Поиск по материалам сайта
Cлово "SOC"
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 53кб.
Часть текста: читателю книга – признанный «маленький шедевр» французской прозы. Между тем литературным явлением он сделался лишь полвека спустя после смерти его автора, который и не помышлял о писательской млаве. Кто же и как создал эту своеобразную книгу? Какова была ее судьба? В чем, наконец, залог ее неувядаемого очарования и причина интереса к ней, не угасающего на протяжении двух столетий? 1 Весной 1698 г. французский дипломат граф Шарль де Ферриоль, прогуливаясь по стамбульскому невольничьему рынку, обратил внимание на девочку-черкешенку, взятую в плен во время одного из турецких набегов, и вскоре купил ее за 1500 ливров. Девочке было года четыре; она отзывалась на имя Гаиде; первоначальный владелец ее утверждал, что происходила она из знатного, возможно, даже княжеского рода. В Стамбуле Ферриоль находился в качестве королевского советника с особой миссией - в связи с подготовкой конгресса, которому предстояло собраться в Карловицах для заключения мирного договора между Турцией, с одной стороны, Россией, Австрией, Венецией и Польшей – с другой. 22 июня 1698 г. после завершения всех дел он покинул Стамбул и отправился на родину; вместе с ним была Гаиде. 30 августа корабль, на котором они плыли, вошел в порт Марселя, и путешественники двинулись к французской ...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: ипредполагает личность, способную на глубокие эмоционально-экспрессивные реакции. Настойчивое стремление познать и откровенно 1 репрезентировать миру читателей свое подлинное «я» заставляет Руссо обращаться к разным формам самоисследования. В произведении «Руссо судит Жан-Жака» это форма диалога. Как и в других автобиографических произведениях, эгоцентризм в его семантической и структурообразующей функциях реализуется в изображении своего «я» как уникальной особы, чья жизнь, с ее несчастьями, радостями и самовыражением – объект авторской рефлексии. В этом Руссо-сентименталист – предшественник французских романтиков, хотя он и не расширяет значимость своего «я» «до пределов космоса» [11, с. 109], а осмысливает ее в свете проблемы «единство, общность и одиночество» [9, с. 174]. «Rousseau juge de Jean-Jacques, Dialogues» (1772–1776) относят к автобиографическому ряду произведений писателя, куда входят также «Исповедь» (1765–1770) и «Прогулки одинокого мечтателя» (1776–1778). И. Е. Верцман [3, с. 143] и И. В. Лукьянец [9;10] называют их «исповедальной трилогией», но не исследуют ее жанровую специфику. Думается, что Руссо создал скорее цикл, чем трилогию, ибо в него вошли разные в жанрово-нарративном отношении произведения, обладающие достаточной автономностью. Вместе с тем их объединяет художественная реализация автобиографического начала, внутреннее единство повествующего «я», концептуальная роль диалогичности, сквозной мотив «я» и «Другие», ситуационные повторы, общие психологические мотивы...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: востребованность фаустовской проблематики стала вполне очевидной не только в Х1Х в., но и, главное, в трагическую эпоху ХХ столетия. Легендарная модель многопланово перекликается с фаустовскими аксиологическими моделями, она основана на гносеологически сложном мотиве договора человека с дьяволом, который осмелился в реальной действительности демифологизировать и десакрализировать основные средневековые христианские догматы (подробнее см.: 8, 10). Именно поэтому, начиная, пожалуй, с книги И. Шписа (1587), Фауст изображается литературой как дерзкая самодостаточная личность, осмелившаяся подвергнуть сомнению онтологическую власть дьявола. Поэтому сомнения и поиски Фауста всегда драматичны, носят экзистенциально напряженный характер (в данном случае мы не учитываем многочисленные бурлескные и травестийные варианты пародийных версий. - И. Б.). Структуру известных гетевских версий определяют многочисленные сюжетные узлы, система персонажей, каждый из которых "отягощен" ассоциативно-символическими планами. Все...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Дніпропетровського університету 2008 http://www.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Vbdp/2008_12.pdf Фанни Берни (Burney, Fanny, 1752 – 1840) ярко и уверенно вошла в мир английской литературы XVIII века, опубликовав свой дебютный роман в 1778 году Лестные оценки литературных критиков и широкий читательский успех позволили автору не затеряться даже среди имён великих художников: Ричардсона, Филдинга, Смоллетта, Стерна, за которыми по праву закрепили статус создателей национальных шедевров1. Историки литературы (Кл. Пробин, 1987, К. Страуб, 1987, Д. Эпштейн, 1989, К. Роджерс, 1990, Н. А. Соловьёва, 2000, К. Харман, 2000, Д. Вингфилд, 2006 и многие другие) констатируют, что проза Ф. Берни во многом наследует традиции английского романа “domestic life”, ведущие черты поэтики которого так блестяще освоили великие предшественники писательницы – Ричардсон, Филдинг и Смоллетт [2, c. 5; 3, c. 15 4, c. 9,]. В то же время специалисты утверждают, что Ф. Берни предложила особую перспективу видения проблемы существования человека в замкнутом пространстве семейных отношений, акцентируя, если использовать современную терминологию, гендерные измерения темы. Общеизвестно, что "женские исследования" (Т. Дашкова) утвердились "на...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: ИНТЕРПРЕТАЦИЙ ВІД БАРОКО ДО ПОСТМОДЕРНІЗМУ ЗБІРНИК НАУКОВИХ ПРАЦЬ Випуск XII Дніпропетровськ Видавництво Дніпропетровського університету 2008 http://www.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Vbdp/2008_12.pdf До середины 80-х годов прошлого века творчество Э. Хейвуд (1693–1756) исследователями академической традиции оценивалось весьма сдержанно. Ее литературным опытам в области драматургии, журналистики, прозы суждено было быть лишь незатейливой декорацией, выгодно оттеняющей успехи, несомненно, блестящих и даровитых английских художников первой половины XVIII столетия: Стила, Аддисона, Поупа, Ричардсона, Филдинга 1 . Долгое время историки литературы и культуры хотя и не отрицали того, что Э. Хейвуд, бесспорно, играла одну из ведущих ролей в жизни писательской богемы Лондона, принимала участие в политических противостояниях эпохи 2 , памфлетной войне соперничающих литературных сообществ и партий, была первой женщиной- издательницей журналов, адресованных читательницам среднего класса (“The Female Spectator”, “The Parrot”), все же отказывали ей в глубине таланта и...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: 1975, 1987; А. Зорин, 1979; М. Соколянский, 1984; В. Маевская, 1987; Н. Дешковец, 2003 и др.) [1–5; 7; 8; 14; 16; 19; 27; 29], где авторы утверждают, что неповторимость художественных открытий писателя, «восстающего» против хроникальной фабульности и каузальной последовательности, практикуя особый «ассоциативный импрессионизм» (А. Мендилоу), связана с предвосхищением модернистской техники временных сдвигов ("time-shift") [29, р. 169]. Хотя сосредоточенность Стерна на приемах воплощения художественной темпоральности в тексте «Тристрама Шенди» не прошла незамеченной среди его современников, а затем носителей романтической эстетики (Колриджа, Хэзлитта, Скотта, Гейне), и уже на уровне литературной практики оказалась предметом плодотворного освоения и стилизации в произведениях «стернианцев» (Дидро, Виланда, Гейне, Радищева, Карамзина, Пушкина и др.), именно XX столетие отмечено возникновением глубокой теоретической рефлексии о ярких, изобретательных формах...
Входимость: 1. Размер: 34кб.
Часть текста: (1749) литературная техника разрушения фабульной линеарности, поэтика хроносдвигов, обращение, на первый взгляд, к произвольным по рисунку сюжетным темпоритмам, обусловливающим не только процессуальность развертывания событий в фикциональном мире героя, но и во многом определяющих модель общения автора-повествователя с читателем, – проблема, все же скорее заявленная, нежели изученная, и вновь актуализированная ретроспективно в контексте открытий, осуществленных в ХХ столетии в нарратологии, в концептосфере постмодернистской культуры, а также благодаря метаморфозам и модернизации подходов в области истории литературы, отнюдь не исчезнувшей, несмотря на мрачные пророчества обретшей второе дыхание в последние десятилетия ушедшего века [15; 19; 22; 24; 27]. Хотя авторы классических историй литературы никогда не отказывали Филдингу в мощном, реформаторском даре, закрепляли за ним почетный статус, наравне с его великими современниками (Ричардсоном, Стерном), создателя английского романа Нового времени 1 , все же традиционно при известных уточнениях в нем видели носителя гармонического мироощущения августианской эпохи, культивировавшего идеи меры, порядка, виртуозной отточенности стиля, наделенного умением создавать выверенные ансамблевые формы, не допускающие неправильностей, спонтанности и свободы случайных решений. Вторая половина ХХ века принесла наблюдения над художественным мышлением...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: А. Чамеев [2]). Попытка же системного описания этой грани творческого мышления готицистов представляется весьма любопытной и плодотворной для осмысления феномена «gothic novel» и его функции в западноевропейском литературном процессе рубежа XVIII – XIX веков. Эстетические открытия авторов романа «тайн и ужаса», созвучные наметившейся к середине XVIII века в поэтике сентименталистской лирики и прозы тенденции к расширению «культурного слуха», в равной степени обращенного как к выпестованной человечеством музыкальной традиции так и к естественному голосу природы [16, с. 36], во многом подготовили особенности «звукомузыкального» мышления романтиков. В литературной эстетике готицистов ощутимы поиски нового языка, который выработал бы модель художественного мира, альтернативного повседневному, пронизанному логикой ratio, лежащему в основе нравоописательной прозы XVIII века. На первый взгляд, создатели готического жанра сохраняют внешний событийный ряд, соотнесенный с идеей авантюрности (странные, непонятные происшествия, пугающие неожиданностью случая). Однако гораздо важнее для них – ритм внутреннего сюжета «terror/horror», динамика эмоционального переживания страха. В основе романных коллизий литературной готики лежат не механизмы рациональной эмпирики, а сближающее ее с формой лирической прозы интуитивное постижение персонажами действительности, связанное с освоением мрачных лабиринтов «инопространства» (С. Зенкин) [10, c. 6], опирающееся на ассоциативную природу воображения1 (О. В. Соболевская) [21, с. 451]. Ключом к воссозданию напряженно-драматической атмосферы,...