Гете. "Западно-восточный диван"
"Западно-восточный диван" не имеет никакого отношения к мебели, а является сборником стихотворений Гете, объединенных по ряду тем. Вышел "Диван" в 1819 году, когда поэту стукнуло 70 лет.
Появление "Дивана"
Поэзия, говорят, удел молодых. Большинство своих лирических стихов Гете написал до 25 лет, после чего ударился в практическую и театральную деятельность. Но время от времени боевой Пегас начинал в нем будировать, и он разражался очередной порцией стихов. Чаще всего поэтическое обострение было связано у Гете с очередным приступом любовной лихорадки. За 10 лет до "Дивана" он влюбился в молоденькую Минну Херцлиб и написал целый ворох сонетов, посвященных этой любви. У истоков "Дивана" стоит очередное увлечение, и вновь молоденькой девушкой Марианной Виллемер. Марианна охотно принимала воздыхания и шутки стареющего ловеласа, но до тела не допускала. Роман их длился потом еще несколько лет, но исключительно по переписке.
Второй спусковой крючок к поэтическому выбросу следует искать в сфере политики. Гете, как и вся Германия, находился в самом эпицентре наполеоновских войн. Был принят Наполеоном, но никак политических заявлений на этот счет не делал, ни когда Наполеон был у власти, ни когда его свергли и вся Германия исходила в пароксизме патриотических слюней и соплей. И вот он решил высказаться, но высказаться не прямо, а поэтическим языком.
Третья тема, никогда не отпускавшая Гете - это проблемы искусства, науки и философии. Здесь он постоянно вел полемику, бодался со своими коллегами, но упорно игнорировал противников, особенно из народившегося романтического лагеря. С ними он тоже решил поквитаться, но по-своему, по поэтически.
А непосредственным толчков для создания сборника выступила небольшая книжечка стихов под названием "Диван М. Ш. Хафиза". Эту книжечку ему подарил в 1814 году издатель Котта, когда Гете отправился в Карлсбад в свое ежегодное оздоровительное турне. Там-то он и познакомился с Марианной и их собеседование происходило под аккомпанемент Хафизовых стихов, переведенных с персидского И. фон Гаммером. Марианна даже сама написала несколько стихов в духе восточных газелей, три из которых были потом даже включены в первоначальном виде в "Диван". Эти-то газели Гете взял за канву, и по ним вышил узор своего сборника.
Художественные особенности сборника
Стихи делятся по своему происхождению на два больших раздела: стихи, непосредственно, или посредством стихов Марианны, инспирированные Хафизом, иногда до уровня почти перевода, но чаще до сходства темы и мотивов и написанные самостоятельно. Второй раздел - это стихи, являющиеся непосредственным откликом поэта на его любовь к Марианне-Зюлейке, высказывание поэтического кредо на политику и вообще на жизнь, и литературно-философская полемика. Исследователи уже потратили немало чернил, чтобы отыскать биографические корни и продолжают этим заниматься, причем порой небезуспешно.
Только зачем? Если они же сами отмечают, что поэт не только не воспроизводит конкретных событий и обстоятельств, но упорно так сказать "заметает следы", то есть убирает те детали, которые могли бы дать хоть какой-то биографический намек. Частично он это делает, чтобы не дразнить гусей, как враждебных, которых он не так и боялся, так и дружественных, которые доставляли ему массу хлопот и неудобств.
Гораздо в большей степени Гете пытается обобщить личное, низвести все индивидуальное до общечеловеческого. Гете стремится освободится от мелкого, наносного, бытового и сиюминутного и предстать в сияющих одеждах олимпийца - этакого бога, взирающего с высоты своего величия на гоношение у подножия его небожительства мелких людишек с их волнениями и заботами. Образ олимпийца, человека недоступного миру страстей и ошибок, сознательно культивировался поэтом в последние годы его жизни, и очень выпукло и однозначно проступил в "Диване".
Этой же цели служат и восточные декорации, в которые Гете облек свои стихи. При этом его прагматично-рассудительный дух никак не вяжется с суфийскими, мистическими наклонностями, свойственными восточной поэзии как таковой. Над всем циклом стихов "веет дух просветленной иронии, чистой веселости, тонкой грусти (из-за платонического характера любви: а чего ты ждал иного, в 70-то лет?)". Характерно, что обращение к восточной тематике было весьма характерным для литературы романтизма, но если романтики искали там какой-то экзотики, необычности, а то и мистического откровения, то Гете впаривает в свои стихи дух спокойной мудрости и уравновешенности.
В связи с этим хочется высказать одно соображение. "Диван" замечателен. Чего здесь только нет "то философские раздумья, выливающиеся в притчи и афоризмы, то изъявления любовных чувств, то зарисовки колеса человеческой жизни из чередований рождений, страданий и смертей, то самые пошлые бытовые зарисовки, то какие-то потуги на символы".
Поэт дает в нескольких словах дает обалденные жизненные зарисовки
Так в одной из миниатюр красавица отвечает старперу
|
Der Spiegel sagt mir: ich bin schön! Ihr sagt: zu altern sei auch mein Geschick. Vor Gott muß alles ewig stehn, In mir liebt ihn für diesen Augenblick |
Зеркало говорит мне, я красива!
Но все мы ходим под богом, Любите же его на данный момент в моем облике. |
|
Dümmer ist nichts zu ertragen, Als wenn Dumme sagen den Weisen, Daß sie sich in großen Tagen Sollten bescheidentlich erweisen |
Когда придурки выговаривают умным, Что де в районе великих событий Надо бы вести себя поскромнее |
суждения поэта метки и кратки
|
ß man an jedem Orte. So viel Gutes, so viel Dummes hört? Die Jüngsten wiederholen der Ältesten Worte. Und glauben, daß es ihnen anhört |
Как это так получается, что везде,
А все оттого, что пацаны повторяют слова стариков, Думая, что это их собственные. |
а мысли глубоки
|
ür ich Allah höchlich danke? ß er Leiden und Wissen getrennt. Verzweifeln müßte jeder Kranke, Das Übel kennend, wie der Arzt es kennt |
За что я так благодарен Аллаху? А за то, что он отделил знание от страданий.
Если бы он так знал свои болезни, как из знает врач |
И что особенно восхищает, так это умение для сложной абстрактной мысли найти предметно-ощутимое выражение:
|
Mein Erbteil wie herrlich, weit und breit! Die Zeit ist mein Besitz, mein Acker ist die Zeit |
Время мое имущество и мое поле время |
То есть у меня в запасе времени вагон и маленькая тележка, но нужно пахать и пахать, чтобы с толком этим имуществом воспользоваться.
Словом, какие стихи из "Дивана" ни возьми, ничего кроме восхищения они вызвать не могут. Это если читать их навскидку. А если подряд, то стихи навевают непреодолимые скуку и раздражение. Все вроде бы правильно пишет этот рассудительный, спокойный, ограниченный - не в уме, а кругом повседневности - поэт, но это постоянно рождает протест. И кажется он тебе не столько богом и олимпийцем, сколько премудрым пескарем, главная заповедь которого "не рыпайся, а то тебе же будет хуже":
|
Wer schweigt, hat wenig zu sorgen,
|
Кто молчит, тому и горя мало, Язык мой - враг мой (дословно: человек прячется под языком). |
Нельзя сказать, что его мораль неприемлема. Как раз наоборот. Она так же неоспорима, как "руки мой перед едой", "со знакомыми обязательно здоровайся", а еще "не ходи по лужам". Помню, как в детстве меня раздражали подобные максимы, когда взрослые нудно лечили меня ими, а сейчас я также лечу своих внуков, ибо ничего лучшего выдумать не могу.
или
Чему бы жизнь нас не учила,
Но сердце верит в чудеса.
И вот эту веру, человек и ищет в поэзии. Так что при всех поэтических своих достоинствах Гете по определению представляется непоэтичным.