3.
Эвдемоническая мораль, считающая целью человеческого поведения счастье, оценивает поступки с точки зрения всеобщей пользы. Никаких предвзятых идей, никакого пиетета к сословиям и титулам, ничего, что мешало бы спокойной, разумной оценке идей и поступков. Важны только человеческие качества людей, только личная их пригодность к общественной жизни.
Во многих комедиях Гольдони герои социально детерминированы, это представители того или иного сословия, — и в этом отношении он больше, чем авторы французской мещанской драмы, близок к программе, несколько позже разработанной Дидро. Наделенные всеми страстями и интересами своего сословия, герои Гольдони выигрывают в конкретности и сценическом правдоподобии. Однако автор никогда не ограничивает их одной только сословной характеристикой. Он прежде всего хочет показать человека, проявляющего под одеждой купца или дворянина свою исконную доброту и высокие душевные качества.
Конечно, симпатии Гольдони целиком на стороне представителей третьего сословия, трудовых людей, противопоставленных паразитическим привилегированным классам. Это, прежде всего, купцы, но также адвокаты, врачи, интеллигенты и «философы». В его комедиях нельзя обнаружить никакого восторга перед аристократами, кичащимися своим происхождением и поместьями. Его не восхищают ни древность рода, ни хорошие манеры, ни уменье покровительствовать и оскорблять -качества, которыми часто награждали своих героев-аристократов комедиографы XVII—XVIII веков. Дворян в его комедиях много. Они бывают смешными тогда, когда держатся за свои титулы и привилегии. Таков нищий дворянин в «Веере», раздающий свое бесполезное «покровительство» за мелкие взятки, или «феодал» в комедии того же названия, или дон Альваро в «Ловкой служанке», или маркиз Форлипополи в «Хозяйке гостиницы». Уж лучше граф Альбафьорита, за наличные деньги купивший графский титул, чем нищий маркиз, продавший свой маркизат.
«Дай мне пощечину хозяйка, я бы стерпела, потому что она благородная; но от купчихи я этого перенести не могу».25 Однако получив от Дораличе подарок, Коломбина сразу переходит на ее сторону.
Сила явно на стороне купцов. Деньги — вещь гораздо более реальная, чем титул, поэтому лорд Рюнбиф («Ловкая служанка») с его неисчерпаемым богатством не так смешон, как обнищавшие, но заносчивые дворяне. Человек, который сам составил себе капитал честной торговлей, в глазах Гольдони всегда достоин уважения, но смешны те, кто стыдится мещанского звания своих трудолюбивых отцов, проматывая их наследство. Все эти степенные, благоразумные и благожелательные Панталоне, ушедшие на покой или продолжающие торговать, покровительствующие бедным девушкам или улаживающие чужие распри, всегда вызывают умиление и симпатию. Девушки из низших классов часто бывают умнее роскошных дам высшего света. «Благоразумная жена», вышедшая замуж за графа Оттавио, является жертвой великосветской соблазнительницы, которая пленяет графа своими утонченными манерами и вольным образом мыслей, однако «плебейка» своей красотой и благоразумием возвращает себе любовь мужа, который плачет от раскаяния при виде оскорбленной им добродетели.
Довольство малым, свободное развитие в пределах данного и возможного, уверенность в конечном торжестве труда и справедливости - таковы убеждения Гольдони, противопоставленные архаическим взглядам праздного, разоряющегося и бесполезного класса дворян.
Все это не мешало Гольдони относиться с уважением к сильным мира сего, потомкам аристократических фамилий, маркизам и графам, — если они лишены предрассудков, покровительствуют поэтам и содействуют экономическому и культурному развитию страны. Это всегда подчеркивается в посвящениях, которыми он снабжал свои комедии, перепечатывая их в собраниях своих сочинений.
«твердой земле» продавались с молотка, картины мастеров, хранившиеся в фамильных галереях, сбывались иностранным туристам. Наследники древних родов считали ниже своего достоинства заниматься делом и кое-как перебивались, скрывая нищету в голых стенах наследственных палаццо. Какая огромная разница между аристократией английской, усваивавшей новые формы экономической деятельности, и итальянской, беззаботно доедавшей свой последний кусок, сидя на старом пепелище! В Венеции были, конечно, нобили, которые, скрепя сердце, пускали наследственные капиталы в оборот. Но аристократ-торговец в Венеции -сравнительно редкий случай. Одного такого Гольдони изобразил в комедии «Человек со вкусом». Широко тратя деньги, граф Оттавио вызывает подозрение в том, что он проживает семейные капиталы и обрекает свою семью на голод. Но граф торгует в компании с честным купцом Панталоне, сохраняя это в великой тайне. Правда, торговля эта похожа на спекуляцию, но дело не в этом. В конце пьесы, чтобы уничтожить все сомнения в своей честности, Оттавио читает торговый договор, заключенный им с Панталоне. «Торговля не позорит знатного человека, — говорит он, - но я, учитывая людские предрассудки, решил заниматься ею тайно».26 Торговля позволяет великолепному кавалеру держать открытый дом и вести роскошную жизнь, услаждая общество изысканными обедами и светскими развлечениями.
Эти нобили, эти феодалы все еще чувствовали себя хозяевами страны. Они все еще всерьез принимали свои старые привилегии, которые давно уже отжили свое время, хотя продолжали обузой тяготеть над народом. Такой дворянин изображен в комедии «Феодал», которая отдаленно напоминает «Свадьбу Фигаро». Гольдони перенес действие своей комедии на юг, в Неаполитанское королевство, чтобы не раздражить венецианских вельмож. В «Мемуарах» он говорит лишь о «смешных черточках» своих крестьянок и деревенских синдиков, однако комедия гораздо более глубока и сатирична. Конечно, крестьяне не совершают революции, но они отстаивают свою супружескую честь от притязаний шалого помещика с пылом, который может в любую минуту вызвать настоящий бунт.
Произвол правительства, губернаторов и бюрократов, бесправие населения изображены в комедии «Льстец», где в должности всесильного министра выведен негодяй, пользующийся своим влиянием на губернатора, обделывающий свои дела и эксплуатирующий население. Но этот министр — не дворянин, а просто проходимец, лестью и интригами пролезший к высокому посту.
Разбитая на десяток самостоятельных государств, разрезанная на части границами, препятствующими свободному передвижению товаров, Италия мечтала о нормальной торговле, о том, чтобы гниющие где-нибудь в Ломбардии шелка можно было продать в Пьемонте, чтобы из Тосканы можно было вывезти вино, а из Сицилии хлеб. Торговля казалась занятием благородным, а торговец - чем-то вроде благодетеля рода человеческого. Это была новая сила, противостоявшая феодализму. Нобиль, который не платит по счету купцу, не достоин стоять рядом с этим купцом,— для Венеции XVIII века эта мысль была не только новой, но и крайне дерзкой. Благородный купец Ансельмо в комедии «Истинный друг» отчитывает наглого аристократа и произносит тираду во славу торговли: «Торговля — занятие трудное, которым всегда занимались и занимаются и сейчас кавалеры более высокого ранга, чем вы. Торговля приносит людям пользу, она необходима для сношений между народами. Того, кто, как я, достойно занимается ею, никто не назовет плебеем; но настоящий плебей — тот, кто, получив по наследству титул и клочок земли, проводит дни в праздности и полагает, что ему дозволено всех оскорблять и жить обманом».27
к числу таких людей, когда был коадьютором по уголовным делам, адвокатом, секретарем посольства и драматургом. Поэтому с тем большей чуткостью он должен был отнестись к проблеме умственного труда, которая приобретет уже в конце XVIII века большое значение.
В «Честном авантюристе» Гольдони изобразил интеллигента, не имеющего никаких средств к существованию, кроме своих знаний. Графы и маркизы пытаются скомпрометировать его во мнении богатой вдовы, оказавшей ему предпочтение, и пишут на него доносы, но с ним бороться трудно: он и врач, и юрист, и писатель, он знаком и с административным делом, а главное, он честен, и потому он выходит победителем. «Следует знать всякое дело. Бывают такие случаи, когда все бывает нужно, и тут можно было бы привести пословицу: научись ремеслу, когда-нибудь оно пригодится».28 «Человек со вкусом», этот идеальный герой Гольдони, будучи графом и коммерсантом одновременно, знает все: разбирается в книгах и в лошадях, в жемчугах и в мануфактуре.
В комедии «Венецианский адвокат» (1750) Гольдони едва ли не в первый раз в истории драматического искусства изобразил честного адвоката, жертвующего своими личными интересами ради своего клиента. После традиционных насмешек над крючкотворцами и вымогателями появившийся на сцене честный адвокат привел в восторг все адвокатское сословие: «Мои коллеги-адвокаты, привыкшие к комическому изображению адвокатской мантии в старых комедиях дель арте, были в восторге от той роли, в которой я вывел своего героя».29
Однако есть у Гольдони и адвокаты — мошенники и взяточники. Таков доктор Буонатеста, прокуратор в комедии «Кавалер и дама». Он пользуется доверчивостью донны Элеоноры и вымогает у нее последние деньги. В конце пьесы он посрамлен и изгнан, и суд без всяких взяток выносит справедливый приговор, но тем не менее зависимость тяжущегося от адвоката и дебри судопроизводства, из которых нельзя выбраться без помощи влиятельных лиц, показаны здесь достаточно ярко.
«Мольер»), Теренций (в комедии «Теренций»), Тассо (в комедии «Тассо») показаны как труженики, утверждающие свои взгляды на жизнь, создающие великие духовные ценности и торжествующие над завистниками и невеждами. Тот же смысл имеет и образ английского философа в комедии того же названия. 30
В венецианской семье среднего достатка есть не только свекрови и невестки, сыновья-расточители и дочери, жаждущие брака, есть еще люди, которых обычно не замечают и не стесняются, — слуги, которые в доме значат больше, чем это кажется с первого взгляда. Семейное благополучие в большой степени зависит от них.
Слуги в комедиях всегда играли важную, часто даже первую роль. Так повелось еще со времен античной комедии, в которой протагонистом бывал плутоватый раб, получавший колотушки и устраивавший все ко всеобщему благу. У Гольдони также есть плутоватые слуги, которые принимают участие в действии и помогают господам, потерявшим голову от любви. У него есть и субретки, более или менее оригинально выполняющие свои традиционные функции. Однако во многих комедиях слуги оказываются живыми людьми, они уже не просто подыгрывают своим господам и роль их не ограничивается ведением трафаретной интриги. В комедии «Преданная служанка» героиня улаживает семейные дела и примиряет поссорившихся хозяев. В комедии «Домашние дрязги» происходит нечто прямо противоположное: двое нерадивых слуг ссорятся между собою и, желая отомстить один другому, вызывают целую свару между своими хозяевами. В этой комедии профессиональная психология слуг разработана с необычайной комической силой и удивительной правдивостью. «Я почерпнул фабулу этой пьесы, — пишет Гольдони в своих «Мемуарах», — из быта нескольким семейств, где мне приходилось видеть хозяев, являющихся жертвами привязанности к своим слугам; и к моему удовольствию, зрители одобрили мое поучение, весьма полезное для родственников, живущих под одной кровлей».31
Часто в комедиях Гольдони показана жизнь семьи в двух планах и с двух точек зрения. Драма, разыгрывающаяся среди хозяев, рассмотрена глазами слуг, которые живут своей особой жизнью, своими интересами, противоположными интересам хозяев. Комедия «Умная жена» начинается с разговора слуг, которые в отсутствие хозяев распивают вино и дают остроумные и убийственные характеристики своим господам, тем самым поясняя дальнейшее действие. В комедии «Дачные приключения» та же ситуация: пока не проснулись господа, слуги пьют шоколад, обсуждают сердечные дела своих молодых хозяев и с бесстрастием умудренных опытом наблюдателей резюмируют свои впечатления: «Интересные дела!», «Обыкновенные дела!», «Причуды любви!», «Дачные приключения!» — и с этими словами они уходят, оставляя сцену для взволнованных «причудами любви» молодых людей.
Комедия «Кухарки», написанная на венецианском диалекте, целиком посвящена слугам. Гольдони невысоко ценил ее, хотя она имела успех при первом представлении, в конце карнавала 1755 года. В свой единственный в году свободный день во время карнавала развлекающиеся кухарки судачат по поводу дурных супругов, и эти сцены служили отличным уроком если не для кухарок, то для хозяек.
изображал простой народ. В комедии «Феодал» крестьяне изображены с поразительным пониманием их нравов, их психологии, их общественного сознания и чувства собственного достоинства - и с такой симпатией, какую редко можно найти в европейской литературе.
Гольдони понимал, что, изображая крестьян таким крупным планом, он является новатором, и в предисловии к «Феодалу» счел нужным оправдать свой материал соображениями общественного характера. Свои демократические тенденции он подкрепляет идеями физиократов, распространенными в то время и в Италии: «Было бы несправедливо считать деревенских жителей недостойными того, чтобы появиться на сцене,— словно у них нет свойственных им смешных сторон. Они также являются частью человеческого общества, и этой части мы обязаны весьма многим; может быть, даже она - самая необходимая и наименее противная. Деревенских жителей нельзя презирать ни как людей, ни как членов общества, так как, несмотря на то воспитание, к которому предназначило их провидение, и они также имеют свою философию и подвержены всем человеческим страстям, которые горожане считают своим исключительным и законным достоянием. Мне казалось, что я воздаю им должное, изображая их на сцене и привлекая к ним внимание образованных людей и утонченных знатных дам. Надеюсь, что эти добрые деревенские люди будут довольны тем, что я и их показал в моем театре, и надеюсь также, что смешные черты высших классов мирно уживутся рядом со смешными чертами низшего класса».32
В комедиях Гольдони выступают люди, которых никогда не освещал свет рампы, - рыбаки адриатического побережья или население венецианских захолустных углов, куда редко забредает житель буржуазных кварталов. С необычайной теплотой и остроумием Гольдони изображает этих добродушных, горячих и веселых молодых людей, наивных, лукавых и кокетливых девушек, обидчивых старушек, гоняющихся за женихами для своих дочерей, играющих в лото и вспоминающих молодость. Такие комедии, как «Кьоджинские перепалки» или «Перекресток», для европейской драматургии были открытием нового мира. В европейской драматургии редко кому удавалось пойти по следам Гольдони и вновь найти этот волшебный мир городских предместий и рыбачьих поселков
Примечания.
25. Семья антиквария», д. I, явл. 9-е.
«Человек со вкусом», д. Ill, явл. 6-е.
27. "Кавалер и дама», д. 1, явл. 2-е.
28. "Честный авантюрист», т. II, явл. 17-е.
29. "Мемуары», т. II, стр. 138—139.
», т. II, стр. 166.
«Мемуарах» (т. И, стр. 151).
32. Предисловие к «Феодалу» (Ed. mun., T. VIII, стр. 13).