Поиск по материалам сайта
Cлово "PASSION"
Входимость: 3. Размер: 65кб.
Входимость: 2. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 94кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 65кб.
Часть текста: мир идеала и доброго волшебства; то мог быть и мир инфернальный, область абсолютного Зла, контакт с которым составляет необходимое звено в судьбе личности - как действующего героя, так и творящего автора. Зло стали рассматривать как диалектический момент добра или, во всяком случае, как момент общего развития, снимающего противопоставление добра и зла (мысль, заложенная в "Фаусте" Гете, а впоследствии с необычайной энергией развитая Ницше)" [61. C. 140]. Центральной фигурой байронического романтизма сделался, по выражению С. Зенкина, "отщепенец, спознавшийся с мировым Злом". Недаром Пушкин, составляя в "Евгении Онегине" краткий каталог такого рода героев ("или задумчивый Вампир, или Мельмот, бродяга мрачный, иль Вечный Жид, или Корсар, или Таинственный Сбогар" [113. Гл. 3, XII. C. 225]), закономерно объединяет в нем как персонажей собственно инфернальных (Мельмот, Вампир), так и "обыкновенных" злодеев-разбойников (Корсар, Сбогар), не имеющих связей с иным миром. В мистической идеологии романтического бунта все они тождественны: восстание против человеческого общества и его морали выступает лишь как символ мирового мятежа против творца вселенной. Как отмечает С. Зенкин, "это очень двусмысленный, в чем-то извращенный бунт. Бог остается неуязвим в своем небесном убежище, и возмущение против него принимает, по сути, неадекватную форму, обращаясь на сотворенный им мир" [61. C. 141]. Богоборчество оборачивается преступлениями против людей ("Я не бога не принимаю, - признается впоследствии Иван Карамазов в романе Достоевского "Братья Карамазовы", - я мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять" [52. C. 295]; Альбер Камю возведет подобную позицию к...
Входимость: 2. Размер: 21кб.
Часть текста: НАСЛЕДИЕ ЭЛИЗЫ ХЕЙВУД В ДИНАМИКЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИХ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ ВІД БАРОКО ДО ПОСТМОДЕРНІЗМУ ЗБІРНИК НАУКОВИХ ПРАЦЬ Випуск XII Дніпропетровськ Видавництво Дніпропетровського університету 2008 http://www.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Vbdp/2008_12.pdf До середины 80-х годов прошлого века творчество Э. Хейвуд (1693–1756) исследователями академической традиции оценивалось весьма сдержанно. Ее литературным опытам в области драматургии, журналистики, прозы суждено было быть лишь незатейливой декорацией, выгодно оттеняющей успехи, несомненно, блестящих и даровитых английских художников первой половины XVIII столетия: Стила, Аддисона, Поупа, Ричардсона, Филдинга 1 . Долгое время историки литературы и культуры хотя и не отрицали того, что Э. Хейвуд, бесспорно, играла одну из ведущих ролей в жизни писательской богемы Лондона, принимала участие в политических противостояниях эпохи 2 , памфлетной войне соперничающих литературных сообществ и партий, была первой женщиной- издательницей журналов, адресованных читательницам среднего класса (“The Female Spectator”, “The Parrot”), все же отказывали ей в глубине таланта и серьезности поэтических открытий. Скромный статус «предшественницы Ричардсона»,...
Входимость: 1. Размер: 54кб.
Часть текста: И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗНАТНОГО ЧЕЛОВЕКА, УДАЛИВШЕГОСЯ ОТ СВЕТА» (1728 – 1731) А. -Ф. ПРЕВО* http://natapa.msk.ru/biblio/works/monograph/prevost.htm В период выхода из печати первого большого романа Прево[1] и на протяжении почти всего XVIII столетия ему сопутствует огромный читательский успех: за тридцать лет роман выдержал восемнадцать переизданий, был переведен на немецкий и английский языки[2]. Но уже в следующем веке картина изменилась, и хотя Ш. Сент-Бев еще называет произведение «самым естественным, самым искренним, лучше других сохранившимся романом Прево»[3], не считая, разумеется, «Манон Леско», он уже неточно излагает его содержание[4] (свидетельство давнего, либо беглого знакомства с текстом), а к двадцатому столетию роман окончательно оказывается забыт, и Прево становится уже не только в глазах читателей, но и специалистов автором единственного шедевра – «Истории кавалера Де Грие и Манон Леско» (1731). Произведение это, составлявшее некогда седьмой, завершающий том обширных «Мемуаров», рассматривалось как в отрыве от своего непосредственного литературного истока, так и от всего романного творчества французского писателя. Лишь в относительно недавнее время исследование романного наследия Прево в его многообразии и полноте стало осознаваться как актуальная задача современного литературоведения – и отечественного[5], и...
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: Мировоззрение и творческий стиль Годвина складываются под влиянием трех мощных источников: Французской революции, очевидцем которой он был, философии Берка и готического романа. Отношение к данным источникам менялось в течение жизни от приятия к полному отрицанию (в отношении к Революции) или, напротив, от отрицания к сочувственному переосмыслению (в отношении учения Берка). Начав сторонником Революции, Годвин закончил ее противником. Выступив поначалу опровергателем учения Берка и строя свои романы как спор с его утверждениями, Годвин заканчивает их принятием. Борясь за упразднение остатков феодализма в Англии, проникается ностальгией по его уходу, воплощенной в готических мотивах и символике. Огромную роль в формировании пессимистического характера годвиновского мировосприятия сыграли личные драмы его жизни: смерть жены Мэри Уолстонкрафт, самоубийство приемной дочери, влюбленной в П. Б. Шелли, одиночество [201. P. 372], [204]. Под этими впечатлениями был написан роман "Мандевиль" с его мрачной беспросветностью. Результатом фантастической проекции исторической трагедии, пережитой Годвином после Термидора, стал "Сент-Леон". Творчество английского "богоборца" отличается особым сочетанием примет разнообразных жанров: от плутовского и готического романа до исповедального романа романтизма. Исследователи зачастую спорят в определении жанровой принадлежности того или иного произведения Годвина (приложение Б) из-за осознаваемого присутствия в нем разнообразных стилевых, композиционных и фабульных приемов, свойственных различным жанрам и литературным направлениям. Естественно, приметы используемых Годвином архетипов и жанровых систем не могли не отложить отпечаток на творчество и, прежде всего, на трактовку им доминирующей темы своих произведений - темы...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: злом (c. 44-53) Механизмы инспирирования злом в разные эпохи представлялись совершенно по-разному и, наверно, для того, чтобы точнее уяснить, что именно внес Годвин нового в эту проблему, стоит хотя бы схематично перечислить их. В основе любого механизма демонического инспирирования лежат два тезиса, по разному взаимодействовавших в литературе: 1) человек от рождения добр, а первоначальный импульс зла привносится в него извне; 2) человек от рождения зол, действенность в нем злого начала зависит лишь от степени инициации сидящего в каждом человеке демона извращенности, понуждающего его к совершению алогичных поступков. Сочетание первого и второго тезисов свойственна средневековой картине мира, в которой человек, с одной стороны, постоянно подвергается искушению сторонней злобной силой (Сатаной), а с другой - изначально, согласно Оригену, обладает тройственной структурой: духом, стремящимся к Богу, душой, обладающей возможностью выбора между добром и злом, и плотью, тяготеющей ко злу. Второй тезис преобладает в мировоззренческой картине мира романтиков, которые проблему инспирации перенесли во внутреннюю сферу, обратив по сути в проблему самоинспирации. Весь трагизм "демонических героев" заключался в невозможности их устоять против самих себя, и метафизическая их тоска по идеалу, ...
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: на заглавном листе к-рого фигурирует имя шута Йорика из трагедии У. Шекспира «Гамлет». С церк. амвона С. юмором подтачивал веру в религ. догматы, поучение превращал в опыт изучения психологии библейских персонажей. Лит. деятельность С. связана с кризисом англ. сентиментализма. Усиление обществ. противоречий в 60-х гг. 18 в. влекло за собой разочарование не только в разуме, но и в чувстве как силе, способной изменить мир. Рост недоверия к чувству находит отражение в юморе С. В романе «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» («The life and opinions of Tristram Shandy, Gentleman», т. 1—9, 1760—67, рус. пер. 1890), где чувствительность сочетается с насмешкой над ней, С. — вслед за англ. скептиком 17 в. Р. Бёртоном — скрывается под маской «смеющегося философа». Исполненный гуманистически-просветит. тенденций — ненависти к рабству и социальному неравенству, — «Тристрам Шенди» по форме является пародией на сложившийся в 18 в. бытовой роман — мнимой историей жизни: к концу 9-го тома автор доводит биографию своего героя лишь до 5-летнего возраста, отказывается от связного построения, логич. чередования глав, вводит бесчисленные отступления, беседы с читателем. Разрушение стройности изложения служит средством образно-юмористич. изыскания о рассудочном и интуитивно-эмоциональном типе мировоззрения. Нагнетая заведомо абсурдные посылки и выводы, С. в лице Вальтера Шенди высмеивает схоластич. псевдонауку. Однако общепринятая норма разума сочетается у Вальтера...
Входимость: 1. Размер: 30кб.
Часть текста: книжных, романических обстоятельств, которые, по утверждению Кребийона-сына в предисловии к «Заблуждениям сердца и ума» (1736 – 1738), устарели и не могут восприниматься читателями всерьез. В известном пассаже этого предисловия «…читатель уже не найдет в них необычайных приключений, способных увлечь воображение и растерзать сердце; переведутся герои, которые попадают в плен к туркам, едва сев на корабль; никто больше не будет похищать из сераля султаншу, беспримерной хитростью обманув бдительность евнухов; не станет внезапных кончин, и количество подземелий значительно уменьшится»[3] можно обнаружить определенные компоненты фабулы «Истории современной гречанки» и тем самым ощутить не только ироничность установки[4], но и тщетность «прогнозов» Кребийона-сына о неуклонном приближении романа к обыденному, прогнозов, так часто принимавшихся литературоведами однозначно и буквально. В сравнении с «Историей кавалера де Грие и Манон Леско» усиление романического характера...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: и по сей день. Статья В. Скотта («Prefatory Мemoir to the Novels of Mrs Arm Radcliffe») была написана для предпринятой издателем Дж. Баллантайном «Баллан-тайновской библиотеки романистов», десятый том которой включал сочинения Радклиф — от раннего «Атлина и Данбейна» до «Итальянца». Том этот вышел в свет в 1824 г., сразу же после смерти романистки; очерк В. Скотта оказывался, таким образом, одним из первых серьезных осмыслений ее творчества в целом. Тремя годами позднее Скотт включил биографию Радклиф в собрание своих критических и биографических очерков (The Miscellaneous Prose Works of Sir W. Scott. Vol. 1— 6. Edinburg, 1827), наряду с биографиями Уолпола, К. Рив, Ш. Смит и др. Но еще до выхода полного издания биография Радклиф была переведена на французский язык и почти сразу появилась — уже в переводе с французского — в «Сыне отечества» 2. Собственно биографические сведения В. Скотт заимствовал из анонимного очерка, помещенного в «Ежегодных биографиях и некрологи-ях» на 1824 г. и принадлежавшего, как полагают, мужу писательницы Вильяму Радклифу; этот именно очерк составил основу всех последующих биографий Радклиф. Скотт приводил из него обширные цитаты или пересказывал; в русском переводе цитаты не были обозначены и осталась лишь ссылка на «одного современного биографа», которому были доставлены «достоверные показания о ее рождении,...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: З. Г.: «Новая Элоиза» Руссо и «Бедная Лиза» Карамзина. 3. Г. РОЗОВА «НОВАЯ ЭЛОИЗА» РУССО И «БЕДНАЯ ЛИЗА» КАРАМЗИНА Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН Сериальные издания / XVIII век / Выпуск 8 http://lib.pushkinskijdom.ru/Default. aspx?tabid=6922 Чистая высокая слава Карамзина принадлежит России. Пушкин Многие коренные проблемы творчества Карамзина остаются неразработанными, и среди них вопрос о значении для него Руссо. Специальных работ по этой теме нет. В ограниченных рамках университетских пособий по истории русской литературы об отношении творчества Карамзина к творчеству Руссо говорится в общих чертах как о факте общепризнанном. Между тем многие приемы Карамзина в области нового литературного жанра — психологической повести — непосредственно связаны с художественными методами и новаторством Руссо в романе «Новая Элоиза». Встречаются у Карамзина и прямые заимствования из этого романа. Карамзин искренно признается в своей симпатии к Руссо за то, что «в...
Входимость: 1. Размер: 98кб.
Часть текста: автобиографии я недостаточно ясно сказал о влиянии, которое эти мужи оказывали на меня в молодости, и о том, чего мне стоило от него оборониться, встать на собственные ноги и обрести правильное отношение к природе. Мы еще поговорили о Вольтере, и Гете наизусть прочитал мне его стихотворение «Les Systemes», изчего я заключил,сколь усердно он в молодости изучал и усваивал такого рода произведения. Вышеупомянутый перевод Жерара, хотя в большей своей части и прозаический, Гете счет весьма удачным. — По-немецки, — сказал он, — я уже «Фауста» читать не в состоянии, но во французском переложении все это опять звучит для меня no-новому, свежо и остроумно. «Фауст», — продолжал он,— это же нечто непомерное, все попытки сделать его доступным разуму оказываются тщетными. К тому же не следует забывать, что первая часть — порождение несколько мрачного душевного состояния. Но именно этот мрак и прельщает людей, и они ломают себе головы над ним, как, впрочем, и над любой неразрешимой проблемой. Воскресенье, 10 января 1830 г. Сегодня Гете уготовил мне высокое наслаждение — после обеда прочитал сцену, в которой Фауст идет к Матерям. Новое, никогда не чаянное и то, как Гете читал эту сцену, до того захватило меня, что я словно бы перевоплотился в Фауста, которого мороз подирает по коже от реплики Мефистофеля. Я очень внимательно слушал и живо все воспринимал. Тем не менее многое осталось для меня загадкой, и я вынужден был просить Гете о кое-каких пояснениях. Но он, по обыкновению, замкнулся в таинственности и, глядя на меня широко раскрытыми глазами, только повторял: Да. Матери... Звучит необычайно! — Могу вам открыть лишь одно, — сказал он наконец, — я вычитал у Плутарха, что ...