6
Рассуждая о своеобразии революционной оды и гимна, как особого жанра, родившегося вместе с революцией, необходимо учитывать, что в нем занимает очень видное место образ врага. В лирических произведениях первых лет революции (1790—1791), создававшихся главным образом Мари-Жозефом Шенье, образ врага появлялся спорадически и не был окончательно оформлен. Позже, в гимнах Руже де Лиля («Марсельеза», «Гимн в честь Разума», «Гимн в честь Свободы»), в гимнах Дезорга, Т. Руссо, в одах Э. Лебрена («Патриотическая ода», первая, вторая и третья республиканские оды) образ врага находит свое полное воплощение. Вводя образ врага в свои оды и гимны Руже де Лиль, Лебрен и другие показывают прежде всего властителей феодальных стран, международную реакцию, ополчившуюся на французскую республику — родину революции. Они показывают затем и ближайших союзников врага — французского короля Людовика XVI, его жену, Марию Антуанетту и, наконец, эмигрантов, ратующих за сохранение феодального порядка и абсолютизма во Франции, обороняющих сословное неравенство и сословные преимущества людей, которых Руже де Лиль в «Марсельезе» недаром именовал «изменниками» и «матереубийцами» (V строфа).
Дореволюционная лирика по существу не знала образа врага. В одах Малерба враг рисовался где-то в глубоком фоне, как существо побежденное и поверженное. В сатирах Буало и в стихотворных речах Вольтера фигурировал главным образом идеологический противник, оппонент, носитель враждебной точки зрения. Нельзя сказать, что революционные оды и гимны совершенно свободны от образа оппонента. Они развивают один из основных приемов сатиры, послания, стихотворной речи, а именно обращение поэта к оппоненту, спор поэта с враждебной ему точкой зрения на вещи. Так, в «Первой республиканской оде» Лебрена поэт опровергает взгляды безбожников, атеистов, уверенных, что бога не существует, или оспаривает мнение людей, которые думают, что «бог, создав мир, не принимает участия в его дальнейшей жизни, не проявляет заботы о человеке (XV строфа). Так «Третья республиканская ода» открывается выступлением поэта против людей, полагающих, что героизм, воинственность тех, кто побеждает в освободительной войне, не обязательно требует высокой культуры, что этот героизм может быть порожден, по словам поэта, и «невежеством». Для Лебрена носители такого взгляда на мир «безумцы или варвары» (I строфа).
И тем не менее фигура оппонента, форма спора, дискуссия в целом не характерны для революционной оды или гимна. Авторы гимна исходят из мысли, что с врагом не спорят, не дискутируют, не оспаривают его взгляды. К нему обращаются, только наступая на него, только высказывая желание, чтобы он ретировался и был изгнан. Лебрен не оспаривает логически власть римского папы, он просто предлагает последнему в «Первой республиканской оде», чтобы он «сошел с Капитолия», т. е. иными словами изгоняет его из Рима. Врага уже поздно в чем-нибудь убеждать, его нечего вынуждать к добровольному отказу от принятой им точки зрения. Важно создать в сознании единомышленников поэта отрицательное представление о враге. Важно представить его заслуживающим уничтожения, а ему возвестить неизбежность его гибели. Руже де Лиль в VII строфе «Марсельезы» требует, чтобы враги испустили свое последнее дыхание, чтобы «издыхающие враги увидели торжество патриота» и «славу родины»12. «нечистая кровь» врагов «напоила наши поля»13«Второй республиканской оде» настаивает, чтобы «земля» Франции, на которую враги вступили, была «обагрена» их «нечистой кровью», желает им, чтобы они «умерли под мечом при звуках молвы» об «успехах» республиканцев (XI строфа)14. Возмущение поэта обращено и на внутреннего врага республики, наглые желания которого «устремились к трону», им же разрушенному. Именуя его «лжереспубликанцем» и имея, очевидно, в виду жирондистов, поэт хотел бы, чтобы он был поражен «ужасным мечом», им же «закаленным», чтобы захваченный им трон стал для него «эшафотом», чтобы «возмущенные им его жертвы» «разорвали его чрево», преследуя его своим криком, а сам он был «низвергнут в глубину черной пропасти» и упал туда, «поглощенный потоком крови»15.
Образ врага в революционных одах 1793—1794 гг., точнее истолкование этого образа в одах, чрезвычайно близко тому отношению к противнику, которое характеризовало идеологию и политику якобинской диктатуры. Из инвектив Лебрена во «Второй республиканской оде» против врагов непосредственно вытекает его апология революционного террора. Поэт признает последний неизбежным. «Всякое государство, — утверждает он в XIX строфе, — имеет в своей жизни исключительные моменты, когда необходимость требует суровости. Высшим законом в таком случае служит спасение народа». В XII строфе Лебрен заявляет: «Освятим наши руки в крови предателей. Чтобы отомстить за свою страну, каждый француз готов стать воином»16.
противников сугубо эмоционально. Обращения, к которым они часто прибегают, превращаются у них в прямые инвективы. Ода, гимн граничат у них с сатирой, с обличением. Так для Руже де Лиля его враги в IV строфе «Марсельезы» — «подлые деспоты», а в III строфе того же гимна поэт, говоря об интервентах, именует их «шайкой рабов». В свою очередь. Лебрен говорит в «Патриотической оде», имея в виду поход феодальных армий против Франции, о «бесчестной лиге», которую образовали «коронованные разбойники» (II строфа), а во «Второй республиканской оде» солдаты вражеской армии фигурируют в качестве «рабов тирана» и «подлых разбойников» (X строфа). Поэт Видит в Марии Терезии, австрийской императрице, судя по той же «Второй республиканской оде», «ужасную фурию» (II строфа). М. -Ж. Шенье упоминает в «Гимне в честь Свободы» о «шайке королей» (VI строфа). Т. Руссо пишет в «Облике королей» о «коронованных бандитах», которые запятнали землю неслыханными преступлениями (IV строфа) и сделали ее ужасным адом (VI строфа), а также о клятвопреступниках, «подлых палачах» (VIII строфа).
всякое сопротивление своей власти, что революционный террор возникает лишь в ответ на террор королей Руже де Лиль недаром полагает деспотов, судя по его «Марсельезе», не только «подлыми», но и «кровожадными», способными разорвать грудь своей матери, и сравнивает их с «безжалостными тиграми» (VI строфа). О «голодных тиграх» упоминает в «Облике королей» и Т. Руссо. Лебрен именует их во «Второй республиканской оде» палачами (XIII строфа). Рисуя образ Марии Терезии, он говорит, что она «безжалостна», «привыкла к резне» (II строфа), ее дочь, французскую королеву Марию Антуанетту, называет «ужасной женщиной, которая пьяна кровью», и считает, что искупить эту «презренную жестокость» сможет только смерть (V строфа). «Тираны», по словам Лебрена. готовы «зарезать целый народ» (XII строфа). Они представляются ему «тиграми, впавшими в бешенство и жаждущими крови собственной нации» (XVI строфа). Т. Руссо в «Призыве к смерти королей» отождествляет последних с «людоедами» (VII строфа). Лакомб в «Гимне в честь Свободы» (1794) сравнивает королей с «кровожадными орлами» (II строфа).
«Вторая республиканская ода», не только своей ненавистью к людям, своей жестокостью. Поэт усматривает в них и некоторые черты комических персонажей. Они чужды ему и своей политикой, согласно которой справедливость не является государственной добродетелью-(ХХ строфа). Он недаром обзывает их «коронованными плутами» и объявляет искусство Макиавелли, которому они в своем поведении следуют, «презренным и подозрительным» (XXVI строфа).
Решительно отвергая врага, награждая его бранными и оскорбительными определениями и эпитетами, авторы революционных од и гимнов, в отличие от Андре Шенье как автора «Ямбов», всегда опираются в своих обличениях врага на реальные действия обвиняемых, на объективную сущность их политики. Обвинения Руже де Лиля, Лебрена, М. -Ж. Шенье, Т. Руссо и других в адрес королей выражают не только отношение поэта к последним, не только его отрицательную эмоцию в отношении них. Их выступления лишены какого-либо субъективизма. Они обоснованы политикой вождей вражеского лагеря. Андре Шенье в «Ямбах» игнорировал то обстоятельство, что Марат, Робеспьер, Дантон и Другие осуждаемые им лица являются защитниками родины против интервентов и изменников, защитниками нового строя против реакционеров, сторонников старого порядка. Он приписывал им несуществующие пороки, ослабляя тем самым объективное значение своих же заявлений. Авторы революционных од и гимнов учитывают реальные злодеяния своих врагов, вызванные их личным интересом, и именно из этих злодеяний исходят в своих инвективах.
«Второй республиканской оде», Лебрен видит в Людовике XVI, вступившем в тайные договорные отношения с феодальными государствами, «клятвопреступника». По вине его был «охвачен пламенем», превращен в «пепел и развалины» Лиль, «разрушенный ядрами» интервентов. Фемида, богиня правосудия, «вынуждена была», по словам Лебрена, «принести» Людовика XVI в «жертву народам», которых он «предал» (III строфа)17. Марию Антуанетту Лебрен изображает ужасной женщиной, лживой, жестокой, «опьяненной кровью своего народа» — это она «зажгла факел раздора», развязала войну против революционной Франции. Поэт говорит, что она была ниспослана французам «небесным гневом» и сожалеет, что ее не «поразила молния еще в колыбели» — сколько преступлений предупредил бы этот «счастливый случаи»18.
Авторы революционной оды и гимна мобилизуют бдительность своих сограждан, стремятся постоянно держать их в боевой готовности. Они именно поэтому изображают врага опасным, коварным, обладающим серьезной силой и могуществом. Действия его не стихийны, он повинуется не бессознательному импульсу, не чувству мести, не желанию отомстить французскому народу за революцию. Руже де Лиль в III и IV строфах «Марсельезы» прямо заявляет о целях, которые ставят перед собой противники, а также о том, чего они, собственно, добиваются, какие побуждения и мысли руководят ими. Имея с собой «давно приготовленные оковы, позорные путы», противники предназначают их для французского нарсуда. Они осмеливаются вернуть его в состояние «старинного» рабства19. «Подлые деспоты» — так именует их поэт — они желают стать «господами» его «судеб». Они хотели бы подчинить своему «закону» его «домашние очаги»20.
«Гимне в честь Разума». Тираны и их министры обладают у него «кровожадными замыслами», ими руководит «мрачная ярость», они ведут «мрачные интриги», в их руках «губительное для свободы оружие» (IX строфа). Ту же тенденцию к повышенной бдительности проявляет Руже де Лиль и в «Гимне в честь Свободы». Мы узнаем, читая гимн, о намерении деспотов опрокинуть власть свободы, о том, что деспотизм «ревет, волнуется», вооружает «шайку» королей (VI строфа). На тех же позициях в отношении врага стоит и Лебрен. В «Патриотической оде» он изображает Людовика XVI охваченным «смертоносными» замыслами (II строфа). В XIII строфе той же оды он сравнивает армию интервентов с «водами потоков, грохот которых сеет ужас», так как они «замыслили огромные разрушения»21.
Подчеркивая могущество и опасность врага, авторы в то же время рассматривают действия последнего в перспективе, изображают противника потрясенным, испуганным, выбитым из привычной колеи, обреченным в конечном счете на поражение, на гибель. Руже де Лиль, судя по V строфе «Марсельезы», уверен, что интервенты, замыслившие «матереубийство», наконец, «получат по заслугам». Они, втайне предчувствуя свою судьбу, должны «содрогаться отужаса»22. «Оде на войну за Свободу» исходит из того, что трон королей, которые именуются им «захватчиками», — потрясен (II строфа). Теодору Руссо в «Облике королей» бешенство королей рисуется «бессильным», заговоры, ими затеваемые, представляются ему «бесцельными» (XIII строфа). У Лебрена в «Патриотической оде» мы видим «колеблющиеся троны, бледных и дрожащих королей», которые «опасаются, что им предназначена судьба» короля Франции23, т. е. смертная казнь. Поэт сравнивает здесь же «наступавших» и «обращенных в бегство» интервентов, имея в виду отступление 1792 г., с «листьями, рассеянными дыханием Эола» (XIII строфа)24. «Первой республиканской оде» Лебрен изображает испускающие последнее дыхание тела тиранов (XXI строфа). В «Третьей республиканской оде» он угрожает «тиранам водной страны», т. е. Англии, внушая им страх, вынуждающий их «трепетать» (XVII строфа).
«Марсельезу», не случайно предостерегает своих соотечественников, что перед ними не одни изгнанники и тираны. Перед ними и «печальные жертвы» последних. Жертвы эти вооружаются против революции «неохотно». Их необходимо «щадить». Французам, «великодушным воинам», следует «сдерживать удары», против них направленные (VI строфа)25. Мысль Руже де Лиля о дифференцированности вражеского лагеря, о том, что в нем мы имеем дело с двумя абсолютно различными социальными силами, поддерживается соображениями Лебрена. Поэт в «Патриотической оде» утверждает, что римляне принесли миру оковы, в то время как французы намереваются разбить цепи (X строфа). Французские войска представляются поэту не завоевателями, а освободителями. Они обороняют свою родину от интервентов, они наносят поражение последним, они несут свободу в страны, из которых пришли захватчики. Недаром во «Второй республиканской оде» Лебрена они не только торжествуют над классовой верхушкой феодального общества, а приносят с собой свободу низам, обращенным этими верхами в рабов. По мысли Лебрена, французская Республика родилась для того, чтобы отомстить за вселенную. Поэт понимает интернациональное значение французской революции. Он уверен, что французы имеют своей конечной целью освобождение от феодального гнета всей Европы.
Мысли Лебрена находят поддержку в анонимном «Республиканском гимне» 1793 г. В нем признавалось недостаточным очищение границы от неистовых рабов и содержался призыв к очищению всей земли от коронованых тигров (VII строфа). В «Гимне в честь Свободы» Лакомба французы также действуют как «мстители за вселенную», а освобождаемое ими географическое пространство к востоку Франции, бывшее до тех пор во власти феодализма, трактуется как «благодарная земля» (IV строфа).