2.3. Образ «прекрасной Гречанки»
В 1789 году в «Талии» появляется последний из публиковавшихся в журнале отрывков «Духовидца». В нём Принц попадает в сети точно психологически рассчитанной любовной интриги. Безумная страсть должна подготовить окончательный переход Принца в католичество. Маркиз обращает внимание Принца на францисканскую церковь, где тот «случайно» встречает прекрасную незнакомку. Уже в момент встречи начинает проявляться восхищение Принца художественной стороной католицизма,250 подобное тому, какое позднее овладеет Августом Вильгельмом Шлегелем (Schlegel, 1767-1845). Одна рука грациозно распростершейся перед алтарём дамы лежит на распятии:
«... Я стоял, - продолжал он (Принц. - Д. П.), - стоял как потерянный, не сводя с неё глаз. Она не заметила меня; ей не помешал мой приход, настолько она была погружена в свою молитву. Она молилась своему богу, а я молился ей. Да, я молился на неё! Ни изображения святых, ни алтари, ни свечи не напомнили мне о молитве, а тут я внезапно ощутил такое благоговение, словно попал в святая святых. Сознаться ли вам? В эту минуту я непоколебимо верил в того, чьё изображение сжимала её прекрасная рука. Я читал его слово в этих глазах. Как я благодарен ей за проникновенную молитву. Она показала мне истинного бога, я вместе с ней поднялся к нему на небеса»251.
«Гречанкой» молодую даму стали называть в окружении Принца всего лишь потому, что Бьонделло показалось, как она разговаривала со своей пожилой спутницей по-гречески. Но даже этот момент Шиллер использует для введения в текст намёка о подоплёке происходящего. На вопрос барона фон Ф** о том, как гречанка оказалась в католическом храме, Принц отвечает:
«... А почему бы и нет? Может быть, она переменила веру»252.
Прекрасная Гречанка на самом деле оказывается немкой знатного происхождения, правда, при этом «плодом несчастной любви». Судя по всему, в своих отношениях с Принцем она играет роль, отведённую ей агентами католической церкви. Каким образом эта женщина попала в зависимость и охотно ли она выполняет свою миссию, Шиллер прямо не говорит. Однако, исходя из того, что в конце фрагмента Гречанка умирает, правдоподобной выглядит версия ряда комментаторов о том, что своей смертью красавица заплатила за вспыхнувшее в её сердце настоящее чувство к «подопечному». Это чувство могло подвигнуть её на раскрытие закулисных махинаций перед Принцем. Кроме того, смерть Гречанки в романе функционально служит тому, чтобы подчеркнуть могущество Армянина. Если безумно влюблённый в неё Принц, тем не менее, находит в себе силы отказать Гречанке в предсмертной просьбе («встать на путь, который и её вёл на небеса»), то какой же властью должен обладать Армянин, своим загадочным воздействием в конце концов сделавший единой католической церкви подарок в лице наследника княжеского трона?! Эта загадка служила отличным «крючком» для читателя, с нетерпением (и, как оказалось, тщетно) ждавшего дальнейшего развития событий.
Несомненно, что образ Гречанки доставил читающей публике немалое эстетическое наслаждение. В описании Шиллера Гречанка в самом деле очень красива:
«... Это была молодая дама. Нет, до этого мгновения я никогда не видел истинного воплощения женственности! ... никогда природа не создавала более смелых, более очаровательных и совершенных линий в столь единственном, неповторимом сочетании. Чёрная одежда тесно охватывала прелестнейший стан, божественные руки и плечи и широкими складками, подобно испанскому плащу, ложилась вокруг неё; её длинные белокурые волосы, заплетённые в две косы, распустились под собственной тяжестью и, выбившись из-под вуали, рассыпались в прелестном беспорядке по спине. ... Но где мне найти слова, чтобы описать вам небесную прелесть её лица, озарённого, как престол ангельской души, неизъяснимым очарованием?» 253
«... До той минуты я и не знал, что такое красота».254
Отличающиеся большой теплотой и поэтической красочностью описания женского образа - новинка для Шиллера. Тому, что до этого момента женским фигурам у Шиллера была свойственна определённая схематичность, имелись свои причины. Иоганн Шерр, отмечая неправдоподобность личности Амалии из «Разбойников», сравнивал Шиллера и Гёте:
«... Когда Гёте изображал Марию и Елисавету в Геце, Лотту в Вертере, то он их списывал с живых существ, - богатым материалом ему служили то Гретхен и Анхен, то Фредерика и Шарлота. Шиллер же, создавая Разбойников, не знал ни женщин, ни света»255.
Чем же объясняется проявившаяся в «Духовидце» перемена в изображении женщины? Анализ биографии и переписки автора недвусмысленно говорит о том, что при создании образа Гречанки на Шиллера большое воздействие оказало общение с сестрами256 Ленгефельд, зарождающееся чувство к Лотте и в целом душевный подъём весной 1789 года. В переписке с сестрами обсуждался вопрос о том, как совместить в фигуре Гречанки романтический идеал воплощённой красоты с той ролью обманщицы, которую Гречанка по замыслу Шиллера была призвана играть в судьбе Принца. Не мысля для себя истинной красоты без соответствующего нравственного наполнения, сестры предлагали следующую трактовку образа: Гречанка идёт на обман Принца, искренне любя его, думая, что этот обман пойдёт ему во благо, будучи сама обманутой в результате изощрённых махинаций. Шиллер по этому поводу замечал, что страстная любовь может импонировать и без моральной составляющей, что любящий человек руководствуется только законами своей любви, переступая через прочие ограничения. Нетрудно заметить, что вопросы взаимоотношений Любви, Красоты и Нравственности будут занимать ум Шиллера и в дальнейшем, побудив писателя к созданию статьи «О грации и достоинстве» в 1793 году.
Однако не только сестрам Ленгефельд обязан Шиллер «жизненностью» женского образа в своём романе. Ещё до знакомства с семейством Ленгефельд257 ставшей графиней Кунгейм. Вот что пишет Иоганн Шерр об этой истории и её возможной роли в написании «Духовидца»:
«... В 1786-87 г., зимою, Шиллер часто посещал дрезденскую актрису Софию Альбрехт. ... На один из вечеров приехала туда г-жа Арним, вдова саксонского офицера, с двумя дочерьми. Старшая из них, Мария-Генриетта, произвела на Шиллера поразительное впечатление. Красота её в то время была замечательна. Её стройный стан, её прекрасные голубые глаза, блиставшие умом, её изящные манеры - всё дышало в ней прелестью и достоинством. ... Поэт, по рассказам его свояченицы... о своих отношениях к прекрасной девушке вспоминал с неприятным чувством. В то время, когда ослабел его интерес к "Духовидцу", он писал Кернеру: "Духовидец", над которым я теперь работаю, выйдет плох, а пособить нечем. Немного найдётся занятий, не исключая и знакомства с девицею А., на которые бы я так бессовестно тратил время, как и на это маранье. Если под девицею А. следует понимать Марию, а под "знакомством" всю его любовную интригу, то предположение, что девица Арним послужила ему оригиналом для "прекрасной Гречанки" в "Духовидце", получает полнейшую достоверность. В лице прекрасной Гречанки, как он писал сестрам Ленгефельд, - он хотел изобразить "ловкую обманщицу", что в особенности подходило к девице Арним. В конце концов из всего дрезденского любовного приключения он сумел только создать несколько черт для своего романа». 258
Относительно образа Гречанки в «Духовидце» весьма любопытен следующий момент. В 1804 году Жан-Поль в 79 параграфе своей «Приготовительной школы эстетики», посвященном изображению человека, напишет:
«... Итак, чтобы изобразить красавицу, покажите человека, который её видит, а чтобы показать, что он видит, возьмите что-либо отдельное, будь то голубые глаза или даже просто веки, - этого уже достаточно. Если вы хотите нарисовать возвышенный женский образ, пусть будет душа женщины пронизана лучами жертвенной любви, так чтобы черты лица и внутреннее сияние слились». 259
При этом он приводит пример из 6 сцены III акта «Марии Стюарт» Шиллера, когда образ Марии Шотландской даётся через Мортимера. Легко заметить, что образ Гречанки мог бы также послужить неплохой иллюстрацией к фрагменту из 14 программы «Эстетики» Жан-Поля. Гречанка презентуется читателю посредством влюблённых глаз Принца, о её внешности говорят лишь несколько выразительных деталей, а наружные черты и «внутреннее сияние» «сливаются» чуть ли не буквально. Этому способствует и жертвенная поза дамы перед алтарём, и её истовая молитва, и следующая непосредственно за описанием «небесной прелести» лица Гречанки фраза Шиллера о том, что «... вечернее солнце играло на её головке, и прозрачное золото заката, словно ореол, окружало её». 260
Гречанка - «основной пункт» в планах по развращению Принца. Коварство этих планов заключалось в том, что они создавались под конкретную фигуру и поэтому оказались весьма эффективными. Индивидуальные особенности характера жертвы в немалой степени определили печальный исход событий. В силу этого образ Принца целесообразно рассмотреть на фоне процесса морального разложения, который претерпевает герой Шиллера.
Примечания.
250. «Une predilection d'artiste», см.: Грушке Н. А. В. Шлегель //Энциклопедический словарь / Под ред. К. К. Арсеньева и Ф. Ф. Петрушевского. Т. ХХХ1ХА. СПб., Брокгауз-Ефрон, 1903, С. 666. Среди других романтиков, пришедших к католицизму, можно назвать З. Вернера (Werner, 1768-1823), К. Брентано (Brentano, 1778-1842), Ф. Шлегеля (1772-1829), который в 1808 году официально принял католичество, и целый ряд других. Что касается Шиллера, то его интерес к католицизму И. Шерр объясняет тем, что он (католицизм) «... по крайней мере пытался эстетически изобразить христианство» //Шерр И. Шиллер и его время. М., 1875, С. 321.
251. Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. /Под общ. ред. Н. Н. Вильмонта и P. M. Самарина. М., 1956. Т. З. С. 621.
253. Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. /Под общ. ред. Н. Н. Вильмонта и P. M. Самарина. М., 1956. Т. З. С. 619-620.
254. Там же. С. 632.
255. Шерр И. Указ. соч. С. 100.
256. См. письмо Шиллера Каролине и Лотте от 26 января 1789 года, ответ Каролины Шиллеру от 10 февраля 1789 года, ответ Лотты Шиллеру от 11 февраля 1789 года, письмо Шиллера сестрам от 12 февраля 1789 года в: Borcherdt H. H. Der Geisterseher: Einzelnachweise zur Entstehungsgeschichte: 1789 //Schiller F. Werke. Nationalausgabe. Weimar, 1954-... Bd. 16. S. 418-421.
258. Шерр И. Указ. соч. С. 177-180. О романе Шиллера с Марией-Генриеттой фон Арним см. также: Goedeke К. Grundrisz zur Geschichte der deutschen Dichtung. Dresden, MDCCCXCIII. Bd. 5. S. 36. Текст письма, на которое ссылается И. Шерр, см. в: Шиллер Ф. Собр. соч.: В 8 т. /Под общ. ред. Ф. П. Шиллера. М. -Л., 1936-1950. Т. 8. С. 214; Borcherdt H. H. Op. cit: 1788 //Schiller F. Op. cit. S. 415. Сам Шиллер описывает Марию в письме к Кернеру от 8 августа 1787 года: «... Барышня Арним прехорошенькая блондинка и через несколько лет обещает стать красавицей. Маленькое, интересное личико и необычайно красивые волосы» //Шиллер Ф. Указ. соч. С. 167.
259. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981. С. 285.
260. Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. Т. 3. С. 620.