Чосер. Кентерберийские рассказы
Чосера называют "отцом английской поэзии", ибо он первым начал писать на языке, ставшем после нескольких столетий развития современным английским, в отличие от староанглийского, каким пользовались жители острова до пришествия французов-норманнов.
Главным его трудом, так и не завершенным, были "Кентерберийские рассказы". Это сборник новелл, которые чтобы скоротать время, рассказывают друг другу по очереди паломники на пути в Кентербери - где находится главный у англичан христианский храм.
Непосредственным литературным предтечей Чосеру был Боккаччо, с которым тот познакомился во время своего дипломатического вояжа в Италию и даже одну из новелл "Декамерона" разместил в своих "Рассказах", правда не похабную, а плаксивую о добродетельной Гризельде (впрочем, по части клубнички Чосер отнюдь не был паинькой). Однако Чосер сильно подразвил намеченный Боккаччо в "Декамероне" жанр. У Боккаччо все новеллы стилистически однородны, хотя и рассказываются разными лицами. У Чосера каждый из рассказчиков обладает своей неповторимой индивидуальностью и рассказывает своим, присущим только ему языком. У Боккаччо все рассказы одного сюжетного типа - этакий расширенный анекдот. Чосер же не перестает удивлять читателя жанровым разнообразием, перепробовав практически все известные европейской литературе на то время жанры.
Писание на английском языке
Писание на родном английском языке потребовало от поэта известной смелости. Конечно, преследовать его за английский никто бы не стал. Но и читателя себе он мог бы и не найти: английский был не в чести, оставаясь языком мужланов и недотеп. Достаточно сказать, что его гениальный современник Ленглэнд со своим английским так и не прибился к литературному бомонду. А анонимный автор "Поэмы о Зеленом рыцаре" вообще остался за бортом внимания: он совершил двойную неосторожность - написал на английском рыцарский роман. Подобные романы писались только на французском, так что к англоязычному читателю он закрыл себе путь, которому подобное чтиво было до глубокой фени. Но он пролетел и мимо франкоязычного читателя, которые массами глотали рыцарское пойло, но только не на языке мужланов. Так и пролежал роман в литературных загашниках 600 лет, пока его не выволок оттуда на свет божий Толкиен, после чего "Поэма" сразу попала под пюпитры славы.
Для основной массы тогдашнего читателя, прозябавшего при дворах, и бывшим главным потребителем тогдашней "высокой" литературы, рабочим языком был французский. Кроме того, при монастырях и университетах процветала литература на латинском, опять же снабженная соответствующими жанрами и литературными стандартами, чуждыми как придворной офранцуженной публике, так и англоязычным вахлакам.
Так что Чосер мог быть, да и был частенько троесортным английским потребителем непонимаем и непринимаем. И если Чосер все же сумел протолкнуться со своим английским языком, то это прежде всего благодаря тому, что сумел подфартить своим покровителям. А кроме того, он сумел показать себя докой во всех трех сферах. Он прекрасно владел приемами староанглийской литературы с характерными для нее сюжетами и художественными особенностями. Он мастерски писал лэ и рондо на французском (многих тогдашних франкоязычных знаменитостей он позднее перевел на английский). Не менее ушлым он себя показал и в ученой латинской поэзии: его поэма на этом языке "Астролябия" литисториками признается за шедевральную.
Другими словами, опираясь прежде всего на сюжеты и темы староанглийской литературы, Чосер не отринул ни достижений французской поэзии, ни ученой латинской литературы. Так объединив в своих "Рассказах" эти три потока, он и стал основоположником новой английской литературы.
Эксперименты с "плохой поэзией"
Ни дневников тогда писатели не писали, ни интервью не раздавали, а уж рукописей не сохранилось и тем более. Вместе с тем какую-то творческую эволюцию "Рассказов" проследить можно. Публикацией тогда для автора было чтение своих произведений на разных придворных праздниках, после чего эти произведения переписывались и распространялись в рукописном виде. "Рассказы" отдельными выпусками расходились по Англии в течение 14 лет (1386-1400), так что при осторожной атрибуции движение замысла историки литературы наблюдают.
Главное, что при этом бросается в глаза - это что поэт все более и более писал "плохо". Кавычки говорят о том, что это "плохо" было преднамеренным: ведь одновременно с "Рассказами", освоивший все жанры и приемы тогдашней литературы, Чосер продолжал радовать поклонников совершенными образцами посланий, од, посвящений на всех трех ходовых в его время тогда языках.
Вчитываясь в поэта, литературоведы приходят к выводу, что "плохая поэзия" - а Чосер оставил в этом направлении громадное число экспериментов - была не просто балдежом и приколом, а преследовала какие-то серьезные литературные задачи. Впрочем, под видом шутки поэты часто пытаются сказать что-то серьезное, а говоря серьезное, просто дурачился. Чосер пытался каждому персонажу дать высказаться в свойственной тому манере, ибо когда человек говорит нечто сущностное, важное для него, имеет значение не только чтО он говорит, но и как.
"высказать" себя. Чосер решил, что лучше здесь обратиться не к прямым высказываниям, а к рассказу. В рассказе человек подражает известным ему образцам, чаще всего смешно и неумело, но при этих подражаниях невольно "проговаривает" себя, выказывает свое сущностное. Удалась ли эта идея Чосеру, не зная староанглийского, судить трудно.
яркость и образность их речи - это как бы перевод их невразумительной галиматьи, сделанный гениальным мастером. Перевод хорош, но верен ли он?
Многие писатели предоставляли прямое слово персонажам. Как недавний пример, можно привести гениальный, не побоюсь этого слова, монолог Князева из шукшинского "Штрихи к портрету". Здесь вроде бы герой говорит сам за себя. Но вызревает большой вопрос: а читался бы монолог с таким восхищением, если бы он существовал сам по себе, а не был оттенен авторским рассказом и комментариями?
Словом есть она проблема, есть. И, может быть, неразрешимая в принципе.