Приглашаем посетить сайт

Соколов В.С., Виноградова С.М. Периодическая печать Великобритании
3. Журналистика эпохи английского Просвещения (конец XVII–XVIII в.)

3. Журналистика эпохи английского Просвещения (конец XVII–XVIII в.)

Раннее английское Просвещение хронологически соотносится с периодом 1689–1714 гг. Англия, переживающая «троякое обновление» – умственное, нравственное и политическое, становится родиной свободомыслия. Просветительство, представленное учеными, философами, писателями, зародилось на «взрыхленной буржуазной революцией» почве, в условиях, когда был открыт путь развитию капиталистических отношений, и были заложены основы промышленной революции. И если кровавые революционные потрясения XVII в. для Англии остались позади, а часть буржуазии и аристократии достигла компромисса в вопросе о власти, это отнюдь не означало, что век XVIII был избавлен от политической борьбы, внутри- и внешнеполитических коллизий. В стране развернулась борьба партий. Соперничество тори, в основном опиравшихся на среднее дворянство, и вигов, ориентировавшихся на представителей денежного капитала, во многом определило расстановку сил на политической арене. Литераторы, ученые – все, кто входил в круг Просвещенных мыслителей, оказались в большей или меньшей степени втянутыми в орбиту политики, включаясь в процесс формирования общественного мнения.

Уже в годы раннего английского Просвещения роль прессы чрезвычайно усилилась. Ее начали считать «четвертым сословием» в королевстве. На рубеже XVII–XVIII вв. ежегодный тираж ведущих газет достигал 10 млн. экземпляров. Интерес к газетам был повсеместен. Газеты читались в кофейнях, на постоялых дворах, в собраниях и клубах. Эта традиция станет характерной и для других европейских стран. Именно пресса давала просветителям возможность широко пропагандировать свои идеи.

Но остатки феодальных ограничений, нашедшие выражение в цензурной политике страны, тормозили развитие журналистики. Поэтому, отстаивая другие гражданские свободы, просветители включились в борьбу за свободу слова.

«уничтожение цензуры в английской печати объяснялось насущными потребностями укреплявшегося класса буржуазии, нуждавшегося в средствах, с помощью которых появлялась бы возможность свободно пропагандировать свои идеи, формировать в нужном направлении общественное мнение, оказывая идеологическое воздействие на сограждан. Упразднение цензуры в печати, конечно же, имело прогрессивное значение для политической жизни Англии. Однако не будем забывать, что плодами достигнутой свободы могли воспользоваться лишь представители имущих классов»[38].

Отмена закона о печати повлекла за собой количественный и качественный рост прессы. В 1702 г. в Лондоне вышла первая ежедневная газета «Дейли Курант» («Ежедневные вести»). Этот факт знаменует собой важный этап в развитии журналистики, свидетельствуя о ее зрелости. Он демонстрирует наличие в обществе потребности в получении регулярной информации, а также существование средств, которые способны эту возможность реализовать. Исследователи считают, что в эпоху Просвещения знания приобретают информационную форму, а их широкое распространение, в частности с помощью прессы, превращается в неотъемлемый атрибут культуры.

«Дейли Курант» появилась на свет с подзаголовком «Лондон. Продается Е. Маллетом, соседняя дверь с таверной Кинг'з Арм у Флит-бридж». После десятого выпуска в текст были внесены коррективы: владельцем газеты стал Сэм Бакли.

Вначале издание не носило самостоятельного характера и выглядело довольно скромно: две колонки, печатавшиеся на одной стороне листа, заполнялись переводами из голландских и французских газет и по внешнему виду напоминали знаменитый официоз – «Лондон Газетт» («Лондонская газета»). Первый выпуск содержал 10 параграфов и 104 строки новостей. Примечательно, что редакция обещала сообщать новости сразу же, как только почта их доставит[39].

В скором времени газета стала выходить уже на двух сторонах листа, а к концу первого года своего издания она содержала полторы страницы новостей (пока еще из голландской и французской прессы), а также мелкие объявления. В дальнейшем она превратилась в четырехполосную газету. «Дейли Курант» просуществовала почти 30 лет[40].

«Дейли Курант» не преминули воспользоваться, и если в 1702 г. она была единственным ежедневным изданием в Лондоне, то в 1730 г. таких газет стало шесть, а в 1770 – девять, причем популярность их росла. «Спектейтор» («Зритель», 1711), хотя типологически он был скорее литературным журналом, несмотря на то, что выходил ежедневно; затем появились «Дейли Пост» («Ежедневная почта», 1719) и «Дейли Джорнэл» («Ежедневный журнал», 1720), которые копировали «Дейли Курант». В феврале 1730 г. увидела свет «Дейли Адвертайзер» («Ежедневные объявления»). Возникшая на базе чисто коммерческого листка, она содержала, прежде всего, коммерческую информацию.

В августе 1706 г. начала выходить «Ивнинг Пост» («Вечерняя почта»). Ее выпуски появлялись три раза в неделю и сообщали сведения, содержащиеся в почте, которая приходила в Лондон вечером. Вечерними изданиями стали «Ивнинг Курант» («Вечерние вести»), «Найт Пост» («Ночная почта», 1711), «Сент-Джеймс-Ивнинг Пост» («Вечерняя почта Сент-Джеймса», 1713).

В первые три десятилетия XVIII в. в Лондоне и провинции появились новые еженедельные газеты.

В начале XVIII в. между изданиями уже наметилась определенная специализация: одни преуспевали в сообщении английских новостей, другие – шотландских, третьи – испанских. Некоторые отличались критическим тоном[41].

Однако английские власти, обеспокоенные растущим влиянием прессы, нашли действенный способ ограничить ее активность: в 1712 г. был введен гербовый сбор – пошлина в пользу казны за выпуск периодических изданий, получивший название «налога на знание». Идею гербового сбора склонны приписывать Болингброку. Правда, гербовым сбором облагались не все печатные издания, а некоторые, например, шестиполосные еженедельники, но в целом он лег тяжким бременем на английскую прессу, и борьба с ним продолжалась почти 150 лет. В течение XVIII в. сбор неуклонно увеличивался, и к 1815 г. он достиг 4 пенсов. Некоторые газеты закрылись, другие стали дороже. И тем не менее это не смогло заставить замолчать прессу: новые издания продолжали выходить, совершенствовались их содержание и форма, расширялось типологическое разнообразие. Правда, слишком смелым журналистам, типографам и издателям грозил не только гербовый сбор. Существовало правило «пиллори» («позорного столба»), отмененное только в 1837 г.

В 1701 г. Джонатан Свифт (1667–1745) написал свой первый памфлет «Рассуждения о раздорах и разногласиях знаний и общин в Афинах и Риме». Сопоставляя политические события, происходившие в современной для него Англии, с историей античности, Свифт пришел к выводу, что отстранение от управления достойных людей и замена их алчными и легкомысленными может привести к краху государства. В «Сказке о бочке» (1704) Свифт так резко критиковал католическую церковь, духовенство, что памфлет был включен Римом в список запрещенных книг[42].

Свифт не раз менял свою политическую ориентацию, поддерживая то вигов, то тори, однако не снискал благодарности ни у тех, ни у других. После прихода к власти тори писатель начинает издавать журнал «Экзаминер» («Ревизор») и в течение года (1710–1711) печатается в нем (до того как был вынужден покинуть Англию). М. Горький высоко ценил публицистический дар Свифта, его умение бичевать «грязный, циничный, отвратительный порядок жизни, основанный на беспощадном угнетении людей хищниками и паразитами»[43]. Литературное творчество Свифта оказало серьезное влияние на современников и не прошло бесследно для английской журналистики.

Основоположником английской журналистики многие авторы считают Даниеля Дефо.

Даниель Дефо (1660–1731) – непосредственный участник «Славной революции» – в «Очерке о проектах» (1693) разработал широкую программу достижения общественного блага в Англии. «Очерк» был одобрен королевским двором, и Дефо стал известен как придворный памфлетист (считается, что он служил секретным осведомителем Вильгельма III Оранского). Фортуна изменила Дефо после воцарения королевы Анны. В 1702 г. был опубликован памфлет «Кратчайший путь расправы с диссентерами»; через год писатель был арестован, выставлен у «позорного столба», но наказание обернулось триумфом: народ обвил «позорный столб» цветами, произносил тосты за здоровье Дефо, а написанный им «Гимн позорному столбу» читался на улицах.

«Ревью» («Обозрение») (его писатель начал выпускать в 1704 г., находясь в тюрьме). Дефо «был одновременно репортером, редактором, правщиком, комментатором»[44]. Вначале «Ревью» выходил на восьми, а иногда даже на четырех страницах еженедельно, потом перешел на двух- и трехразовый выпуск в неделю. Издание продолжалось девять лет. Журнал освещал проблемы политики, общественной жизни, коммерции. Выходили также приложения, предназначенные для привлечения читателей.

«Ревью» проявилось разностороннее дарование Дефо, а также противоречивость его натуры. Создавая журнал, Дефо заверил читателей, что это будет издание беспристрастное, лишенное типичных для журналистики того времени ошибок. Однако известно, что Дефо мог запросто сослаться на событие, произошедшие лишь в его воображении. Дефо так определял свою манеру письма: «Если кто-то захочет спросить, что я считаю совершенным литературным стилем, отвечу, что совершенным является тот стиль, с помощью которого автор, обращающийся к пяти сотням читателей, которые принадлежат к различным слоям и обладают различными способностями, может быть понят всеми, за исключением лунатиков и идиотов»[45]. Не случайно Дефо привлекали издания, носившие живой характер, например «Уикли Джорнал» («Еженедельный журнал»).

Неприятности с властями постоянно преследовали Дефо: после публикации нескольких памфлетов в 1713 г. он был вновь арестован; через год конфликт возобновился[46]. Современники по-разному оценивали личность Д. Дефо, но никто не мог умалить его значения для английской журналистики.

Славу основателя журналистики в Англии с Дефо по праву разделяет Ричард Стил (1672–1729), природную одаренность и высокие человеческие качества которого отмечали его соотечественники. Он был одним из тех, кто внес существенный вклад в формирование морально-этических принципов эпохи! Стил проявил себя на разных поприщах. Он был военным, литератором, драматургом, камер-юнкером, редактором «Лондон Газетт». Под влиянием Дефо Стил стал ведущим автором еженедельника «Тэтлер» («Болтун», 1709), явившись, по мнению исследователей журналистики, основателем нового типа периодики, который в дальнейшем развился в современное еженедельное обозрение – ревю[47]. Стил ввел новый формат газетной полосы и макет, вполне соотносимые с современными. Эти новшества были связаны с новаторским характером журнала. «Тэтлер» был рассчитан на горожан, завсегдатаев кофеен, тех, кто был склонен к «цивилизованной дискуссии» и обращался как к мужчинам, так и к женщинам.

«Тэтлер» выходил на двух страницах три раза в неделю. Первый его номер содержал семь статей, в том числе заметку о театральной жизни. В дальнейшем на его полосах печатались материалы об интеллектуальных интересах дня, о модах и о манерах. На страницах еженедельника печатались Дж. Свифт и Дж. Аддисон. «Тэтлер», безусловно, носил просветительский характер.

«Лондон Газетт». В 1711 г. Стил и Аддисон начали издавать еженедельник «Спектейтор» (журнал не носил ярко выраженного политического характера, но хорошо освещал политическую жизнь страны), а в 1713 – еженедельный «Гардиан» («Опекун»), для которого была типична резкая критика партии тори, критике подвергалась даже королева. Самостоятельно Стил выпускал «Гардиан» (1713) – ежедневное издание неполитического характера, но тем не менее живо обсуждавшее ключевые проблемы дня. Вышло 176 номеров этой газеты.

В 1713 г. Стил был избран в палату общин, но пробыл там недолго: его журналистская активность снова вызвала недовольство. Стилу предъявили обвинение в антиправительственной агитации и большинством голосов исключили из парламента. Его политическая деятельность возобновилась в 1714 г. после прихода вигов к власти. Он снова стал руководить политическими журналами «Инглишмен» («Англичанин»), сменивший «Гардиан», «Таунток» («Городская молва»), «Плебей». В 20-е годы XVIII столетия он отошел от общественно-литературной деятельности.

«Великий моралист XVIII в.» – Джозеф Аддисон (1672–1719) известен как литератор и общественный деятель, который сумел занять ряд высоких государственных постов. Поддерживая вигов, написал в 1707 г. памфлет «Рассмотрение современного состояния войны и необходимость ее продолжения», где рассматривалась целесообразность войны с Францией. Публицистический дар Аддисона проявился в «Тэтлере». Правда, там ему принадлежит сравнительно мало публикаций, но, по свидетельству литературоведов, он внес особый шарм в жанр эссе.

В 1711 г. Аддисон и Стил стали выпускать «Спектейтор», который был задуман как ежедневное издание, обращенное к широкой аудитории. Следует добавить, что каждый экземпляр читали несколько человек. Кроме того, издавались целые тома «Спектейтора»[48]. Больше половины выпусков «Спектейтора» связаны с Аддисоном. Историки журналистики полагают, что его манера письма значительно превосходила литературные возможности Стила. Но тем не менее «Спектейтор» был действительно совместным изданием. Вместе они придали форме эссе яркость, и многие современные эссеисты являются прямыми наследниками этого уникального партнерства.

Журналистскую деятельность Аддисона не смогла затмить даже его драматургическая карьера. Вернувшись в 1715 г. в Англию из Ирландии (там он находился на государственной службе и помирился со Свифтом), он снова выступает и как драматург, и как журналист, создав журнал «Фригольдер» («Свободный землевладелец»). В 1717 г. Аддисон становится государственным секретарем, заняв таким образом высокий пост в Англии.

–1751), человека широко образованного, обладавшего ораторскими способностями, влиятельного парламентария, сторонника тори.

После победы вигов Болингброк, опасаясь ареста, переезжает во Францию, где знакомится с Вольтером и Монтескье, пишет политические трактаты, исторические и философские произведения. В 1725 г. ему разрешили вернуться в Англию при условии, что он не будет заниматься общественной и государственной деятельностью. Не будучи ярым приверженцем свободы печати (занимая пост государственного секретаря, он только за один день послал в тюрьму 14 книгоиздателей и журналистов), Болингброк начинает издавать журнал «Крафтсмен» («Мастер», 1726), позже переименованный в «Кантри Джорнэл, ор Крафтсмен» («Сельский журнал, или Мастер»). На гребне успеха у журнала был большой для того времени тираж – 10000 экземпляров в неделю. Своей политической остротой журнал был обязан Сент-Джону, сделавшему журнал столь престижным.

Важной проблемой дня английской журналистики первой трети XVIII в. явилась борьба за «открытие» парламента для прессы: «В обстановке подъема промышленности в Англии сохранение парламента в качестве сословно-замкнутого учреждения, куда буржуазия не смела заглядывать даже через прессу, становилось анахронизмом. Секретность, окружавшая работу парламента, противоречила интересам торгово-банковских кругов, ибо деятельность парламента состояла в то время главным образом в утверждении финансовых законопроектов»[49].

«Открытие» парламента было связано с одним из самых стабильных журналов XVIII в. – «Джентльмен'с Мэгэзин» («Журнал джентльмена»). Он был основан в 1731 г. и продолжал издаваться и в следующем веке. Журнал возник как ежемесячник и во многом копировал «Тэтлер» Стила. Вначале «Джентльмен'с Мэгэзин» печатал выдержки из других изданий, обзоры внутренних и зарубежных новостей. Через пять лет основатель журнала Эдуард Кейв позволил себе напечатать отчеты о парламентских слушаниях, что было запрещено. Кейв оказался в тюрьме, но не отказался от намерения освещать в своем издании деятельность парламента[50].

Отчеты о парламентских дебатах заняли достаточное место в «Джентльмен'с Мэгэзин», хотя он продолжал носить характер дайджеста литературных новинок и различных новостей. Чтобы избежать наказания (а парламент грозил серьезными карами за вторжение в его внутреннюю «кухню»), Кейв прибегнул к эзоповому языку. Сообщения о парламентских прениях стали печататься в виде отчетов о заседаниях сената лилипутов, имена выступающих не приводились полностью, но просвещенные читатели прекрасно понимали, о ком и о чем идет речь, тем более что популярность «Путешествий Гулливера» повсеместно была велика. Но борьба за доступ прессы в парламент оказалась длительной и упорной, она завершилась окончательно только в XX в.

изданий, был Генри Филдинг (1707–1754). В предисловии к своему журналу «Тру Патриот» («Истинный патриот», 1745) он отметил недостатки газет того времени: отсутствие правды и смысла, пустоту и поверхностность. «В них на самом деле ничего нет!» – восклицал знаменитый английский писатель[51].

Критической направленностью отличались издания, связанные с именем другого известнейшего английского автора – Тобайаса Смоллетта (1721–1771). Будучи главой синдиката под названием «Сосайети оф Джентльмен» («Общество джентльменов»), он фактически возглавил «Критикал Ревью» – ежемесячный литературный журнал, из-за критической ориентации которого у Смоллетта были серьезные неприятности. Его судили за клевету, штрафовали, приговаривали к тюремному заключению. Но это не помешало Смоллетту стать редактором «Бритиш Мэгэзин» («Британский журнал»), где он печатал один из своих романов[52].

В середине и во второй половине XVIII в. журналистика Англии достигла высокого уровня развития. В стране выходили пять ежедневных газет и разнообразная журнальная периодика[53]. Издавались ежемесячные литературные журналы типа «мэгэзин» объемом «ин-октаво», содержавшие иллюстрации[54]. Среди них историки журналистики выделяют «Юниверсал Мэгэзин» («Всеобщий журнал», 1747), «Политикал Реджистер энд Импартиал Ревью оф Нью Букс» («Политический журнал и беспристрастное обозрение новых книг», 1767), «Оксфорд Мэгэзин» («Оксфордский журнал», 1768), «Таун энд Кантри Мэгэзин» («Городской и сельский журнал», 1770). Считается, что эти издания пользовались наибольшей популярностью.

Существовали журналы, напоминавшие современные дайджесты (уже упоминавшимся нами «Джентльмен'с Мэгэзин» печатал и извлечения из других изданий). Принадлежавший У. Т. Стеду «Ревью оф Ревьюз» («Обозрение обозрений») даже самим названием указывал на свой «дайджестный» характер. «Ревью» был очень близок по духу «Мэгэзин оф Мэгэзинз» («Журнал журналов», 1751), а также «Грэнд Мэгэзин оф Мэгэзинз» («Большой журнал журналов», 1758), который публиковал все, что было «любопытного, полезного и развлекательного» в английской и зарубежной прессе[55].

60-е годы XVIII столетия обозначили новый этап в борьбе прессы за право печатать материалы о работе парламента. К этому времени возросла экономическая независимость печати, укрепилась ее финансовая база, поэтому ограничения в обозначенной сфере воспринимались болезненно.

–1797). Историки журналистики утверждают, что он превратился в кошмар для короля и его министров, так как все время добивался права печатать репортажи о парламентских дебатах и критиковать правительство. Его позиция нашла отражение в газете «Норт Бритон» («Шотландец», 1762). Уилкс полностью, а не сокращенно (как это было традиционно принято) приводил имена критикуемых политиков; однажды он позволил себе выступить с очень резкой статьей по поводу речи короля[56]. Уилкса обвинили в клевете, он несколько дней провел в Тауэре. Спас Уилкса его парламентский иммунитет. После того как он был выпущен на свободу, толпа встретила его с восторгом (Уилкса поддерживали жители Уоппинга – квартала лондонской бедноты). Уилкс перепечатал номер, вызвавший негодование властей. По решению парламента газету «Норт Вритон» должны были публично сжечь, но попытке осуществить приговор помешали массы. Опасаясь преследований, Уилкс эмигрировал, но в 1768 г. вернулся в Англию и возобновил борьбу[57].

Несмотря на гербовый сбор, пресса продолжала набирать силу, увеличивалась численность различных изданий, расширялся объем продажи. Если в 1753 г. продавалось 7 млн. экземпляров печатной периодики, то через четверть века эта цифра удвоилась. И еженедельники, и ежедневные издания стремились адекватно рассказывать о важнейших событиях. Зарубежные новости перестали быть переводным материалом, почерпнутым из иностранных газет и журналов. Информацию из-за границы доставляли специально направленные туда корреспонденты[58].

характера. В Лондоне получили распространение памфлеты, адресованные политикам.

Значительный общественный резонанс вызывали письма, принадлежавшие перу Филиппа Френсиса, выступавшего под псевдонимом Юниус и печатавшегося в газете «Паблик Адвертайзер» («Общественные объявления»). Одно из своих посланий он предназначал королю Георгу III, другое – лорду Мэнсфилду. На последнего автор обрушился с уничижающей критикой, заявив, что вряд ли можно выразить словами все презрение и негодование, которые способен вызвать этот государственный и судебный деятель. Юниус писал, что «если честный человек апеллирует к пониманию, то самозванец прибегает к силе вместо аргументов, навязывает молчание, когда он не в состоянии убедить, и пропагандирует свою личность с помощью меча»[59]. Эти выступления повлекли за собой репрессивные меры в отношении издания, их опубликовавшего. Тем не менее, памфлеты Юниуса расходились огромными тиражами. Радикальные газеты, например «Паблик Адвертайзер», продолжали печатать письма Юниуса, и многие независимые авторы стремились с ней сотрудничать, если хотели выразить собственную точку зрения на события общественной значимости.

Популярность памфлетов Юниуса была во многом обусловлена ростом народного недовольства. Политика правящей олигархии тормозила развитие страны, и идея парламентской реформы все активнее овладевала умами. В этой обстановке с новой силой встал вопрос об «открытии» парламента для прессы[60]. В стране начинают работать журналисты, не просто специализирующиеся в сфере освещения деятельности парламента, но и проявившие незаурядные способности парламентских корреспондентов. Так, представитель одной из первых журналистских династий Вудфолов – Уильям Вудфол, руководивший до 1789 г. газетой «Морнинг Кроникл» («Утренняя хроника»), а затем выпускавший «Дайери» («Дневник»), мог по памяти воспроизводить парламентские дебаты и, не пользуясь записями, составлять о них подробные отчеты. Конечно, не феноменальный дар Уильяма Вудфола стал причиной изменения отношения властей к «открытию» парламента для прессы. Правительство отказалось от попыток преследовать прессу за публикацию материалов о палате лордов и о палате общин под давлением общественного мнения из-за все усиливавшегося недовольства его политикой. Это произошло в 1771 г., а в 1803 г. в палате общин станут предоставлять специальные места для репортеров[61].

явилась эволюция газет.

В конце XVIII в. экономическое положение газетной прессы оказалось нестабильным. Тиражи были невелики; доходы от продажи и объявлений не могли покрыть расходов владельца. Дефицит зачастую компенсировался правительственными субсидиями, а иногда и прямым подкупом: сэр Роберт Уолпол (его правительственный кабинет не раз прибегал и к подкупу депутатов), чтобы поддержать нужные ему издания, выплатил через свою администрацию газетчикам и памфлетистам 50 тыс. фунтов стерлингов казенных денег. Аналогичная практика продолжалась до начала XIX в. Во время Великой французской революции солидные денежные пособия получали «Морнинг Геральд» («Утренний вестник»), «Уорлд» («Мир») и «Таймс» («Времена»)[62].

В условиях промышленной революции накопления больших денежных богатств, превращавшихся в капитал, проблема коммерческого благосостояния прессы выдвинулась на первый план и приобрела новую окраску: необходимо было изыскать средство, обеспечивающее печатным изданиям стабильную и расширяющуюся прибыль. Важной финансовой опорой прессы становятся доходы от рекламы: «Постепенно газеты стали котироваться на капиталистической бирже, как и всякий другой товар»[63], шло превращение издательств в крупные коммерческие предприятия.

Г. Герд считает, что Джон Вальтер (1739–1812) не мог предположить, что, приступив в 1785 г. к изданию «Дейли Юниверсал Реджистёр» («Ежедневный всеобщий журнал»), он создал газету, которая со временем превратится В национальный институт.

Джон Вальтер купил патент на технологию газетного дела, которая представлялась ему перспективной, дешевой и оперативной. Чтобы доказать преимущества нового типографского процесса, а также для рекламы книг, изданных с помощью усовершенствованной техники, и понадобилась газета «Дейли Юниверсал Реджистер» («Ежедневный всеобщий журнал») (затем «Таймс ор Дейли Юниверсал Реджистер» («Времена или ежедневный всеобщий журнал») и, наконец, – «Таймс»). Вначале макет издания был типичным для утренней газеты, где объявления занимали две колонки на первой полосе. Когда газета стала известна как «Таймс», все четыре колонки первой страницы были отведены под разнообразные объявления, особое внимание уделялось театральным афишам (им отводилось, как правило, наиболее престижное место).

обладал достаточным журналистским опытом и престижем, чтобы бороться с сильными мира сего. Его осудили за клевету и приговорили к тюремному заключению. Только Джону Вальтеру-сыну удалось установить контакт с правительством и тем самым упрочить позиции издания.

Превращение «Таймс» из рекламного листка в газету шло постепенно. Считается, что она приобрела журналистский характер в 1788 г. Во время Французской революции во Францию был отправлен корреспондент, чтобы читатели могли получать свежую информацию из первых рук. С тех пор для «Таймс» иностранные новости стали исключительно важной стороной содержательной модели газеты. Вместе с популярностью «Таймс» рос и ее тираж. Сначала он достиг 3000, потом 4000, а в 1795 г. он составил 4800 экземпляров[64].

В конце XVIII в. требования профессионализма, серьезности в подаче журналистской информации выдвигаются на первый план. В это время в журналистику приходит Джон Велл (1745–1831). Он сочетал в себе талант издателя, редактора, военного корреспондента. Изменившиеся условия, в которых существовала английская журналистика, требовали от тех, кто связал с ней свою судьбу, новых профессиональных качеств, среди которых предпринимательская активность занимала не последнее место. Этим талантом он обладал в полной мере. Будучи одаренным типографом, Белл был и удачливым продавцом своих книг, которые он выпускал наряду с печатной периодикой. В газете «Морнинг Пост» («Утренняя почта»), выходившей с 1772 г. (Белл явился одним из ее основателей), среди многочисленных объявлений была нередкой реклама издательской продукции самого Белла[65]. Активность Белла была удивительной. В 1787 г. он начинает печатать ежедневную «Уорлд, Фешенбл Адвертайзер» («Мир, модная газета с объявлениями»), в 1789 г. возникает «Оракл, Белл'з Нью Уорлд» («Оракул, новый мир Белла»), в 1796 – «Белл'з Уикли Мессенджер» («Еженедельный курьер Белла»). Белл получил широкую известность, и многие пытались воспользоваться ею, чтобы укрепить позиции своих изданий. Имя Белла пытались включить в название газет, не имевших к нему никакого отношения, печатной периодике Белла постоянно подражали[66].

Превращение известной английской газеты «Морнинг Кроникл» (1769) в выдающееся издание обычно связывается с именем Джеймса Перри (1756–1821), купившего «Кроникл» в 1789 г. Знакомство с политиками помогло ему сделать газету фактически органом вигов. Кроме того, Перри сумел привлечь к сотрудничеству выдающихся деятелей культуры. Во время Французской революции он находился во Франции в качестве корреспондента своей газеты, чтобы информация о событиях, развернувшихся на континенте, отличалась особой достоверностью.

Событиями во Франции интересовался и владелец другой крупной газеты – «Морнинг Пост» (1772). В 1795 г. она перешла во владение Даниеля Стюарта. Как и «Морнинг Кроникл», она ориентировалась на вигов. Как и Джеймс Перри, Стюарт сумел сплотить вокруг издания блестящих авторов[67]. Стюарт не позволял политическим темам превалировать в газете и с большой симпатией относился к стихам и тем публикациям, которые усиливают ее привлекательность и разнообразие, а также развлекательный характер. В результате возрос тираж издания и ее влияние.

объема мелкой рекламы. Когда в 1796 г. Стюарт купил вечернюю газету «Курьер», накопленный им опыт дал ощутимые результаты: тираж вырос более чем в четыре раза, газета стала выходить вторым изданием[68].

Для конца XVIII в. продолжал оставаться актуальным вопрос о снятии с прессы пут и ограничений, установленных еще в тот период, когда промышленность Англии находилась в зачаточном состоянии, а число читателей ограничивалось состоятельными слоями населения. Этот процесс шел параллельно с борьбой за демократизацию прессы.

В процессе демократизации английской прессы сильно ощущалось влияние событий Великой французской революции 1789 г. С. Харрисон пишет, что «взрыв передовых идей, сопровождавшийся взятием Бастилии и ниспровержением феодальных порядков во Франции, совпал в Британии – как нигде более – с самым сложным периодом капиталистической индустриализации, которая привела к ужасающей трансформации жизни трудящихся»[69]. Лозунг «Свобода, равенство, братство» оказал сильное влияние на тех англичан, которые были людьми «действия» и ощутили связь революции во Франции с тем, что происходило в Англии в XVII в. Общественное мнение британцев разделилось, но очевидно, что многие радикальные силы были убеждены, что Франция переживает свой звездный час и что всеобщее счастье достижимо. В этой обстановке в Англии «пресса протеста и демократическое движение родились одновременно»[70]. В годы Французской революции в Англии появляются памфлеты, листовки, газеты, которые в следующем веке превратятся в мощный поток.

Опасаясь роста якобинских настроений и готовясь к войне с Францией, власти усиливают преследования типографов, издателей и распространителей мятежной литературы. В 1792–1793 гг. число судебных разбирательств по обвинению в подстрекательстве к мятежу было не меньше, чем в XVII столетии. В 1792 г. в Англии был принят знаменитый закон о клевете. Расплывчатость самого понятия клеветы – «лайбл» (Питт Старший признавался, что он никогда не понимал, что такое «лайбл») – давала возможность использовать этот закон для подавления инакомыслия.

В это время в ряде изданий события Французской революции подвергаются резкой критике. Так, «Обсервер» («Обозреватель», 1791) в своих материалах, посвященных Франции, акцентирует внимание на кровавых беспорядках, расправах и казнях. Газета выступает против премьер-министра Питта, а в XIX в. приветствует реставрацию Бурбонов. Позднее, когда Французская революция уже продемонстрировала исчерпанность своих возможностей, власти все еще продолжали борьбу против ее идей, стремясь воздействовать на общественное мнение.

–1798 гг. издается политический журнал «Анти-Джэкобин, ор Уикли Экзаминер» («Антиякобинец, или Ежедневный ревизор»). По словам его создателя, Джона Каннинга (заместителя секретаря министерства иностранных дел), пресса слишком долго служила «механизмом для разрушения». Мишенью критики были революционные идеи, «Уикли Экзаминер» достиг определенных успехов в усилении антиякобинских и соответственно антифранцузских настроений[71].

В условиях борьбы с английским якобинством любое изменение политического устройства и даже мысль о нем казались властям преступными.

Уильям Питт, добиваясь войны с Францией, вел непримиримую борьбу с демократической агитацией. Так, адвокат Мюир был приговорен к длительной ссылке фактически за то, что дал кому-то прочесть «Права человека» Томаса Пейна. Издатель «Прав человека», в свою очередь, был осужден на два года тюрьмы. Было подвергнуто репрессиям и Лондонское корреспондентское общество, в 1792 г. объединившее представителей демократических слоев населения: арестовали его исполнительный комитет, изъяли документы. Были вынесены жесточайшие приговоры его участникам. В 1799 г. Общество прекратило свое существование[72].

«Новой политической Библией» имущего класса стала книга Эдмунда Берка «Размышления о французской революции» (1792), где он позволил себе заявить, что «свинскому большинству» не пристало решать серьезные государственные проблемы. Реакцией «свинского большинства» было создание газет, в названиях которых обыгрывалось слово «свинья» – «pig», «hog»[73].

В 1793–1794 гг. вышла газета «Хог'з Уош» («Свинское пойло»), позднее переименованная в «Политике фор Пипл» («Политика для народа»). Ее создатель Даниель Айзек Истон выступал против войны, которую вела реакция в отношении народа Франции. В XIX в. его судили и приговорили к тюремному заключению. В 1793–1796 гг. Томас Спенс, выразитель идей «аграрного коммунизма», издавал журнал «Пиг'з Мит» («Свиное мясо»), где пытался рассказать трудящейся части человечества о ее правах.

–1795 гг. Телуол выступал с публичными лекциями, которые он затем печатал в своем еженедельнике «Трибюн» («Трибуна»). На его страницах Телуол утверждал, что события во Франции, в том числе и якобинский террор, проистекают не из новых революционных доктрин, а из злобы, коррупции и подозрительности – следствий постоянной жестокости старого деспотизма[74].

Считается, что книга Берка вызвала к жизни и знаменитые «Права человека» Томаса Пейна (1737–1809). Брошюры с текстом «Прав человека» разошлись в Англии огромным тиражом – около миллиона экземпляров. Влияние идей Пейна и авторитет его личности в это время были огромными. Родившись в Англии, в 1774 г. Пейн поселился в Северной Америке, где стал борцом за ее независимость и вел активную публицистическую деятельность. Во время Великой французской революции он также принял в ней участие. В своих трудах Томас Пейн отстаивал идею суверенитета народа и его права на свержение той власти, которая неспособна выполнять свои обязанности.

Таким образом мы видим, что столетие, начавшееся с расцвета английского свободомыслия, завершается мощным взлетом свободомыслия французского, которое, в свою очередь, дает новый импульс развитию демократических идей в Англии. При всей противоречивости Французской революции и неоднозначности ее результатов она стала не просто событием, которое потрясло мир. По мнению ученых, на протяжении всего XIX в. Европа будет стремиться завершить то, что не смогла доделать революция во Франции.

«права человека вступают в состязание с античеловеческой индустриальной системой»[75].