Приложение Б
Типология романистики Годвина (c. 122-134)
Все романы Годвина можно разделить на три группы:
а) ранние, написанные в 1783-1784 гг., к которым относятся: "Дамон и Делия", "Итальянские письма", "Имогена", "История жизни Уильяма Питта, графа Чатама";
б) произведения зрелого периода творчества, которые, собственно, и составили славу Годвина: романы "Калеб Уильямс", 1794; "Сент-Леон", 1799; "Флитвуд", 1805; "Мандевиль", 1817;
в) поздние: романы "Клаудесли", 1830 и "Делорен", 1833.
Перу Годвина принадлежит также сборник проповедей "Sketches of History in six sermons" (1784), трактат "Рассуждение о политической справедливости" (1793), биография "Жизнь Чосера", 1803; мемуары.
В основу романа Годвина "Вещи как они есть, или Калеб Уильямс" (Things as they are, or the Adventures of Caleb Williams) легли этические выводы его теории, изложенной в "Рассуждении о политической справедливости", которую иные шутники предлагали назвать скорее "Рассуждением о политической несправедливости".
Утопическая часть программы Годвина касалась способов усовершенствования человека путем разумного убеждения и построения общества на основе высших человеческих идеалов путем бескровной революции. В основе отрицания Годвином методов насилия лежало его человеколюбие (benevolence), которое особенно ценил в нем Вордсворт, не позволявшее причинять зло кому бы то ни было.
Исследователи нередко отмечали соотнесенность романа с трактатом, связанных одной идеей [4. C. 273-274]. В жанровом отношении "Калеб Уильямс" занимает промежуточную позицию, сочетая в себе признаки различных жанров. Одни исследователи типологически относят его к просветительскому роману, другие - к готическому (Ф. Боттинг [177]). Так, Г. В. Аникин и Н. П. Михальская полагают, что "сюжетостроение в романе Годвина "Калеб Уильямс" определяется как традицией реалистического романа Филдинга и Ричардсона, так и традицией готического романа... Новизна построения романа заключается в том, что писатель отказался от любовной темы, как основы сюжета. Интрига романа связана с главной темой осуждения преступных действий. Тема преступления и наказания в "Калебе Уильямсе" восходит к готическому роману. Однако у Годвина она приобретает достоверность и подготавливает таким образом развитие этой темы в социальном романе XIX в." [8. C. 150]. Такая точка зрения была высказана и М. П. Алексеевым [4. C. 279-281]. И. О. Шайтанов полагает, что роман "Калеб Уильямс" был уступкой "готическим" вкусам, а высказанное в романе понимание мира, в котором как бы из тайны и мрака проступают лица персонажей, "предсказывает романтическую ситуацию, но еще ею не является, ибо она создается не одними обстоятельствами, но и... наличием героя, исполненного стремления рассеять мрак, изменить мир или создать его заново" [68. C. 186]. Однако, хотя мрачный, зловещий колорит романа наряду с полным отсутствием юмора действительно отдает "готической" эстетикой, - "готическим" романом его назвать все же нельзя.
Е. И. Клименко принадлежность романа Годвина к готическому роману опровергает его социальной направленностью [79. C. 36]. С оговорками относила его к "готическому" роману и Л. В. Сидорченко, отмечая, что хотя "сюжетная интрига развивалась по законам "готического" романа, однако резкое обличение сословного неравенства... насыщало его социальным содержанием и делало одним из предшественников реалистического романа XIX в." [70. C. 37].
Однако уже А. Елистратова [55. C. 413] и Н. Соловьева [127. C. 186], а за ними Т. Потницева [109], [111], Л. Волковская [28], [29], В. Решетов [118] и др. отметили в романе ряд романтических черт. Убедительный анализ романтических тенденций в этом романе дал М. Баттлер (1975) [176]. Романтизм первого романа заключается в самом отношении к миру, в мироощущении автора и пронизывающей роман философской идее, стоящей ближе к романтическому чувствованию, нежели просвещенческому. В то же время ряд моментов позволяет отметить отличие Годвина и в этом плане, а в каком-то смысле его предвидение, уводящее за пределы еще не оформившегося романтизма в психологический роман XIX и XX веков.
Начиная с У. Кросса [180], многие исследователи (М. П. Алексеев, И. О. Шайтанов, В. В. Ивашева и др.) полагают "Калеба Уильямса" одним из первых "криминальных романов" в европейской литературе [180. Р. 117], [4. С. 283]; [68. С. 51], [66. С. 217], [201. P. 372]. Иные исследователи относят его к особому разряду "якобинского" романа как своеобразной реакции на господствующий "готический" роман. Или, согласно классификации Р. Кейли, к особому разряду "политического романтизма" [186]. Отмечая, что в романах Годвина зрелого периода умело использованы завоевания "готического" романа наряду с социально-критическим насыщением, З. Т. Гражданская делает вывод о том, что так происходит "удачное слияние революционного просветительства конца XVIII в. с "готическим" романом" [69. С. 115]. "90-е гг. в английском романе, - отмечает Н. П. Соловьева, - " [127. С. 196].
По различным приметам, в частности, трактовке Годвином темы демонического, роман "Калеб Уильямс" стоит намного ближе к романтическим произведениям, нежели его обычно относят различные исследователи. "Готическое" присутствует в романе лишь в виде некоторых чисто внешних примет и форм (наличие тайны, преступления, преследования, уединенного в замке злодея, самого феодального колорита), однако трактовка поднятых Годвином проблем, хотя и отличается своеобразием и определенной спецификой, ближе к романтическому видению мира. Протест Калеба скорее вселенского масштаба, нежели конкретно-социального, он сродни метафизическому бунту героев Байрона (Манфред, Корсар, Каин), Лермонтова (Печорин, Демон, Арбенин), Кольриджа (старый мореход), Мелвилла (капитан Ахав) и др. В этом смысле относить роман Годвина к якобинскому роману было бы большой натяжкой. Годвин смотрит на мир с более обобщенных (романтических) позиций, и именно этот взгляд придает роману особый колорит и современность.
Уже в первом своем романе Годвин пришел к противоречию между выведенной им теорией политической справедливости и самой жизнью. Все оказалось не так просто, как первоначально рисовалось "последнему просветителю". Самоусовершенствование человека, сама возможность его зависела от окружавшей его социальной среды со всеми предрассудками, нормами, институтами и повсеместно царящим в ней злом. В то же время смена социальной среды насильственным путем, противником чего являлся Годвин, не могла дать положительных результатов без предварительного изменения человеческой природы. Подобная дилемма образовывала замкнутый круг, выйти из которого не представлялось возможным. А это и формировало романтическое мироощущение. Правда, героев первого романа Годвина еще нельзя назвать романтическими.
"рокового обаяния злодея" [125. C. 12]. А Калеб, напротив, обладая привлекательностью, лишен налета демоничности. Все персонажи романа еще по-средневековому разведены по двум полюсам: положительный полюс составляют Хоукинсы, Калеб, его случайные друзья; а на отрицательном группируются Тиррел, Фокленд и его подручные, включая самих представителей правосудия. Тем не менее сам конфликт и способ его разрешения составляют чисто романтическую примету. Изображая "неромантических" героев, Годвин уже в 1794 г. смотрит на мир романтически, и именно в этом (а не в отсутствии любовной темы, как полагают Г. В. Аникин и Н. П. Михальская) и состоит прежде всего новизна романа.
Ярко выраженной готической окантовкой сюжета обладает и роман "Сент-Леон", что позволило ряду исследователей (например, М. Саммерсу) отнести его к жанру "готического" романа, а самого Годвина - к предромантическим писателям [199]. Однако назвать "Сент-Леона" "готическим романом" нельзя даже с большой натяжкой. От готики в нем присутствует лишь колорит и фабульный мотив, в то время как образы, трактовка различных перипетий, ход рассуждений, философская канва, этическая "расцветка" событий обладают ярко выраженной романтической окраской и во многом предвосхищают формирующуюся эстетическую и образную систему романтизма.
Дж. Мейер пишет: "Несмотря на то, что Годвин, следуя вкусам своей эпохи, воспользовался "готическими" элементами в своем "Сент-Леоне", мы не можем считать его последователем этого жанра. Мы можем скорее сказать, что он находится в полном противоречии с авторами готических романов. Радклиф, Льюис, Метьюрин мало заботились о построении характеров, а это и составляет главную черту Годвина... Ужасная буря в Альпах, появление таинственного незнакомца и сообщение им секрета чудесных сил, заключение Сент-Леона в темном погребе испанской инквизиции или склепах разрушенного замка Бетлема Габора ["жертве общества" и мрачного человеконенавистника, образ которого предвещает байроновских мрачных героев - прим. авт] - все эти сцены могли бы действовать совершенно иначе, если бы Годвин умел с выгодой для себя воспользоваться нововведениями готического романа" [189. Р. 50].
А. Елистратова замечает, что ""Сент-Леон" нельзя рассматривать как простой гибрид традиций готического "романа ужасов" и философского романа Просвещения. Это было произведение, в котором отразилась и личная драма Годвина, и общий кризис европейского Просвещения. Этот кризис... проявляется и в художественных особенностях романа. В "Сент-Леоне" можно заметить немало романтических черт. Характерен в этом отношении сам образ главного героя, во многом предвосхищающий персонажей Байрона с их зловещим таинственным прошлым и роковой отчужденностью от всех им подобных..." [55. С. 423].
"Калебе Уильямсе", роман-робинзонада, но робинзонада более фантастическая, действие которой развертывается, повинуясь не только повседневным законам жизни, но и магическим законам волшебства. На "Сент-Леоне" лежит печать родства с "готическими" романами того времени" [55. С. 428]. Позже она приходит к выводу, что в "Сент-Леоне" Годвин выступает уже как писатель-романтик, "облекающий в форму философско-аллегорического романа-притчи свои горькие раздумья над историческим крахом Просвещения..." [65. Т. 5. С. 85].
Безусловно романтическим произведением считает роман "Сент-Леон" Н. А. Соловьева [127. С. 186]. Правда, ниже она словно противоречит сделанному выводу, замечая, что "Сент-Леон" написан в стиле рыцарских романов, о чем свидетельствует даже композиция" [там же]. Выдвигаются и иные романтические приметы произведения, иногда довольно странные:
"Романтический настрой "Сент-Леона" подтверждается страстным желанием автора культивировать меланхолию" [127. С. 190]. А ниже исследовательница оговаривает, замечая, что "в "Сент-Леоне" как бы перекрещиваются пути развития настоящего и будущего романа... Отступая от совершенной техники "Калеба", Годвин пробует выйти на большую дорогу к романтизму, но, нарушив единство композиции, повторяет уже пройденную фазу развития романа. Компенсирует этот недостаток найденный им новый способ характеристики персонажей с акцентом на чувства как источник действия и поведения и категория воображения... События "Сент-Леон", - делает она вывод, - принадлежат полностью жанровой разновидности romance и могли быть охарактеризованы как исключительные" [127. С. 193].
"Сент-Леон" присутствуют многие приметы и "готического" романа (в самом сюжете), и просветительского (в чрезмерном морализаторстве). Н. А. Соловьева относит подобное смешение к числу недостатков произведения, хотя признает, что "роман показателен с точки зрения сюжета, темы, героя, стиля... Гигантский замысел Годвина должен был воплотиться в единстве разнообразных задач и целей. С одной стороны, это повествование о существе нравственной натуры человека, вины и возмездия, которое переживает герой из-за своего любопытства и чрезмерного стремления к знанию. Это и известное уже повествование о приключениях и преследовании, типично романтическое представление героя, опасного своей непохожестью на других (ср.: тема Питера Шлемеля и его тени). Вместе с тем Годвин придает ярко выраженную романтическую окраску характеру своего героя, утверждая важность чувства - источника человеческого поведения и поступка" [127. С. 191].
"в техническом отношении роман Годвина сильно уступает произведениям Скотта и Байрона", по проблематике он "предвосхищает некоторые темы последних... В "Сент-Леоне" много философских размышлений и диалогов, выполненных в стиле раннего английского "якобинского" романа, несущего столкновение противоположных идей и мнений. Есть в нем и нарочито драматичные сцены отчаяния героя, выполненные в стиле "готической" драмы. Искусный повествователь и рассказчик "Калеба", поддерживающий напряженность действия, уступает место морализатору и резонеру" [127. С. 193]. Согласно Н. А. Соловьевой, "композиция романа, в высшей степени неудачная, символизировала судьбу ранне-романтического романа" [127. С. 191]. Тем не менее она делает вывод, что "место "Сент-Леона" в продвижении Годвина к романтизму трудно переоценить" [127. С. 193].
Правда, и этот вывод несколько разбавляется замечанием по поводу мотивации английского писателя: "Сент-Леон" пессимистичен, - отмечает Н. А. Соловьева, - движение к совершенствованию, после смерти жены и разгула реакции в конце десятилетия Годвин начал искать какой-то синтез взаимопротивоположных тенденций. Результатом его поисков был "Сент-Леон" [127. С. 191].
В качестве романтических примет в "Сент-Леоне" Элтон Смит указывал, в частности, на признание Годвином "важности эмоций как мотива поведения и выражения родства" [198. P. 91]. А чуть ниже делал вывод о том, что "this rational is a for cry from the Satanic pose and the embodied evil of the villainy of the Romantic writers" [198. P. 94].
Остальные романы Годвина - "Флитвуд, или Новый человек чувства", "Мандевиль" и др. - исследователи уже без колебаний относят к романтическому периоду развития английской литературы. "Флитвуд", - полагала Н. А. Соловьева, - " [127. С. 194]. Это безусловно романтическое произведение. "Мандевиль" и другие романтические произведения Годвина в разной степени повторяли своего прототипа Флитвуда.