6
Прежде чем начинать анализ лирики Марешаля революционных лет или, иными словами, его лирики третьего периода, стоит отметить, что наши данные об его стихотворениях этого периода сосредоточены в сборнике Марешаля, вышедшем в 1793 г. и озаглавленном «Бог и священники. Фрагменты философской поэмы», а также в сборнике 1797 г.: «Французский Лукреций. Фрагменты поэмы». Первый из этих сборников содержит в себе 54 стихотворения, уже опубликованные в сборнике 1781 г., а кроме того, 70 новых стихотворений, написанных после 1781 г., т. е. отчасти в течение семи предреволюционных лет (1782—1788) и главным образом в революционное время, в 1789—1793 гг. К 70-ти стихотворным фрагментам примыкают 9 стихотворений Марешаля, написанных им, по всей видимости, в 1794—1795 гг. и включенных поэтом в лирический сборник 1797 г., содержащий, кроме них, 54 фрагмента из сборника 1781 г. и 70 стихотворений из сборника 1793 г. и 9 стихотворений сборника 1797 г., т. е. фрагменты 55—133 (исключением является 37-й фрагмент7) и составляют лирику третьего периода творческого развития Марешаля.
Приступая к анализу этих 79 стихотворных фрагментов, следует отметить, что все они, как, впрочем, и 54 стихотворения второго периода, лишены дат. Мы не имеем возможности поэтому всегда с полной определенностью отделить те из них, что написаны Марешалем в 80-х годах (1782—1788), т. е. до революции, от тех, что созданы поэтом в 90-х годах, т. е. после революционного перевороте 1789 г. Некоторые, впрочем, довольно ясно обнаруживают время своего создания самим своим содержанием. Показательны в этом отношении 78, 79, 100, 113, 119, 124, 131, 133-й фрагменты, в которых содержатся явные намеки на события революции. Но любопытен, с другой стороны, и 120-й фрагмент. Поэт называет в нем родину «мачехой», заявляет, что он порывает с ней все связи, делает это без огорчения и без сожалений, прощается с ней навсегда и навсегда отвергает ее. Он именует Париж «беззаконным городом» и отправляется в Швейцарию в поисках убежища, где он мог бы «держаться прямо», шествовать уверенно, как «подобает республиканцу». Он надеется, что на новой родине им будут без труда забыты законы, «отнюдь не мудрые», а также абстрактные догмы и пустые обычаи. Стихотворение это, всем своим смыслом обращенное на старорежимную Францию, написано, без всякого сомнения, до 1789 г.
Первое, что бросается в глаза при ознакомлении со стихотворениями Марешаля третьего периода, это то обстоятельство, что в них встречается очень много мотивов, тем, образов, знакомых нам по лирике конца 70-х годов. Так, среди них по-прежнему играет большую роль тема ужасного мира. В 81-м фрагменте поэт говорит о плаче несчастных, который ему всюду слышится. В 83-м фрагменте поэт видит повсюду преступления, утверждая, что люди всюду выступают в качестве или палачей или жертв. Золото, которое, не останавливаясь, переходит всюду из рук в руки, чудится ему «окрашенным в человеческую кровь». Земля рисуется поэту местом скорби, ему кажется, что каждое мгновение отмечено несчастьем. В 105-м фрагменте упоминается о плачущем ближнем, о несчастном брате, который просит хлеба. В 111-м поэт утверждает, что счастья нет, даже в глубине человеческого сердца, что счастье не что иное, как «химера».
В стихотворениях Марешаля, созданных им в третий период, продолжает развиваться и направленная против абсолютной монархии антидеспотическая тема. Эта тема оказывается теперь связанной с отказом от идеи «просвещенного абсолютизма», т. е. освобождается от уступок монархическому строю. Любопытно, что, устраняя 37-й фрагмент, входивший в первое издание и трактовавший вопрос о «просвещенном монархе», поэт заменяет этот фрагмент, сохраняя тот же порядковый номер (37), новым стихотворением. В этом новом 37-м фрагменте показателен образ деспота, который самочинно учреждает налоги, отменяет собственные указы, смешивает все сословия (etats), нарушает права всех, презирает народ, но все время предчувствует революцию.
размышления, низвергавшие бога, отвергавшие его бытие, то здесь наиболее часто встречаются антицерковные выступления, нападки на священников. Это связано с тем, что лирика Марешаля становится на подступах к революции и в революционные годы еще менее философичной, чем раньше, еще менее отвлеченной, еще более близкой к земле, к земным интересам, к социальной и политической борьбе. Для Марешаля оказывается гораздо более важным не столько самое существование или несуществование бога, сколько то, что бог составляет лишь идею, что он — продукт воображения реально существующих людей — священников. Недаром бог изображается Марешалем в качестве автомата, который «оживлен ловкими шарлатанами» (119-й фрагмент), сами же священники трактуются в 58-м фрагменте как обманщики, выдумавшие бога, а в 116-м фрагменте как создатели религии.