Приложение Д
Генезис темы "договор с дьяволом" (c. 135-150)
Мотив попадания во власть демонического существа относится к устойчивому фольклорному архетипу. Представители демонического мира (колдуны, чудовища, драконы, людоеды, ведьмы, демоны, злые духи) периодически похищают, съедают, заколдовывают, насилуют различных персонажей древних сказаний.
1) демоническое существо похищает жертву,
2) демон выманивает жертву,
3) сама жертва следует за зверем, птицей, мячом, огоньком,
4) жертва попадает в силки случайно (заблудилась в лесу),
Иногда герой вступает в контакт с демонами, выполняя трудную задачу или просто в поисках приключений, не обязательно оказываясь в его власти. Иными словами, герой мог попасть во власть демона по инициативе самого демона или злых родственников, а мог добровольно или же совсем случайно. В рыцарских романах попадание героя во власть демонических хозяев различных замков встречается очень часто и расцвечивается самой причудливой фантазией. Е. Мелетинский отмечает в качестве наименее типичного случая, причем в сказках иной сюжетной группы, когда герой отдает себя черту за долг или чтобы овладеть мастерством [98. С. 53]. Сама легенда о договоре человека с дьяволом коренится в дуализме средневековой христианской церкви, которая сделала Бога источником добра, а дьявола - виновником и воплощением зла в мире [57. С. 43-47].
"Миракль о Теофиле" (пер. А. Блока 1907 г. "Действо о Теофиле"), восходящий к восточной легенде, о воспылавшем жаждой мести епископу и стремлением к власти экономе церкви г. Адана в Киликии Феофиле, вступившем в сделку с дьяволом ради обещанного за это могущества и богатства, но по истечении срока платежа спасенного от дьявола богоматерью.
Греческое житие Феофила, написанное в VII в., приписывается его ученику Евтихиану, "очевидцу" событий. Оно было переведено в VIII в. на латинский язык Павлом-диаконом, обработано в X веке в латинских стихах немецкой монахиней Хросвитой Гендерсгеймской, по французски - в поэме Готье де Куэнси (XII в.) и в драматической форме в миракле трувера Рютбефа. О широкой популярности этой легенды на Западе свидетельствуют и другие ее литературные обработки на разных европейских языках, частые упоминания в проповедях и хрониках, а также многочисленные памятники средневекового искусства - церковные витражи, скульптуры, миниатюры. На основе сказания о Феофиле получили известное распространение и иные демонологические легенды с благополучной развязкой ("Воин"). В 1220 г. монах Цезарий Гейстерсбахский собрал различные демонологические легенды и рассказы, как традиционные, так и современные, в книге "Диалог о чудесах". Однако, как отмечает В. Жирмунский, "демонологические легенды указанного типа, несмотря на их популярность в средневековой литературе, не могут считаться прямыми источниками легенды о Фаусте, за исключением, может быть, отдельных мотивов сказания о Симоне-маге. Они показывают лишь общее направление мысли и развития поэтических образов в рамках средневекового церковного мировоззрения" [57. С. 52]. Борьба за папство, религиозные распри породили в народе также множество легенд о папах-вероотступниках, получивших папский престол не за заслуги перед церковью, а с помощью дьявола, которому они продали свою душу, и запятнавших себя бесчестной жизнью [57. С. 53-54]. Бытовали и фарсы, в которых дьяволу отводилось место озорника, веселого обманщика, часто попадавшего впросак.
Героями демонологических легенд часто становились средневековые ученые, имевшие дело с опытом или пытавшиеся добиться самостоятельного синтеза философской мудрости с богословскими догмами. И то и другое вызывало недоверие, страх и осуждение у средневекового человека, ассоциируясь с кознями дьявола.
"черная" магия с магией "естественной" ("натуральной"), когда эксперимент преследовал мнимонаучные цели: делать золото, лечить от всех болезней, создать "эликсир жизни" или "философский камень", а искание истины переплетались с земными целями: успех, богатство, слава, - в суеверных представлениях людей XVI в. ученые такого типа обычно получали славу чернокнижников, а их универсальные знания и их занятия приписывались, как и прежде, "договору с дьяволом". О них, как и об их предшественниках, средневековых ученых-магах, слагались демонологические легенды, многие из которых, типичные для "фольклора чернокнижников", впоследствии перенесены были на популярную личность Фауста. Любимым героем эпохи стал ученый-доктор Фауст, заложивший душу в обмен на обещание Мефистофеля раскрыть ему тайны природы, показать небо и ад. Первая книга была опубликована в 1587 г. во Франкфурте-на Майне лютеранским клириком И. Шписом. Исключительную популярность эта тема получает в Германии во 2-й половине XVIII в. в среде писателей периода "бури и натиска" (Лессинг, Мюллер, Клингер - роман "Жизнь Фауста", Гете, Ленц). К более позднему времени относятся так называемые народные баллады о Фаусте. Впервые образец такой баллады был напечатан в 1806 г. романтиками Арнимом и Бретано в сб. "Волшебный рог мальчика" под заглавием "Доктор Фауст, печатная листовка из Кельна". Получают хождение разнообразные книги заклинаний, ходившие под заглавием "Фаустово тройное заклятие адских духов" и обычной абракадаброй демонологии - так называемыми экзорцизмами (заклинания дьявола).
"Трагическая история жизни и смерти доктора Фауста" (1588), в драме Кальдерона "Маг-чудодей", в поэме Гете "Фауст". Мотив подобной сделки своими готическими очертаниями особенно привлекал романтиков в нач. XIX в. (роман Годвина "St. Leon", Арнима "Die Kronenwaсhter", 1817 - "Стражи короны"; Граббе "Don Juan und Fausts", 1829; Ленау "Fausts", 1835; Гейне "Фауст", 1851 и др., а также использовался в несколько трансформированном виде в различных сюжетах подобного плана: романах "Эликсиры сатаны" Гофмана, "Мельмот Скиталец" Ч. Мэтьюрина, новелле Шамиссо "Удивительная история Петера Шлемеля", романах "Шагреневая кожа" и "Поиски абсолюта" Бальзака, "Портрет Дориана Грея" О. Уайльда, "Доктор Фаустус" Т. Манна, "Тим Тайлер, или Проданный смех" Дж. Крюса и т. д.
"Символическая форма философской драмы-мистерии, созданная Гете в "Фаусте" по образцу средневековой народной драмы, - отмечает В. Жирмунский, - получает большое распространение в европейских литературах романтической эпохи. "Манфред" Байрона воспроизводит исходную драматическую ситуацию "Фауста" и наиболее непосредственно связан с трагедией Гете... "Каин" Байрона сохраняет ту же символическую трактовку сюжета... Во Франции романтическую трактовку образа "Фауста" дает Мюссе в поэме "Чаша и уста"
Тема договора получила своеобразное отражение в повести Арнима "Изабелла Египетская" (1812) в отношениях Карла и зловещего альрауна, а в романе "Хранители короны" Арним разрабатывает эту тему с преднамеренной грубостью, изобразив Фауста как шарлатана и забияку, а Мефистофелю придав комический облик безграмотного влюбленного.
В романтической литературе начала XIX в. тема попадания героя во власть демонических персонажей и сил варьируется в трагическом русле. Попадание во власть демонического существа обыкновенно приводит к влиянию демонических сил на самого героя, что исключалось в архаике (если только герой не был заколдован), и зачастую приводит к гибели жертву. Так, в новелле Тика "Рунеберг" демоническим местом являются горы, управляемые внешне прекрасной хозяйкой, где непрестанно действует демонический соблазн, увлекая мечтающего о богатстве героя в горы, выступающими в конечном счете источником разрушения и хаоса. Подобный мотив встречается в его новелле "Верный Экхарт и Тангейзер". Мотив демонического и демонически действующего места будет подхвачен Кольриджем (поэмы "Сказание о Старом Мореходе" и "Кубла-хан"), Гоголем ("Заколдованное место", "Вий"), Эдгаром По ("Падение дома Ашеров"), Гофманом и др. романтиками. Он звучит у Годвина в "Мандевиле", у Байрона в "Манфреде", в ХХ в. его своеобразно отразит Томас Манн в романе "Волшебная гора", которая выступит одновременно в тройной символике: 1) как образ иррационального, непознаваемого и чуждого мира; 2) как "остановленный мир"; 3) как реминисценция романтического "огражденного сада" (христианского рая) с демоническим наполнением (смертельной болезнью). Своеобразно обыграют мотив заколдованного места Кафка в романе "Замок" и Буццатти в романе "Татарская пустыня" (1939).
Мотив договора с чертом или продажи души черту был излюбленным в творчестве Гоголя ("Сорочинская ярмарка", "Пропавшая грамота", "Ночь перед Рождеством", "Вечер накануне Ивана Купала"). Невольная продажа души дьяволу фактически имеет место и в "Портрете", где спрятанные в раме чудесного портрета деньги демонического ростовщика, ведут к профанации таланта художника и безумию. В "Страшной мести" душа колдуна заранее продана дьяволу за грех предка - предательство. Своеобразный договор с представителем демонического мира (ведьмой и ее отцом) заключает Хома Брут в "Вие", согласившись на отпевание панночки.