Приглашаем посетить сайт

Театральная культура Западной Европы.
12. 5. Эпический театр Бертольда Брехта

12. 5. Эпический театр Бертольда Брехта

Выдающийся немецкий драматург, теоретик драмы и режиссер Бертолъд Брехт (1898-1957) приобрел известность сначала как поэт. С 1926 г. он служил в должности драматурга в Немецком театре Макса Рейнгардта. В это же время Брехт основательно изучал диалектический материализм и выступал с лекциями в марксистской рабочей школе. По своим убеждениям Брехту были близки коммунистические идеи, его воображению рисовался справедливый общественный строй как некий антипод эксплуататорского правопорядка.

В 1928 г. Брехтом была написана «Трехгрошовая опера», которая принесла автору успех на сценах всего мира. Брехт воспользовался сюжетом «Оперы нищих» английского драматурга Джона Гея, написанной ровно 200 лет назад. Гей пародировал оперы Генделя, а Брехт переделал «Оперу нищих», перенес действие в викторианскую Англию и изменил трактовку характеров основных персонажей. Успех постановки во многом был обусловлен талантливой музыкой Курта Вейля.

Брехт выводит на оперные подмостки обитателей лондонского дна и грабителей, нищих и представительниц древнейших профессий не для того, чтобы зритель сокрушался по поводу их бедственного положения, вынудившего их встать на пагубный путь. Подонки у Брехта такие же дельцы, как и представители лондонского Сити. У них существуют свои фирмы, процветает свой бизнес. Нищенство – такая же профессия, как игра на бирже. Поставив знак равенства между миром преступным и респектабельным, автор создал двойную пародию, скомпрометировав антагонистов буржуазного общества. У предшественников Брехта отверженные и униженные выступали воплощением моральной чистоты («отверженные» Виктора Гюго, «униженные и оскорбленные» Ф. М. Достоевского).

С середины 20-х гг. Б. Брехт разрабатывал теорию «эпического театра», который противопоставлялся традиционному, по выражению Брехта, аристотелевскому театру и включал в себя в совокупности ремесло драматурга, актерскую технику и режиссерскую методику.

Зритель в брехтовском театре обязан был все время помнить, что он присутствует на спектакле, а не переносится в воображаемый мир. Иллюзорность представления разрушалась условностью декораций, плакатами, постоянными обращениями исполнителей к зрительному залу.

Важнейший принцип брехтовского искусства – «очуждение» или «остранение» 1.

Знакомые жизненные или литературные коллизии предстают в эпических пьесах Брехта всегда в неожиданном ракурсе. Брехт своими пьесами не стремился произвести эмоциональное потрясение. Брехтовский текст рационален и обращен к разуму зрителя. На спектаклях публика не должна сопереживать героям, по ходу пьесы каждый обязан соотносить свои решения и оценки с поступками героев. Большая роль отводилась автору: драматург выступал рассказчиком, который использовал сюжетные коллизии как аргументы в дискуссии со зрителем. Во время разработки теории эпического театра она воспринималась как критика традиционного реалистического театра. Сейчас, когда очевидно, что Брехт был величайшим реформатором театральной сцены первой половины XX в., правильнее говорить о переакцентировке внутри пьесы и спектакля.

– драму «Мамаша Кураж и ее дети» (1939). Брехт, рассказывая о превратностях карьеры маркитантки, сурово предупреждает: «Войною думает прожить – за это надобно платить!» Мамаша Кураж отдала Тридцатилетней войне своих детей. В финале спектакля, поставленного Брехтом уже после 1945 г. в театре «Берлипер Ансамбль» с Еленой Вайгель в заглавной роли, согбенная дряхлая Кураж тащила на себе фургон в одну сторону, а сценический круг вращался в другую. Когда Брехта спрашивали, почему его героиня так и не поумнела и по-прежнему думает, что война для нее кормилица, он отвечал, что ему куда важнее, чтобы прозрел зритель и сделал правильный вывод из всего увиденного.

Театральное новаторство Брехта заключалось в том, что он изменил взаимоотношения между персонажами и зрителями. Прежде персонажам сочувствовали, у Брехта сострадание необязательно. Важнее соучастие в судьбе действующих лиц и оценка правильности принятых ими решений. Драматург создает на сцене ситуации мучительные и противоречивые. Герой не в состоянии выйти из кризиса, индивидууму не под силу то, что необходимо изменить обществу в целом

известен в нашей стране. Слава к нему пришла в 60-е гг., и начало было положено спектаклем Ю. П. Любимова «Добрый человек из Сезуана», поставленным в театральном училище им. Б. Щукина, а затем перенесенным в Театр на Таганке.

Пьеса «Добрый человек из Сезуана» (1939-1941) представляет собой нравоучительную сказку, которую поведал водонос Ван. Хотя место событий обозначено как китайская провинция Сызуань, автор в ремарке поясняет, что подобное может произойти в любом месте на земном шаре, «где человек эксплуатирует человека». В современной сказочной притче Брехта в человеке попеременно выступает то добро, то зло. В несправедливо устроенном обществе, полагал Брехт, человек становится злым из чувства самосохранения. Пьеса Брехта парадоксальна, почти цинична. Железная логика сюжета убеждает в том, что человеку, чтобы выжить в бесчеловечных условиях существования, надо действовать вопреки собственной доброте.

Брехт заметил и отразил в своем творчестве еще одну странность: зло соблазняет, нищий бедняк с готовностью подчиняется злу, в особенности, если злодей наделен властью и силой. Об этом открытии он поведал в антифашистском памфлете, кровавые события которого будто бы разворачиваются за океаном. А на самом деле речь шла фашистской Германии.

«Швейк во второй мировой войне» (1944), построенной по мотивам повести Гашека «Бравый солдат Швейк».

«Карьера Артуро Уи, которой могло не быть» (1941) возник у Брехта в 1935 г. Хотя речь идет о чикагских гангстерах, в пьесе легко просматривались основные события германской и европейской истории: поджог рейхстага, захват Австрии и карьера фюрера, которой могло бы не быть.

Пьеса была поставлена в 1957 г., уже после смерти Брехта. Действие происходит в условном Чикаго, персонажи – гангстеры во главе с Артуром Уи – олицетворяют фашистов, рвущихся к власти. Автор в известной мере придерживается канвы подлинных исторических событий: обман трусливого отца города Догеборо (Гинденбурга), поджог овощного треста (рейхстага), инсценировка суда над поджигателями (процесс Димитрова), насилия и убийства, насильственные «выборы» и т. д. Брехт писал об этой пьесе, что «в гротеске должна ощущаться атмосфера ужаса», что только «гротеск годится для разоблачения исторических ничтожеств».

Брехт говорил о том, что создает широкие полотна жизни наподобие картин нидерландского художника XVI в. Питера Брейгеля. Полнокрозность, сочность, демократизм, социально-заостренная тематика свойственны произведениям Брехта.

«Жизнь Галилея» (1939-1946). Герой пьесы, великий ученый Галилео Галилей, напуганный инквизицией, отрекается от своего открытия. Галилей-человек нравственно уступает Галилею-ученому. Открытие Галилея, перевернувшее всю Солнечную систему, раскрепостило человеческую личность, освободив человека от божественной опеки. Но свобода опасна, и первым это осознал сам Галилей. Великий мыслитель, каким его изображает Брехт, корыстолюбив, хитер, труслив. Брехт не порицает Галилея, цель пьесы другая: напомнить об ответственности ученого за последствия сделанных им открытий. После атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки он взялся за переделку пьесы, подчеркнув моральное поражение великого мыслителя.

«Жизни Галилея» Брехт выдвигает неоспоримые аргументы, доказывающие, что чистой науки не существует. Великие открытия и отдельные изобретения неизбежно интегрируются обществом, и как будут использованы достижения интеллекта – зависит от политиков и идеологов.

В 1949 г. был открыт театр, о котором драматург мечтал всю жизнь, — «Берлинер Ансамбль», на сцене которого шли все его пьесы. В мае 1957 г. в Москве и Ленинграде состоялись гастроли «Берлинер Ансамбля». Успех спектаклей послужил стимулом к постановкам пьес Брехта в Советском Союзе и изданию его произведений.

1 «Применительно к театру речь идет о технике, "разрушающей иллюзию", которая вместо поддержания впечатления реальности происходящего на сцене, напротив, подчеркивает искусственность драматургической конструкции или персонажа» (Нави П. Словарь театра. - М, 1991. - С. 211).