ВЫВОДЫ
«Духовидец» представляет собой любопытный пример сочетания черт авантюрного романа и «романа антивоспитания» (термин М. М. Бахтина) или «романа развращения» (термин Б. Г. Реизова). Роман обладает множественной тематикой при сохранении единого сюжета, строгой внешней организации и композиционной обобщённости.
Центральная тема «Духовидца» - художественное отображение процесса морального разложения молодого человека. Именно этот факт при наличии черт, обычно отождествляемых с предромантической и романтической прозой, позволяет усмотреть в романе Шиллера продолжателя традиции «Совращенного поселянина» Ретифа и «Опасных связей» Лакло.
В целом образ жертвы - Принца, развиваемый в эпистолярной перспективе, не несёт в себе ничего принципиально нового относительно современной автору словесности и вполне вписывается в конвенционально-типические рамки образа «молодого аристократа». Тем не менее, черты характера Принца весьма интересны и обрисованы с большой живостью.
«готических злодеев». При этом функция Армянина как инициатора процесса духовного разрушения роднит его с просветительскими «адвокатами дьявола», вроде Годэ и д'Арраса из «Совращенного поселянина». Тем самым, Шиллеров Армянин, с одной стороны, может быть назван среди литературных персонажей, подготовивших рождение байронического героя, с другой, он является предком бальзаковского Вотрена.
Образ Гречанки является одним из первых опытов Шиллера в изображении женской фигуры, он также обладает своей спецификой. Внешне Гречанка соответствует образу Женщины-Девы, носительницы светлого небесного идеального начала, ведущей героя к спасению. Однако в Гречанке заложен потенциал и Женщины-Демона, олицетворения пороков и соблазнов, толкающей человека к гибели.
«Духовидец» (исходя из слов самого Шиллера) сыграл важную роль в творческой эволюции своего создателя. Заслуживает внимания уже сам выбор в качестве протагониста столь несформированной, а потому сложной и противоречивой личности (Принца). Более того, эта личность представлена на фоне многообразных, имеющих историческую основу интриг - момент, который позволяет увидеть в авторе «Духовидца» будущего автора «Валленштейна».
«проходные» эпизоды, поступки персонажей мотивированы, а описания ёмки и красочны, причем это несмотря на то, что «Духовидец» был далеко не самым любимым детищем Шиллера. Возможно, сам Шиллер недооценивал своих заслуг перед немецкоязычной романистикой, однако их прекрасно видели другие. Не случайно австриец Гуго фон Гофмансталь включил «Духовидца» в свою антологию «Deutsche Erzahler».
Роман интересен изображением нравов своей эпохи. Современниками Шиллера «Духовидец» воспринимался и как публицистическое обвинение в адрес ордена иезуитов, тем более, что происки членов «Общества Иисуса» были в то время навязчивой идеей многих жителей протестантских княжеств Германии: от простого бюргера до К. -Ф. Николаи. Однако, несмотря на известную нелюбовь Шиллера к инквизиции, «иезуитская» версия заговора против главного героя остаётся всего лишь одной (пусть и доминирующей) из версий интерпретации события, т. к. в тексте романа «папские янычары» нигде прямо не названы. В плане здравого обличения приёмов шарлатанства роман Шиллера сохранил свою значимость и поныне.
«атмосферы» и др.), «Духовидец» достаточно «типичен» для Шиллера, т. к. воплощает в себе некоторые константные черты творчества своего создателя. Пристрастие автора к документальности обусловило выбор способа презентации (что может быть достовернее свидетельств участника событий). Постоянная заинтересованность в побудительных мотивах человеческих поступков выразилась в подробном освещении «философии» и «механики» интриг и козней. Склонность Шиллера к философичности и индуктивным умозаключениям также проявилась в «Духовидце» -беседы Принца со своими соратниками перерастают рамки дружеских споров.
В европейской литературе значение «Духовидца», видимо, должно определяться, во-первых, наличием ряда мотивов, встречающихся в нём довольно рано для сложившейся ко времени выхода романа в свет литературной традиции (типологическое сходство); во-вторых, тем фактом, что произведение Шиллера послужило многим авторам источником вдохновения (аллюзии, реминисценции, заимствования, эпигонство), при этом наибольшее значение роман имел для предромантической прозы так называемого «готического» жанра.