эстетическом отношении. Они побеждали здесь не изображением конкретной жизненной правды, а самими идеалами, выраженными с огром­ной эмоциональной убедительностью.