Приложение В
Диалектика мотива демонической инспирации (c. 156-157)
В средневековье господствовала основная схема демонической инспирации, которая всю вину за зло перекладывала на потустороннюю разрушительную и настроенную антагонистически к Богу силу, получившую образное выражение в понятии "дьявол". Дьявол повсеместно искушал человека, а человек или поддавался ему, или оставался невосприимчив к вводимой "дьявольской инъекции". На этом мотиве, восходящем к евангелической сцене искушения Христа дьяволом в пустыне, строились сюжеты многочисленных, распространенных в средневековье "видений" и проповедей.
необходимый ему в поисках фортуны. В XVII в. прокатившиеся по Европе социальные бури, наполнившие образ Сатаны революционным содержанием, соответственно, инспирацию злом перенесли в божественный аспект, как следствие чрезмерной божеской тирании.
В глазах просветителей ответственность за умножение зла ложилась на "общество", некий гигантский отвлеченно-механический субстрат, действующий по принципу рычага, а также неверное воспитание и невежество (Вольтер в своих "Философских повестях" как нельзя лучше иллюстрирует данный взгляд). Сентименталисты этот тезис лишь расширили, перенеся его действие на всю цивилизацию, которая путем различных институтов (науки, ритуалов, правовых норм) оказывает на душу разлагающее влияние, способствуя пробуждению в ней тяги ко злу. Но уже Вольтер, упрощая бытие, освещая лишь его определенные формы (техника прожектора, разрушающая целостное явление), строит тексты так, чтобы создалось впечатление абсурдности жизни, и тем готовит почву для заполнения упрощенного им до абсурда мира мистической иррациональной инфернальностью предромантизма.
"Предромантики" механизм инспирации злом выводили из понятия рока, обусловленного тайным преступлением какого-либо предка либо наследуемым от него качеством (наследственная инспирация). Программными романами с подобной трактовкой являются "Замок Отранто" Уолпола и несколько поздний по времени, но тем не менее "готический" по ряду признаков роман Гофмана "Эликсиры сатаны". Безусловно, это самая общая схема, из которой выламывается творчество отдельных авторов (например, Шекспира или Вэбстера с его "Белым дьяволом", где причина зла или по крайней мере ответственность за него возлагалась на человека. Во Франции таков Расин).
"демонических героев" заключался в невозможности их устоять против самих себя, и метафизическая их тоска по идеалу, и богоборчество, и тяга ко злу, и беспокойство духа были обусловлены прежде всего борьбой с собой. Раз, как отмечает А. Гуревич, "реальность истории оказалась неподвластной "разуму", иррациональной, полной тайн и непредвиденностей, а современное мироустройство - враждебным природе человека и его личностной свободе" [43. С. 334] - человек сам для себя автоматически становился вселенной, одновременно таящей в себе и дьявола и Бога. Тема "лежащего во зле" "страшного мира" с его, по выражению А. Гуревича, "слепой властью материальных отношений, иррациональностью судеб, тоской вечного однообразия повседневной жизни" [43. С. 334], прошедшая через всю историю романтической литературы, тесно соприкасалась с темой человеческого демония. Эдгар По открыто поместит источник зла в тайники человеческой души, в извивы и тупики сознания. В последующем "натуралисты" XIX в. объявят в качестве механизма инспирации биологическую ущербную наследственность, делающих одних предрасположенными ко злу, а иных нет. Марксисты поместят этот механизм в устройство системы угнетения и отчуждения, фрейдисты - в подсознательные либидо (неудовлетворенные комплексы желаний), экзистенциалисты - в одиночество и проблему сублемации и т. д.