4
Наряду с образом врага революционно-массовая песня создает и положительный образ, образ защитника революции и республики, каким не случайно явился ремесленник, человек из социальных «низов». Уже песни 1789 г. недаром поются от имени башмачника или бедняка («Патриотическая песня» 1789 г.). Уже в них рассказывается о простых женщинах, решившихся отправиться в Версаль. Позже к этим фигурам присоединяются образы раба («Путешествия Красного колпака», 1792), солдата, простого парня («Песня о котле», 1792) и, наконец, образ санкюлота. В «Песне о котле» (Chanson de la gamelle») людям, живущим во дворцах, скучающим от безделья и одержимым зевотой, людям, «ослабевшим от отдыха», плутам, придерживающимся «хорошего тона», противопоставляется простой солдат, здоровый парень. Он ведет безыскусственный (sans facon), беззаботный и в то же время полный удовольствий образ жизни. Он ест из общего котла, наделяющего человека мужественной силой, а его бодрое настроение вытекает из того, что он не бездельничает, а занят работой12. И бедному солдату, который «ест из общего котла», завидуют «венценосные разбойники», «изгнанные, осмеянные, умирающие с голоду»13.
Завершает эту серию фигур образ республиканца и санкюлота, возвеличение которого ставят перед собой в качестве своей основной цели песня 1792 г. «Туренское рондо», а также песни времен революционного террора: «Санкюлот», «Обеты республиканцев», «Поголовное ополчение санкюлотов» и, наконец, «Песня санкюлотов», написанная А. Валькуром. Стремясь дать положительный образ санкюлота, автор «Туренского рондо» утверждает, что именно у санкюлота, а не у вельмож, не у «богатых разбойников» можно обнаружить добродетели, что именно санкюлот способен быть хорошим семьянином, так как он сочетает в себе красоту, мягкость, ум, просвещенность, что именно санкюлоту пристало жить в раю, о котором когда-то возвещали священники. Со своей стороны «Песня санкюлотов» Валькура трактует санкюлота как единственно возможный предмет песнопения. В прежние годы, во времена «ужасного царства тиранов» — рассказывается в песне — воспевались деспоты. Теперь пришла очередь воспевать санкюлота. К этому и призывает песня Валькура. Санкюлот изображается у Валькура как самый последовательный и решительный революционер, яростный противник абсолютизма. Он свободен от монархических иллюзий и признает только демократическую и республиканскую конституцию 1793 г.
Образ санкюлота, бедняка у авторов революционно-массовой песни существенно отличается от образа патриота, поднявшегося на борьбу против внешнего врага, против зарубежной феодальной реакции, против интервентов, который был создан в произведениях М. -Ж. Шенье, Лебрена и в первую очередь в «Марсельезе» Руже де Лиля. Конечно, образ санкюлота в песне сохраняет свою связь с темой патриотизма, защиты родины от захватчиков. Патриотическая тема входит в песню как одна из ее ведущих тем. Об этом свидетельствует «Песня на смерть Луи Капета», т. е. Людовика XVI, написанная Ладре, анонимная песня «Бешенство и безумие королей», анонимная песня «Пробуждение дядюшки Дюшена». При этом в образе санкюлота преодолевается известная ограниченность, свойственная фигуре патриота, сосредоточенного в гимнах и одах на борьбе с внешним врагом. Санкюлот изображается в песне не только как противник интервентов и зарубежных тиранов. «Песня санкюлотов» Валькура дает его в антитезе не только к герцогу Брауншвейгскому или прусскому королю Фридриху, но и к внутреннему врагу. Она сталкивает его с лжепатриотами, т. е. фельянами. Она раскрывает его в контрасте с жирондистами, «изменниками, засевшими в сенате», которых тогда называли «государственными людьми» и которые на самом деле «служили деспотам». В песне времен революционного террора, озаглавленной «Санкюлот», воспевается бесстрашный, мужественный санкюлот, хороший солдат, «ретиво» исполняющий свой долг защиты республики, всегда готовый идти в сражение и притом всегда веселый. Очень характерно, что санкюлот противопоставлен в песне уже не интервентам и эмигрантам, а «умеренному», притаившемуся и замаскировавшемуся внутреннему врагу революции, который только прикидывается ее другом.
одах, которые трактовали его в качестве лица, подчиненного абстрактным сущностям, Свободе, Разуму, Равенству или Верховному существу. Он напоминает лишь ту трактовку патриота, которую проводил в своей «Марсельезе» Руже де Лиль. Следует вспомнить, что Руже де Лиль раскрывал образ защитника революционных завоеваний независимым от каких бы то ни было импульсов свыше. Нельзя забывать в то же время, что в других своих произведениях, написанных до «Марсельезы» («Гимн в честь Свободы») и после нее («Гимн в честь Разума»), Руже де Лиль избегал подобного образа.
Как бы то ни было, но уже не в Верховном существе, не в Разуме, не в отвлеченных понятиях Свободы и Равенства, а в плебее, выходце из рабочих предместий Парижа, из социальных низов «третьего сословия» авторы песен видят основную силу, движущую революционные события. В песнях, относящихся к первому этапу революции, мы встречались, правда, еще с образом существа, стоящего над человеком и им руководящего, с образом бога. Так, в «Новой песне на взятие Бастилии» (1789) утверждалась высшая доброта бога, который проникся жалостью к людским бедам. «Бог сражений» сумел внушить людям подлинную воинскую отвагу и, чтобы отомстить за Францию, сделал их победителями. Но этот образ существа, помогающего и покровительствующего человеку, руководящего людьми, которые совершают революцию, несколько осложняется в той же «Новой песне», поскольку в ней одновременно с тезисом о боге имеются и соображения совсем иного порядка. В ней утверждается, что падению «отвратительной и могущественной» крепости — «могиле стольких семейств», источнику стольких рыданий — население Франции обязано буржуазной милиции, французским гвардейцам.
В ходе дальнейшего развития жанра революционно-массовых песен образ бога вообще исчезает из них. В песне «Осада Лилля» (1792) человек, который способен освободить свою страну, сам представляется «богом на земле». Это новая тенденция в изображении участника революционного движения особенно отчетливо проявляется в песнях периода якобинской диктатуры. На месте бога или Верховного существа оказывается реальный человек, простолюдин, бедняк. Санкюлоты, поется в «Песне санкюлотов» Валькура, призвали народ к восстанию против старого режима, «разбили адское иго» и сравняли богачей и бедняков. Благодаря санкюлотам французы перестали «лежать в пыли» перед деспотом, уничтожили в день св. Лорана (т. е. 10 августа 1792 г.) монархию и казнили Людовика XVI. Санкюлотам французы обязаны своим победам на фронтах над вражеской коалицией. Благодаря санкюлотам, «храбрым солдатам», потерпел крушение заговор Дюмурье, который пытался повернуть свою армию против Парижа, но был встречен несогласием своих солдат. Санкюлоты вызвали народное восстание против жирондистов. Они отменили конституцию 1791 г., основанную на имущественном цензе при голосовании и предназначавшуюся для «низких холопов деспота». Они создали конституцию 1793 г., которая «высказалась за равенство» и «укрепила свободу».
Та же мысль о самостоятельности народа, о независимости его поступков проводится в «Обетах республиканцев». Здесь недаром заявляется, что «свобода воцарится повсюду», что всюду «восторжествует равенство», но уже не в результате вмешательства Свободы или Равенства, а «благодаря солдатам республики», которые разобьют «прусских разбойников» и «австрийских рабов». Благодаря им исчезнет «адская шайка» интервентов и эмигрантов. В «Поголовном ополчении санкюлотов» не утверждается уже, что Свобода направляет и вдохновляет республиканцев на борьбу. «Наши гордые республиканцы, — поется в песне, — истребили всех этих мошенников». И в другом месте той же песни: «Родина ждет смерти всех этих злодеев от наших рук». В песне упоминается разум, но совсем в ином смысле, нежели в революционной оде и в гимне. Про врагов говорится здесь, что «на их стороне измена», в то время как у республиканцев — разум. Последний рассматривается в песне как способность, свойство республиканца, свойство, находящееся в его власти, подчиненное ему.
1
Courons en masse, mes amis,
écraser nos ennemis...
Abattons les tyrans
Et sur leurs corps sanglants
Plantons la République.
(Здесь и далее революционно-массовые песни цитируются по сб. песен: «Revue des chefs d'oeuvre du 18 siecle». P., 1900, v. 17; и по сб.: L. Damade. Histoire chantee de la Premiere Republique. P., 1892).
2
En voyant notre fermeté...
3
Celui qui s'élève, on l'abaissera
Et qui s'abaisse l’on élèvera...
4
Amis, restons toujours unis,
S'ils viennent nous attaquer
Nous les ferons sauter
5
Deja ça va
Pour la France vengée
ça ira
Pour la Terre outragée.
6
L'esclave, enfant de Mahomet,
Va, frapper les despotes.
II benit Ie nouveau turban
Des français sans-culottes.
7 Переводы песен, посвященных этим событиям, см. в сборнике «Песни французской революции». М.,
«Academia», 1934.
8
à maîtres, l’on voit paraître
Dessus les tours
Drapeaux de gloire de la victoire
De ce grand jour.
9
Parlons de ce cultivateur
Du beau chateau de son seigneur
Il est propriétaire
10
Son mari, se croyant vainqueur
Connaissait peu notre valeur.
Du Temple dans la tour.
11
Quand Antoinette, vit la tour,
Elle avait mal au coeur
12
On s'affaiblit dans Ie repos,
Que nous sert un grand coeur
Sans la male vigueur
à la gamelle.
13
ôt les brigands couronnés
Mourant de faim, proscrits, bernés,
Vont envier I' état
Du plus pauvre soldat
à la gamelle