В. И. Ленин в статье «От какого наследства мы отказываемся» дает глубокую характеристику Просвещения как идеологии. Ленин здесь говорит о русских просветителях и в качестве конкретного примера приводит воззрения одного из деятелей 60-х годов XIX в. Скалдина (сослаться на Чернышевского В. И. Ленин не мог тогда по цензурным соображениям). Скалдин был одним из самых умеренных просветителей, но В. И. Ленин отмечает, что если он и не типичен по своему тону, то весьма характерен по содержанию своих взглядов.
В. И. Ленин отмечает три главные черты во взглядах просветителя Скалдина:
1. «Как и просветители западноевропейские, как и большинство литературных представителей 60-х годов, Скалдин одушевлен горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области».
2. «... горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни.
3. «... отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян (которые еще не были вполне освобождены или только освобождались в эпоху просветителей), искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собой общее благосостояние, и искреннее желание содействовать этому».
Таким образом, просветители сочетали в своих воззрениях решительную, смелую и очень резкую критику феодально-крепостнических порядков с иллюзиями в отношении будущего, т. е. капиталистического строя. Однако это не значит, что просветители были по содержанию своих взглядов лишь буржуазно ограниченными. В. И. Ленин особо отмечает: «Да, конечно, Скалдин — буржуа, но он представитель прогрессивной буржуазной идеологии». Несколько дальше В. И. Ленин еще раз подчеркивает: «... у нас зачастую крайне неправильно, узко, антиисторично понимают это слово, связывая с ним (без различия исторических эпох) своекорыстную защиту интересов меньшинства. Нельзя забывать, что в ту пору, когда писали просветители XVIII века (которых общепризнанное мнение относит к вожакам буржуазии), когда писали наши просветители от 40-х до 60-х годов, все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками. Новые общественно-экономические отношения и их противоречия тогда были еще в зародышевом состоянии. Никакого своекорыстия поэтому тогда в идеологах буржуазии не проявлялось; напротив, и на Западе, и в России они совершенно искренно верили в общее благоденствие и искренно желали его, искренно не видели (отчасти не могли еще видеть) противоречий в том строе, который вырастал из крепостного».
В начале статьи «От какого наследства мы отказываемся» В. И. Ленин указывает, что он ограничивается здесь экономическими и публицистическими вопросами, оставляя в стороне философские, литературные, эстетические.
Но социально-экономическая характеристика просветителей, данная В. И. Лениным, является исходной при оценке всех других сторон их деятельности, в том числе философской и литературной.
Философские позиции просветителей XVIII века не были одинаковыми, но главенствующим было материалистическое направление.
Мировое значение приобрел французский материализм XVIII века, представленный именами Дидро, Гольбаха, Гельвеция, Ламеттри и других выдающихся мыслителей. «Материалисты составляли левое крыло идеологической армии третьего сословия»,— писал Г. В. Плеханов.
Смело и энергично выступали они против идеологии феодального общества, с поразительной для того времени дерзостью нападали на церковные и дворянские авторитеты. Отвергая суеверия и предрассудки, они стремились материалистически объяснить явления природы, опираясь в своих выводах на успехи естественных наук. Но это обращение к практике тогдашнего естествознания роковым образом повлияло на метод мышления материалистов XVIII века. Как указывает Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге», естествознание на этом раннем этапе своего развития занималось главным образом классификацией и систематизацией накопленных фактов. «Но тот же способ изучения оставил нам вместе с тем и привычку рассматривать вещи и процессы природы в их обособленности, вне их великой общей связи, и в силу этого — не в движении, а в неподвижном состоянии, не как существенно изменчивые, а как вечно неизменные, не живыми, а мертвыми».
Метафизический подход при объяснении явлений природы и общества явился характерной особенностью материализма XVIII века. При этом в области социальных отношений, исторического развития общества просветители обычно пользовались критерием разумности, оценивая одни явления как разумные, а другие как неразумные. И здесь они покидали почву материализма, ибо не в состоянии были найти объективные материальные факторы, определяющие ход общественного развития.
Позиция просветителей в этом вопросе была весьма противоречивой.
Одним из основоположников. просветительской идеологии ХVIII века явился английский философ Джон Локк. Его главный труд «Опыт о человеческом разуме» (1690 г.) имел большой международный резонанс и, в частности, оказал влияние на формирование взглядов французских материалистов XVIII века.
Локк расчистил дорогу просветителям, подвергнув сомнению средневековые догмы, унижавшие достоинство человеческой личности. Церковники проповедовали: «все от бога!». Мысль же Локка была проста: в человеческом сознании (или «душе», как тогда говорили) нет никаких врожденных, вложенных богом идей. Человек рождается с душой, которая подобна листу белой бумаги. Душа человека, по словам Д. Локка, — tabula rasa (чистая доска), на которой опыт пишет свои письмена. Человек посредством ощущений, чувств овладевает опытом. Благодаря опыту и обогащается человеческий разум.
Отсюда просветители делали важные выводы. Возникала мысль о значении окружающей среды для формирования человеческой личности. Вместе с тем приобретала популярность идея воспитания, т. е. сознательного активного воздействия на человеческую личность.
Критика врожденных идей имела большое общественное значение, ибо, как отмечает Д. Локк, «для домогавшихся роли ученых и учителей было немалой выгодой» установление неких непререкаемых принципов, не подлежавших проверке разумом. Учение о врожденных идеях порождало «слепую доверчивость», оберегало от критики тех, кто упорствовал в отстаивании укоренившихся представлений и взглядов. «Обладать авторитетом диктатора принципов и наставника неоспоримых истин и заставлять других на веру принимать за врожденный принцип все, что может служить целям учителя, — это немалая власть человека над человеком». Так Джон Локк выражает свое стремление раскрепостить человеческий разум от старых догм и обветшалых авторитетов феодальной эпохи.
Вывод о решающем влиянии окружающей среды, сделанный из учения Локка, был в основе своей материалистичен. Этот взгляд на человека, как на плод окружающей среды, — отмечал Г. В. Плеханов, — был главной теоретической основой новаторских требований французских материалистов. В самом деле, если человек зависит от окружающей его среды, если он обязан ей всеми свойствами своего характера, то он обязан ей, между прочим, и своими недостатками; следовательно, если вы хотите бороться с его недостатками, вы должны надлежащим образом видоизменить окружающую его среду, и притом именно общественную среду, потому что природа не делает человека ни злым, ни добрым».
Кричащее противоречие состояло, однако, в том, что просветители не удовлетворялись таким материалистическим объяснением. Борясь против неразумных, с их точки зрения, феодальных порядков, они неизменно выдвигали разум в качестве одного из главных критериев. Более того, они объявляли разум двигателем прогресса, они постоянно подчеркивали, что «мнения правят миром».
Г. В. Плеханов в цитируемом выше труде подробно исследует это коренное противоречие просветительской философии: если, с одной стороны, человек со всеми своими мнениями есть плод среды, то, с другой стороны, среда со всеми своими свойствами есть плод мнений.
Противоречивый философский смысл приобретала идея воспитания. Она вытекала из положения Локка: все познание рождается из опыта. Если нет врожденных идей, нет врожденного зла и добра, то именно опыт формирует человека, определяет его моральный облик. Но поскольку человек формируется опытом, то, по мнению просветителей, ему нужно прививать разумный опыт.
Отсюда они делали следующий вывод: чтобы общество стало разумным, надо воспытывать людей в духе разума и справедливости. Следовательно, речь шла уже не об изменении общественных условий, а о перевоспитании членов этого общества.
В философском смысле, — это идеализм, признание того, что распространение тех или иных идей определяет ход общественного развития. Политические выводы при этом могли быть разными.
несомненно прогрессивной. Но нередко, например, в условиях немецкой политической отсталости, идея воспитания полемически противопоставлялась идее политического переворота, и в эпоху французской революции такая постановка вопроса приобретала консервативный смысл.
Но и во Франции, стоявшей накануне величайшей из буржуазных революций, просветители неизменно утверждали: «мнения правят миром». Они были убеждены в действенности своей научной пропаганды и моральной проповеди, они не сомневались, что каждым своим выступлением приближают царство разума.
«Материалистам XVIII века не дано было знать, «общественное ли мнение» образует социальную среда или социальная среда —«общественное мнение». И в самом деле, для того, кто не может покинуть метафизической точки зрения, нет ничего труднее, чем ответ на этот вопрос».
Метафизический способ мышления объясняет и другую особенность мировоззрения просветителей — антиисторизм.
Просветители не понимали самого основного: борясь за утверждение царства разума и справедливости, они не знали того, что речь идет о замене одного общественного строя другим, об установлении господства нового класса — буржуазии на смену дворянскому классу. Им казалось, что они борются за установление некоей великой справедливости, что униженному и угнетенному человеку они восстанавливают его естественные, дарованные самой природой человеческие права.
«естественного человека» была очень популярна в XVIII веке. Она являлась важным орудием в борьбе против дворянской идеологии. Дворянин кичился знатностью своего рода, древностью своей родословной. Новых людей, вышедших из третьего сословия, разбогатевших буржуа он третировал, презрительно называл «выскочками».
А эти новые люди знаменовали собой силы прогресса. Они сами, в свою очередь, презирали дворян, видя в них паразитов, людей испорченных, всем своим поведением демонстрирующих разложение старого порядка. Себя же они считали нормальными, здоровыми представителями общества. Они утверждали, что человек как таковой, как творение природы гораздо древнее любого самого родовитого дворянина. И надо покончить, — заявляли они, со всякими отклонениями от природы, со всеми предрассудками, кои противоречат здоровому естественному пониманию вещей, и создать общественный порядок, основанный на естественном праве.
В свете этих рассуждений можно понять, почему самый революционный из французских просветителей — Жан-Жак Руссо так упорно призывал вернуться к природе, а Дефо своего любимого героя Робинзона Крузо представил как «естественного человека», который, оставшись один на необитаемом острове, обнаруживает неограниченные творческие возможности, заложенные природой.
К. Маркс в неоконченном наброске 1857 г. к одной из своих экономических работ дает глубокий анализ «робинзонады», которая приобрела популярность у английских идеологов XVIII века. Концепцию единичного и обособленного охотника и рыболова, как она сложилась у классиков английской буржуазной политической экономии А. Смита и Д. Рикардо, Маркс называет «лишенной фантазии выдумкой», иллюзией. И тут же он исторически объясняет возникновение подобной иллюзии. Он видит здесь предвосхищение буржуазного общества: «В этом обществе свободной конкуренции отдельный человек выступает освобожденным от естественных связей и т. д., которые в прежние исторические эпохи делали его принадлежностью определенного ограниченного человеческого конгломерата», например, феодально-сословного порядка.
Сложность вопроса состояла в том, что «индивидуум XVIII века», т. е. человек новой буржуазной формации, сложившийся в процессе разложения феодального общества и утверждения новых социальных отношений, не мог еще восприниматься в то время исторически. Идеологи просвещения видели в этом новом человеке XVIII века не результат исторического развития, а некий идеал, якобы давно уже существовавший на земле, но только «временно» (на период средневековья!), искаженный и испорченный неразумными условиями существования. Как об этом говорит К. Маркс, «он представляется им не результатом истории, а ее исходным пунктом, потому что, согласно их воззрению на человеческую природу, соответствующий природе индивидуум представляется им не исторически возникшим, а данным самой природой».
привычки и взгляды, сформировавшиеся в конкретных условиях.
Вместе с тем исключительная ситуация, в которой оказывается герой Дефо, позволяет писателю особенно убедительно раскрыть перед читателями огромные возможности, заложенные в человеке.
В научном плане идея «естественного человека» была несостоятельна. Но воплощенная в художественных образах, она в тогдашних условиях помогала утверждению просветительской веры в человека.
Как уже говорилось, главной в деятельности просветителей была борьба против феодального общества и всех его порождений; исторически закономерно, что эта борьба вела к утверждению буржуазных порядков. Но это не исключало того, что многие просветители выступили с резким осуждением пороков нового, буржуазного общества.
В Англии, где капиталистические отношения укоренились раньше, чем в других европейских странах, антибуржуазная тема приобретает особую важность и значение (у Свифта, Фильдинга и других романистов); Фильдингу, в частности, удается создать весьма убедительные острокритические образы, воплощающие эгоизм, ханжество, своекорыстие, антигуманность новых хозяев жизни (Блайфиль, Уайльд). Но в отличие от мастеров критического реализма XIX века просветители чаще всего рассматривают эти отвратительные явления не как выражение сущйости строя, основанного на частной собственности, а как достойные сожаления отклонения от нормы человеческого поведения. Оптимистическая вера просветителей, их убежденность в неизбежности победы добра над злом распространялись и на те явления буржуазного образа жизни, в которых они еще не в состоянии были разобраться.
«Племянник Рамо»).
Главной задачей всех передовых людей XVIII века оставалось ниспровержение феодальных порядков. Критика нового строя, лишь возникавшего в эту эпоху, была в известной мере преждевременной. Грубо говоря, трудно было вести народы в бой против старого режима и при этом заявлять, что новый порядок будет не лучше прежнего.
Джонатан Свифт, который рассуждал примерно таким образом, неизбежно пришел к весьма мрачным выводам. Просветители в большинстве своем так не рассуждали. Оки справедливо указывали на главное зло и призывали к борьбе с ним, поскольку противоречия буржуазного общества были тогда лишь «в зародышевом состоянии».
В связи с этим можно напомнить весьма примечательный спор Дидро с Гельвецием, во время которого автор «Племянника Рамо» решительно протестует против попытки Гельвеция поставить под сомнение самую идею прогресса:
Гельвеций: Интерес сильного властвует над общественным мнением более повелительно, чем истина.
«Я совершенно не верю этому, друзья мои, не верьте этому. Гельвеций прав только для данного момента, но он окажется неправым в грядущих делах, ради которых вы работаете. Он придет, он придет когда-нибудь, тот справедливый просвещенный и сильный человек, которого вы ждете, потому что время приносит с собой все, что возможно, а такой человек возможен. Зачем обескураживать народы, зачем приводить в уныние философов, ограничивая число причин счастья».
Таковы некоторые общие черты, характеризующие идеологию Просвещения в целом.
(Характерно, что при жизни Дидро повесть «Племянник Рамо» опубликована не была. Есть предположение, что причиной этого явились не только цензурные препятствия.)
Однако это не означает, что все просветители XVIII века стояли на одинаковых позициях. Во-первых, в разных странах Просвещение приобретало специфическую окраску в соответствии с особенностями исторического развития каждого народа. Во-вторых, третье сословие, от имени которого выступили просветители, было далеко не однородным по социальному составу. Естественно, что интересы и цели крупной буржуазии были отличны от интересов крестьянина или ремесленника. И хотя существовал некий единый фронт просветителей в их борьбе против феодального варварства, между ними было неизбежно и размежевание. В мировоззрении одних сильнее проявлялись взгляды буржуазии, другие же, хотя и разделяли буржуазные иллюзии, стояли ближе к трудовому народу. Этим объясняется идейно-эстетическая борьба внутри лагеря Просвещения.
Например, на раннем этапе Просвещения в Англии Д. Дефо и Д. Свифт представляли разные идейные направления. Дефо был певцом буржуазного прогресса, Свифт уже показывал изнанку этого прогресса. В середине XVIII века демократ Г. Фильдинг противостоит Ричардсону, весьма умеренному просветителю, проповеднику ханжеской религиозной морали.
Сохранились пометки Вольтера на полях трактата Руссо «О причинах неравенства среди людей». Руссо утверждает, что причиной всех зол явилось установление частной собственности, раздел земли между людьми. Он заявляет, надо было вырвать колья и засыпать рвы, ибо «продукты принадлежат всем, а земля — никому». Против этого места Вольтер возмущенно отметил: «Вот философия бродяги!». Для Вольтера были неприемлемы плебейские взгляды Жан-Жака Руссо. Борясь против беззакония и неравенства, существовавшего в тогдашней феодальной Франции, Вольтер добивался лишь равенства перед законом, т. е. чтобы для дворянина и буржуа в государстве существовали одинаковые права, одни и те же законы. Руссо же считал, что мало одинаковых законов для богатых и бедных, надо, чтобы не было богатых и бедных вообще; он ратовал за социальное равенство мелких собственников.
Характеризуя передовую мысль XVIII века, необходимо вспомнить представителей наиболее демократического течения просветительской мысли, таких как Мелье, Морелли, Мабли, внесших свой большой вклад в разработку коммунистических идей.
Книга «Кодекс природы» Морелли не только явилась одним из замечательных прозрений в ту эпоху, но и оказала большое влияние на формирование мировоззрения замечательного революционера Г. Бабефа, а также утопических коммунистов первой половины XIX века (Кабе, Дезами).
«Голос Морелли звучит в середине XVIII века как предвестник грядущего раскола в рядах третьего сословия, как предвестник грядущей борьбы пролетариата против буржуазного порядка», - пишет известный советский историк акад. В. П. Волгин.
более демократических взглядов по ряду вопросов отнюдь не означает превосходства Руссо над Вольтером. В историю мировой культуры каждый великий мыслитель и художник вносит свой неповторимый вклад. При всей умеренности взглядов Вольтера заслуги его как просветителя огромны.
Трудно назвать другого французского писателя XVIII века, творчество которого обладало бы такой разрушительной силой. Не Руссо, а Вольтер ниспровергал авторитет католической церкви, и даже кличка «вольтерьянец» на долгие десятилетия стала обозначать революционера и безбожника.
И Вольтер здесь вправе был резко критиковать примиренческую позицию Руссо в вопросах религии. Как известно, в романе-трактате «Эмиль, или о воспитании» Руссо, выступая против официальной церкви, противопоставлял ей свою «религию сердца». Вольтер буквально пришел в ярость, когда прочитал, что Руссо признает божественный смысл Евангелия. «Смешно! .. Фальшиво! .. Жалко... подло! .. Зачем проповедовать глупости?» - пишет он на полях книги Руссо.
Противоречивость идеологии Просвещения была порождена сложными обстоятельствами этой переходной эпохи. Легко найти уязвимые места в теориях просветителей, критикуя их с позиций передового мировоззрения XX века. Но не надо забывать, что вся их деятельность была озарена прекрасной мечтой о лучшем будущем. Они искренне и самоотверженно служили народу. Всем своим жизненным подвигом, страстностью и убежденностью, с которой они отстаивали свои идеи, великие просветители XVIII века и поныне являются благородным примером беззаветного служения делу прогресса.